Читать книгу "Мой взгляд на будущее мира - Ли Куан Ю"

Китаю и другим странам в конечном счете тоже придется принять американскую модель привлечения талантов, чтобы развивать свои предприятия, технологии и экономику в целом. Они будут рыскать по всему миру в поисках талантов и конкурировать за них друг с другом. Это и станет заключительной стадией международной конкуренции. Военное соперничество между странами прекратится, потому что все будут знать, что здесь не может быть победителей, и враждующие страны попросту уничтожат друг друга. Останется только соперничество в экономической и технологической сферах, а здесь ключевым фактором успеха являются талантливые люди.

Америка — это общество, которое привлекает и удерживает людей. Она уже активно переманивает лучшие таланты из Азии. Посмотрите, сколько индийцев в американских банках и университетах — взять хотя бы Викрама Пандита, занимавшего пост генерального директора Citibank. Некоторые сингапурцы после учебы также предпочитают остаться в США. Именно поэтому мы стараемся отправлять наших студентов на учебу в Великобританию — так мы уверены, что они вернутся домой. В Великобритании не привечают иммигрантов, поэтому они там не остаются. А из-за менее динамичной экономики там намного меньше доступных рабочих мест.

Одной из причин, по которой Китай всегда будет обладать меньшей притягательностью для иммигрантов, является язык. Китайский намного сложнее для изучения, чем английский. Им трудно овладеть, если вы не знаете его с раннего детства. Китайский язык является односложным и тональным, то есть каждое слово может произноситься с четырьмя-пятью разными интонациями, и от этого зависит значение слова. А без знания языка невозможно вписаться в общество. Это становится огромным барьером. О трудностях китайского языка я знаю не понаслышке: я лично изучал его 50 лет, и, хотя более или менее сносно говорю на китайском и умею писать на пиньине (в латинской транскрипции), я совершенно не понимаю их идиом. Для иностранца это темный лес. Даже если в будущем Китай станет ведущей мировой державой, он не сможет изменить тот факт, что китайский язык чрезвычайно труден для изучения. Сколько американцев или европейцев приехали в Китай и остались там жить и работать? Китайцы пытаются популяризировать свой язык среди иностранцев путем создания по всему миру институтов Конфуция, но результаты не впечатляют. Люди по-прежнему идут в Британский Совет и американские организации. Американское правительство даже не прилагает особых усилий к популяризации своего языка и страны. Одно время существовало Информационное агентство Соединенных Штатов, призванное улучшать имидж страны за рубежом, но потом оно было упразднено, поскольку в нем не было никакой необходимости. Эту функцию успешно выполняет огромное множество публикаций, фильмов и телепередач. Соответственно, в том, что касается мягкой силы, китайцы едва ли когда-нибудь превзойдут Америку.

Другой источник конкурентоспособности США — множество соревнующихся между собой научно-инновационных центров, расположенных по всей стране. На восточном побережье они сосредоточились в Бостоне, Нью-Йорке и Вашингтоне; на западном побережье — в Беркли и Сан-Франциско; внутри страны — в Чикаго и Техасе. Каждый центр бросает вызов другим, не желая плестись в хвосте. Например, когда техасцы нашли у себя богатые месторождения нефти, бывший госсекретарь США и техасец Джеймс Бейкер создал в Хьюстоне Институт исследований государственной политики, который вырос в ведущий аналитический центр, способный конкурировать с Бостоном и Нью-Йорком. Еще один пример — Джон Хантсман, бывший посол США в Сингапуре и Китае и мой личный друг. В его семье существует проблема рака простаты. Поэтому, унаследовав от отца состояние, он создал в своем родном штате Юта Институт исследований рака и привлек туда лучших ученых.

Каждый такой научно-инновационный центр верит в свою миссию, и все, что ему нужно, — средства и таланты. Такой центр может создать любой человек, у которого есть деньги. Эти центры совершенно независимы и не считают себя обязанными подчиняться Вашингтону или Нью-Йорку. Это обеспечивает разнообразие и соревновательный дух, стимулирующие непрерывный поток инноваций во всех областях. Китай подходит к этому совершенно иначе. Китайцы верят, что сильная центральная власть — залог процветания страны. Их система и культура требуют подчинения единому центру. Все должны маршировать под один барабан. Даже в Англии и Франции нет такой системы, как в США. Во Франции все яркие умы оказываются в Высших школах (Grandes Ecoles). В Великобритании — в Оксфорде. Эти страны относительно невелики по размерам, компактны и, следовательно, более унифицированы.

В конце 1970-х — начале 1980-х гг. Америка уступила лидерство в промышленной сфере вновь возродившимся индустриальным державам в лице Японии и Германии. Ее оттеснили назад в таких важных промышленных секторах, как электроника, металлургия, нефтехимическая промышленность и автомобилестроение, в которых традиционно занято большое количество рабочей силы, особенно объединенных в профсоюзы синих воротничков. В некоторых европейских странах профсоюзы упорно сопротивлялись трудовым реформам, угрожая протестами и забастовками, чреватыми серьезными краткосрочными убытками. Но в Америке произошло обратное. Компании сумели осуществить жесткие, но необходимые изменения. Они сократили рабочую силу и значительно повысили продуктивность за счет внедрения современных технологий, в том числе ИТ. Американская экономика получила новый импульс и вернула утраченное лидерство. Появились новые виды бизнеса в сфере ИТ и новые глобальные корпорации, такие как Microsoft, Cisco и Oracle. После периода болезненных трансформаций компании начали создавать новые рабочие места с более высокой оплатой труда и более высокими профессиональными требованиями. Их не интересовало традиционное производство, которое могло быть перенесено в Китай, Индию и Восточную Европу. Они считали, что в мире будущего благосостояние будет создаваться не производством автомобилей и прочих товаров, а производством интеллектуальной собственности. Америка вновь стала ключевым игроком, восстановив свой статус наиболее динамично растущей экономики в мире. Это позволяет в полной мере оценить предпринимательский дух американцев.

Он сохраняется и сегодня. Американцы создали самую конкурентоспособную и эффективную систему в мире. Они регистрируют больше всего патентов. Они постоянно стремятся придумать что-то новое или улучшить то, что есть. Разумеется, за это им приходится платить свою цену. Уровень безработицы в США скачет вверх-вниз, как игрушка йо-йо. В периоды экономического спада безработица в 8–10 % становится нормой. Это привело к образованию так называемого андеркласса[3]. На фоне царящего вокруг изобилия, роскошных нью-йоркских магазинов и корпоративных штаб-квартир вы можете увидеть множество бездомных американцев, живущих в картонных коробках и не имеющих ничего, кроме грязной одежды. Многие, в том числе лауреат Нобелевской премии, экономист Пол Кругман, осуждают это вопиющее неравенство в благосостоянии, присущее американскому обществу.

Насколько приемлемо такое положение дел? Не мне об этом судить. В США множество религиозных и благотворительных организаций, которые пытаются помочь этим людям: организуют бесплатные столовые, социальные центры и т. п. Дело в том, что невозможно усидеть на двух стульях сразу. Если вы хотите иметь такую же конкурентоспособность, как у Америки, вы не сможете избежать образования значительного разрыва между верхними и нижними слоями общества и формирования андеркласса. Если же вы выбираете государство всеобщего благосостояния, как это сделала Европа после Второй Мировой войны, то закономерно становитесь менее динамичным.