Читать книгу "На броненосце “Пересвет". 1903-1905 гг. - Василий Черкасов"

Раз вопрос был решен, надо было приступить к его выполнению, и тут началась страшно энергичная работа. Из Дальнего прибуксировали плавучий кран, который, вместе с имевшимся, буквально разрывался на части, чтобы поспеть всюду. Времени было немного, а установка 6-дм пушек на берегу, до сих пор еще не практиковавшаяся, требовала большого внимания и осторожности. Почти весь судовой личный состав участвовал в этой работе.

Установка пушек на берегу была произведена следующим образом. Сперва строилась деревянная платформа, собранная из 12 и 14-дюймовых квадратных брусьев в 14 футов длиной. Брусья эти связывались между собой железными скобами и собирались сперва на высоких подставках, чтобы под ними мог пролезть человек. Затем на платформу устанавливалось основание станка, намечались и просверливались дыры для болтов (в порту изготовлялись лекальные погоны с дырами для болтов), а где их не хватило простые широкие шайбы. В порту же были изготовлены длинные, около 17-ти дюймов, железные болты с головками и гайками, и затем этими болтами и гайками, при помощи шайб или погонов, основания прикреплялись к платформе, платформа опускалась на выбранное место, и начиналась сборка станка и пушки.

Само собой понятно, что так как никаких кранов на батареях не было, то всю эту работу приходилось выполнять мускульной силой матросов или выдумывать местные приспособления, из которых “дубинушка” и “вага” были, конечно, главными. А пушка весит 300 пудов, да столько же и станок. Тут приходилось считаться со многим в такой массовой одновременной работе по всему фронту и на всех судах. Кран мог доставить грузы только до пристани, тащить пушку, а, особенно, нежный станок волоком по всему городу, мостам и затем в гору, другой раз даже не по дороге, а просто по горной тропинке, было неудобно.

Тут впервые удалось нам ознакомиться со старым китайским арсеналом. Боже мой, чего только там нельзя было найти. Там оказался не только склад всего того, что оставили китайцы и японцы в Артуре, но и все то, что с надписью “лом железа”, “лом стали” и “лом меди” было вывезено из Таку и тут свалено. Разбираться во всем этом пока не было времени, и, забрав три пары китайских передков, я пока удовлетворился этим, решив при первом удобном случае ознакомиться с арсеналом поподробнее. На передках с “дубинушкой” оказалось много сподручнее везти пушки.

Счастье наше, что в порту, у инженеров и в городе, где производились постройки, оказались громадные склады леса, так что в нем недостатка не было, но все же его надо было получить и доставить на батарею. Для облегчения делопроизводства всем заведующим этими складами было отдано приказание беспрекословно отпускать лес и все материалы под расписку любого офицера. Доставка леса на батареи производилась китайцами по 5-10 рублей за доставку. Но самое трудное было вырвать вовремя нужные материалы в порту, конечно, не по вине кого-либо, но заказ на болты, скобы, гайки, шайбы и погоны был так велик, что, будь это в мирное время, порт и в год не сделал бы все это. Со всех судов были собраны кузнецы, и не было такого уголка в порту, где бы кто-нибудь не работал. Плотников никто уже и не искал, а просто всем нижним чинам, что расторопнее, было приказано быть плотниками, а они не имели права ослушаться приказания.

Пушки с “Пересвета” получили следующее назначение: одна на укрепление № 3 и четыре на Ляотешан, на самую высокую и крутую вышку. Установка первой пушки не представляла особых затруднений, но на Ляотешане пришлось повозиться около месяца.

История с Ляотешанской батареей крайне интересна и поучительна. Ляотешанский полуостров представляет из себя горную группу с двумя пиками: один 218 сажен и другой 200. Горы очень крутые и пересечены узкими ущельями и отвесными обрывами. Стратегическое значение снабжения Ляотешана батареей было признано очень давно, но при исследовании местности также было признано, что горы эти неприступны и почти непроходимы; все же желательна была бы постановка батарей на этих двух вершинах. Тогда инженерам было предложено составить смету на проведение к этим вершинам дороги, необходимой для подвоза туда пушек, припасов и материалов. Что представили инженеры в своей смете не знаю, но после этого вопрос заглох, и ляотешанские вершины стали считаться недоступными.

Однако были люди, не согласившиеся в своих взглядах с инженерами, и таким оказался один поручик 28-го полка, подавший начальству рапорт о том, что если ему дадут в течение двух недель по 200-300 солдат ежедневно, то он проложит дорогу, не требуя от казны десятков тысяч рублей. Не знаю, под каким давлением, но на этот рапорт генерал Стессель ответил, что молодому поручику нечего соваться, куда его не спрашивают. Но поручик не унимался, за него заступился подполковник Киленин и затем командир полка, и кончилось это дело тем, что ему разрешили постройку дороги.

Работа была грандиозна, дорога проходила по скалам, их приходилось взрывать, и полученными обломками заваливать промежутки, но тем не менее в назначенный срок дорога была готова. Правда, подъем был несколько крут и в некоторых местах доходил до 42°, общее же направление подъема было 33°-35°, но все же дорога была и не обошлась казне ни одной копейки.

Когда я подошел со своими пушками к Ляотешану, то по этой дороге уже тащили в гору большую крупповскую пушку в 9,2 дюйма. Высота и крутизна горы были так велики, что первое время я не мог подняться наверх более одного раза в сутки, а нижние чины после очень большой практики дошли, наконец, до трех подъемов в сутки. Между тем туда на гору приходилось доставлять массу материалов, лес, песок, цемент, воду, болты и прочее, а тащить на такую кручу пушки, как по гладкой дороге, представлялось совершенно невозможным. Тогда проложили в гору рельсы декавильки, устроили особые подкладные клинья под колеса и стали подымать все грузы на тележке, причем, если за сутки удастся доставить одну тележку от самого основания до самой вершины, то это считалось удачным рабочим днем.

В работе участвовало 200 человек солдат, 100 матросов с “Севастополя” и 100 с “Пересвета”. Числу к 10 мая почти все подготовительные грузы были доставлены наверх, и пришлось подумать о подъеме пушек. Было очевидно, что таким же способом подымать пушки невозможно: люди, сами с трудом подымающиеся в гору, не могут тащить за собой 300 пудов. Очевидно, что нужно было применить машину или изменить способ тяги.

На одной из Порт-Артурских батарей

Тогда было сделано следующее: по всей горе на каждом повороте рельсового пути были врыты в скалу по два верпа (маленькие якоря) так, чтобы из земли торчала бы одна скоба, а где удобно торчала одинокая скала - на нее накладывался строп из стального троса. Затем в скобы верпов и стропы были заложены большие канифас-блоки. С “Пересвета” привезли гини (тали) для подъема минных катеров, из порта достали два 8-дюймовых стальных перлиня в 100 сажен длиной. Далее, погрузив пушку на тележку декавильки, привязали к ней оба перлиня, и, проведя их сквозь отводные блоки, повернули около правого верпа концом вниз и заложили за конец гини, нижний блок которых укрепили внизу. Таким образом, людям приходилось уже не тащить вверх, а наоборот, самим спускаться. Подъем пушки настолько облегчился, что после первой пробы выяснилось, что наличного числа людей вполне достаточно для подъема без гиней, перекладка которых была очень кропотлива, а разбивка талей и подъем верхнего блока в гору занимал очень много времени. Тогда решено было просто надставить стальной перлинь тросовым, чтобы его можно было крепче держать в руках, и в таком виде продолжали подъем на двух горденях.