Читать книгу "Тень света - Андрей Васильев"

– А в книге про это ни слова, – возмутился я. – О чем предки думали?

– Так а накой писать про то, что любому известно? – изумился Вавила Силыч. – Бумагу переводить? Это сейчас у вас ее вон сколько хочешь. А в бывшие времена листочек две копейки стоил.

– Дорога бумага была, дорога, – подтвердил Родька, закрывая кран. – Не укупишь.

– Две копейки, – хмыкнул я. – Всего-то?

– Воз сена стоил десять копеек, – моментально отозвался мой слуга. – Отборного, того, что чистый клевер.

– Курица-несушка пять копеек, – поддержал его подъездный. – Если же цыпленками брать, так на тот же пятак тебе их дюжину дадут. Да при матушке-императрице за рупь и вовсе корову можно было купить. Дойную! А ты – «всего-то»! А корова для хозяйства – это все!

– Да что корову! – разошелся Родька. – За рупь на Волге об те времена…

– Понял-понял! – поднял я руки вверх. – Убедили! Был не прав!

– Две копейки! – пробубнил Вавила Силыч. – Большие деньжищи! Я вот Кузьмича сейчас позову, да ему твои слова передам, – он тебе еще не так выскажет. Кузьмич еще те времена помнит, когда копейка и копейкой-то не была!

Лучше им, наверное, не говорить, что я тоже такие времена помню. Мне копейки вживую увидеть довелось только в школе, когда денежную реформу провели. До того я про них только в книжках читал.

Но вообще сейчас надо мной нависла страшная угроза. Если Кузьмич, самый старый из подъездных нашего дома, узнает про мои неосторожные слова, то капец чего начнется. Он мне до рассвета будет рассказывать о ценах времен Очакова и покоренья Крыма. Или того хуже – Ливонской войны.

– Говорить Кузьмичу не надо, – поспешно произнес я. – Вы лучше чай попейте. Я сейчас к Маринке отбегу на часок, а потом с вами посижу. И еще – совет мне ваш нужен в одном тонком деле.

Вавила Силыч сумрачно глянул на меня, а после на книгу, так и открытую на странице, где было записан ритуал призвания мары-«сонливицы».

– Нет-нет, – захлопнул я толстый фолиант. – Ничего такого. Скорее – наоборот. Доброе дело надо сделать, но вот не знаю, как к нему подступиться.

С Яной Феликсовной надо что-то думать, однако. Ряжская с меня не слезет, это понятно. Ей на подругу, по сути, плевать, как я уже и говорил. Ей важно добиться того, чтобы я через «не могу», «не хочу» сделал то, что нужно ей.

Ладно, сделаю. Вот только и ей бы не помешало послушать слова мудрого подъездного о тиграх, которые свободу любят.

А ведьмак – он не дикий зверь. Его, если что, загнать в клетку куда сложнее будет.

– Охота тебе, хозяин, к этой шлендре идти? – подал голос Родька, запихивая фильтр для воды под кран. – Ладно бы от нее какой прок был, а так шум один – и только. И до ума она ничего не доводит. Вон, стыдоба какая из-за «Магического противостояния» перед четырнадцатым домом вышла! Она ж пре-тен-ден-том на победу была – и что? Психанула и всех нас подвела!

– Много воли взял! – рыкнул я на него, причем на этот раз всерьез. – Не тебе судить о том, хорошая Маринка или нет. Знай свое место!

– Ты бы его выпорол что ли? – посоветовал мне Вавила Силыч. – Или смешал пять кило риса да пять кило гречи, да заставил перебирать. А то толком он у тебя ничего не делает, только жрет без остановки и телевизер смотрит. Скоро вон в дверь проходить не будет.

– Обидные ваши слова, – бухнул фильтром об стол Родька. – Прямо до крайности! Я каждый день… Каждый день…

– Каждый день – что? – уточнил подъездный. – Ну? Хозяин твой домой пришел – ужин где? Чай горячий? И носки его грязные под кроватью лежат вторую неделю. Во-о-от! Дармоед ты!

Родька завертелся на месте, грозно засопел, после спрыгнул на пол и убежал в комнату, где чуть позже скрипнуло кресло, на котором он обитал.

– Обиделся, – предположил я. – Теперь всю ночь как слон трубить носом будет.

– Побольше поплачет – поменьше пописает, – философски заметил подъездный. – Тоже мне… Ты его не балуй, а то потом беды не оберешься. А лучше отдай его мне на пару-тройку дней. Дело к зиме, надо трубы в подвале проверять, любые руки сгодятся.

И знаете что? Я дал «добро» Вавиле Силычу на это благое дело. И «обчеству», прости господи, польза, и жирок Родьке растрясти не помешает. Правда, с посиделками, сдается мне, сегодня не сложится. Да и ладно. Мне Маринки хватит.

Маринка же была задумчива, что наводило на странные мысли. Нет, я не хочу сказать, что моя любимая соседка до того не думала, но чтобы подобное настроение держалось у нее более получаса, это, знаете ли… Впрочем, как-то раз я такое наблюдал, года полтора назад, когда у нее имел место быть бурный и душераздирающий служебный роман с каким-то красавчиком из РИА «Новости», на которого она возлагала как личные, так и карьерные надежды. Но там-то было исключение из правил. А тут прямо даже не знаю.

Может, опять в кого влюбилась?

– Проходи, – сказала мне Маринка, одной рукой придерживая полотенце, которое было намотано у нее на голове и являло собой некое подобие вавилонской башни, а другой поправляя разошедшийся на груди халат. – Кофе будешь?

– На ночь глядя-то? – засомневался я. – Не, не буду. Потом не усну.

– Подолгу спя, мы сокращаем свою жизнь, – философски заметила Маринка и, шлепая босыми ногами, направилась на кухню. – А потом, у меня кроме него больше ничего нет. Третий день забываю в магазин зайти.

– Через интернет харчи закажи, – посоветовал я, проследовав за ней. – С доставкой на дом.

– Так они днем возят, – возразила мне соседка. – Или рано вечером. А у меня рабочее время ненормированное. И еще часто привозят не то. Мне вот вместо яблок раз «помело» привезли.

– Тогда питайся кофе, – подытожил я, усаживаясь за стол, уставленный пустыми немытыми чашками с серо-карамельными кофейными пятнами внутри. – А то, если хочешь, ко мне пошли. Гречки сварим. Или риса.

– Знаешь, Смолин, – теплые руки Маринки обвили мою шею, а ее подбородок уперся в мой затылок. – Иногда мне кажется, что мы с тобой почти семья, только двадцать лет спустя после бракосочетания. Плотского нет, но есть духовное. Я иногда даже думаю, что коли до тридцати пяти я не выйду замуж и не сложу на очередном редакционном задании свою шальную и очень-очень красивую голову, то женю тебя на себе. Почему нет? Ты добрый, мягкий и покладистый, будешь славным мужем и хорошим отцом. Гречка вон у тебя всегда есть, и рис. Карьеру, может, в своем банке сделаешь, станешь меня обеспечивать сумочками «Луи Витон» и блескучими цацками с камушками от Сваровски.

Она отпила кофе, после вытянула сигарету из пачки и щелкнула зажигалкой.

– Мое мнение о данных планах на грядущее учитываться будет? – заранее зная ответ, поинтересовался я, вставая и направляясь к окну, чтобы открыть форточку.

– Не-а, – отмахнулась соседка. – Я ловкая, хитрая и пронырливая. Я сначала от тебя забеременею, а после поставлю перед фактом. Если же ты начнешь отпираться, то подниму на свою защиту общественность.