Читать книгу "Дети в сети. Шлем безопасности ребенку в интернете - Галина Мурсалиева"

Я посмотрела это видео ровно десять раз. Все именно так там и происходит, мне не показалось. Еще звучит песня с заунывной мелодией и с такими вот словами припева: «вспоминай меня, хотя бы по кусочкам, мы поставили точку…» В комментариях к этому видео кто-то пишет: «он толкнул». И тут же в ответ, под разными личинами-никами, пишут явно организаторы: «нет, пытались спасти неудачно».

Повторюсь, я посмотрела это видео 10 раз и со всей ответственностью заявляю: толкнули.

Во всех остальных видео «помощь в суициде» была не очевидна. Но только до мая.

Я начала заниматься этой темой в апреле и говорила о 130 детях, ушедших из жизни в течение полугода. Но уже в мае пошли новые сообщения. Например, в начале этого месяца спрыгнули с крыши шестиэтажного дома, держась за руки, два подростка в Сибири – девочка 15 лет и 16-летний мальчик. Сразу несколько источников в разных СМИ сообщают об очевидце. Он увидел момент падения и предположил, «что один из погибших молодых людей пытался спасти второго и что на крыше было не два, а четыре человека…» Он их видел, потом отвлекся и увидел уже двух летящих вниз. Уточняет, что не может назвать причину падения первого ребенка – «это была случайность, намеренное действие или толчок». Полиция, по словам рассказчика, не стала его опрашивать.

По последним научным данным, даже в состоянии гипноза человек не станет делать то, на что у него есть внутренний запрет. Пусть через истерику, но он прорвется в сознание и остановится в последний момент. Что, если все эти Лисы, Мироны, Рейхи знают это и к детям отправлялся «помощник»?

– После «конфы», в которой я участвовала под видом школьницы, но в скайп, по понятным причинам, с ними не пошла, меня стали игнорировать эти группы, – говорит Ирина. – Но какие-то прежние завязки остаются, и я по косвенным, уже понятным мне признакам понимаю, что происходит. Уже 5 мая я видела новую установку «выпиливаться», а потом – двойной суицид детей. Я сообщала всюду, но меня, как всегда, никто не слышал.

Ирина писала Астахову, звонила уполномоченным по правам ребенка разных городов России. Она хотела предотвратить то, чего не смогла успеть со своим собственным ребенком. Говорила следователю, ведущему дело Эли: «Там детей готовят, ведут к суициду! Вот мне пишет мальчик: «Го со мной в мае выпиливаться?» Можно ли выйти на родителей этих детей?»

Ей все время обещали разобраться. Первый случай, о котором она предупреждала, закончился смертью: в январе с высотки упала ученица 6-го класса. (До этого был известен город, в котором все это произойдет, можно было вычислить и девочку.) Еще об одном «судном дне» Ирина тоже сообщала везде: «Смотрите, девочка готовится в Волгограде!» Переживала, потому что 10 февраля «избранные» были «готовы». Она ждала, что что-то предпримется, но 11 февраля старшеклассница просит бабушку и младшую сестру по дороге в школу отпустить ее на минутку и через несколько минут падает с высотки. Куртка найдена на месте – как и в случае Эли.

Я тоже подмечаю странные закономерности. Вот пришел мальчик в школу, начался урок, он разложил учебник и тетрадь, получил СМС, выскочил, ничего не объясняя. Через пару часов выясняется, что погиб, «выпрыгнув с высоты здания». Вот другой случай: брат погибшей девочки говорит, что она готовилась спать, вышла в ванную в ночной пижаме. Кто-то позвонил, и она, очень быстро переодевшись, пулей выскочила из дома. Тело нашли на земле у высотки…

Они были готовы к судному дню? К вызову? Их там ждали?

– У Эли было много групп в «ВКонтакте». Но смотрите: первая группа, связанная с суицидами, на ее страничке появляется в ноябре, – сказала нам Ирина. – То есть совсем короткий период получается. 50 дней…

Те самые 50 дней.

Смерть в режиме реального времени

Когда описываешь историю, пусть даже одну из самых невероятно страшных и тяжелых, – это трудно. Но сегодня речь не только об историях, уже случившихся, они продолжаются в режиме реального времени. Снова идет перекличка, появляется вопрос: «Кто сегодня окунется в новый мир без фальши, гнилья, страданий, боли, кто будет в спокойном мире, ставим +». Плюсы появляются быстро, один за другим.

И снова новые инструкции, вот одна из самых свежих: 10 мая на сайте «Мертвые новости» появился ролик, где под музыку подробнейшим образом показывают, как отравиться определенным веществом. Пошагово.

Кто все это делает? Мы видим только краешек поверхности айсберга, мелких бесов, обслуживающих какую-то чудовищную систему, и не знаем, кто Воланд.

Тем временем по всей стране началось объединение родителей погибших детей в инициативные группы, которые хотят, чтобы пришли наконец за теми, кто все это задумал и осуществляет. Родители находят факты, обмениваются информацией, пишут письма.

В городе, где погибла Эля, к ее маме Ирине с подругами присоединился Сергей – отец Ани, погибшей через несколько дней после Эли. Он прислал мне семь писем, в которых жестко структурировал все, что происходит в закрытых группах «ВКонтакте», призывающих к суициду. Он обнаружил счетчики, которые были включены на этих сайтах, и делал скрины. А потом сравнивал: вот показано, что остается времени 20–22 часа. И сверял с информацией об очередном суициде ребенка. Ребенок погибал именно в указанное время. Там периодически происходит «обнуление», а потом снова выставляется время. Он может все объяснить: и пароли, и коды, и как искать скрытый контент, и как управлять контентом.

Только – кому это нужно…

Уцелевшие

Мы договорились с мамой близкой подруги Эли, Насти, о том, что она позволит нам задать девочке несколько вопросов. Настя не шла на контакт, смотрела такими перепуганными глазами, будто все, что случилось с подругой, происходит прямо сейчас. Отвечала на все вопросы односложно. Если что-то и говорила, то только шепотом. Было абсолютно четкое ощущение, что у девочки измененное сознание. Ее лечат, с ней работают специалисты. Но легче, по словам мамы, ей не становится. Она никому ничего не говорит.

В английском языке есть такое понятие: «survivor» – «оставшийся в живых, уцелевший». Это касается ближайшего окружения тех, кто покончил с жизнью, – целое явление в психологии и психиатрии. В России этим направлением пока практически никто не занимается. Речь идет о родных и друзьях, которые переживают тяжелые посттравматические расстройства после суицида близких. Они выжившие, но им трудно выстоять. Ко всему прочему именно они подвержены риску так называемых «кластерных попыток». Но вместо помощи получают чаще всего травлю. На них смотрят подозрительно-осуждающе. В церкви, даже если священник разрешил отпевание, от них отскакивают, как от прокаженных. Бабушке Эли, которая со своими разбитыми ногами с трудом туда дошла, какие-то женщины стали внушать, что ее внучка умерла для Бога, она сама выбрала ад…

Как будто там те же люди, что и в закрытых группах «ВКонтакте», которые без конца повторяют: «Чем больше суицидников – тем меньше суицидников и их близких». Или вот еще: «Чем больше нестабилов выбракуется от подросткового суицида, тем легче будет жить».