Читать книгу "Мир, созданный химиками. От философского камня до графена - Петр Образцов"

Однако в начале 60-х годов прошлого века появились первые свидетельства о накоплении ДДТ в организмах различных живых существ. После распыления над «малярийным» водоемом это вещество, убивая личинки разносчиков болезни, поглощается и микроорганизмами, например фитопланктоном. Фитопланктоном питаются всякие рачки, а рачками — рыбы. Понятно, что рыбу ест в основном человек. На каждой стадии перехода ДДТ из одного организма в другой его концентрация возрастает обычно в 10 раз, соответственно в филе трески находится уже в 10 тысяч раз больше ДДТ, чем было в личинках. Это уже очень много, и биологи быстро установили, что и снижение плодовитости некоторых птиц, и прямое отравление различных видов животных и людей связано с ДДТ.

Поэтому вскоре использование ДДТ было запрещено. Сначала в Новой Зеландии, потом в СССР и во многих других странах. Экологи торжествовали победу, запрещение ДДТ стало первой победой зеленых над проклятой «химией» и зловредными учеными, стремящимися загрязнить наши чистейшие реки и озера, зеленые поля и голубое небо. И тут вдруг — кто бы мог подумать! — в Узбекистане и Малайзии объявилась малярия, в Сибири — клещевой энцефалит, а в Индии — старый знакомый лейшманиоз. И не просто появились — вспышки этих заболеваний, особенно малярии, в первые же годы после запрета ДДТ унесли сотни тысяч жизней. А к сегодняшнему времени количество жертв борцов за чистоту природы составило несколько миллионов человек. Гораздо больше, чем погибло бы из-за поедания рыбки с этим инсектицидом.

Экологи выяснили, что после обработки ДДТ колоний чаек в Калифорнии произошла инверсия пола: из яиц появлялось в 4 раза больше самочек, чем самцов. Конечно, это ужасно. У меня нет окончательного ответа, надо ли продолжать использовать ДДТ для предотвращения гибели миллионов людей или же строго-настрого запретить это делать, только бы бедные самочки не страдали от недостатка самцов. В качестве первого приближения можно посоветовать опрыскивание эмульсиями ДДТ опасных в эпидемиологическом отношении водоемов, а колонии чаек оставить в покое.

Ядовитая помойка

Человек очень часто сам создает себе проблемы. Яркий пример тому — мусорные свалки, красиво именуемые полигонами.

Захоронение твердых бытовых отходов на полигонах предполагало создание довольно сложных конструкций, исключающих попадание этих отходов в грунтовые воды, вымывание их дождем и возгорание. Однако в большинстве случаев наши полигоны — обыкновенные свалки, слегка присыпаннные землей. Отходы склонны к самопроизвольному возгоранию, частенько их намеренно поджигают, и при этом в воздух могут выделяться чрезвычайно ядовитые, смертельно опасные химические соединения. Их источник — полимеры, которые мы выбрасываем в мусорные ведра: полиэтиленовые пакеты, различные поливинилхлоридные пленки и одноразовая посуда, пластиковые бутылки, обувь на синтетической подошве и так далее. При горении полимеров образуются хлороводород HCl, пресловутые диоксины и даже синильная кислота HCN.

Всё это вещества первого, высшего класса опасности, раньше они использовались как компоненты химического оружия.

По сравнению с дымом от горящих свалок гарь от горящих лесов и торфяников — детские игрушки. При интенсивном горении свалки в воздух поднимаются к тому же и мелкодисперсные соединения тяжелых металлов, в изобилии присутствующие в отходах и также чрезвычайно опасные. Надо иметь в виду, что при первых же признаках появления дыма от горящих свалок — а в России множество людей живут рядом с огромными помойками — надо сразу же закрыть все окна и по возможности не покидать помещение.

Конечно, можно обвинять химиков в создании таких вредных полимерных материалов, хотя горожане — главные производители мусора давно могли бы научиться выбрасывать пластик в отдельные мусорные баки. Этот пластик можно потом переработать или при необходимости сжечь, но не на полигоне, а на специальном мусоросжигательном заводе с высокой температурой горения, при которой все ядовитые соединения догорают до конца, то есть до безвредных углекислого газа и воды. Но опыт показывает, что заставить нашего человека вести себя по-европейски невозможно. И даже не только нашего. Миллионы тонн выброшенных пластиковых пакетов и бутылок десятилетиями гниют и на заграничных свалках, которые занимают сотни тысяч гектаров плодородной земли, а в Тихом океане даже образовался огромный, размером с Бельгию, плавучий остров из таких отходов.

Пищевые и многие другие бытовые отходы на свалках благополучно поедает микроб, но полиэтилен, полипропилен, полистирол, полиэтилентерефталат и прочие пластики он переварить не в состоянии. Однако те же химики могут решить проблему уничтожения полимерных бытовых отходов, синтезируя съедобные для микробов материалы. И определенные достижения есть — например, в Японии выпускают столовую посуду из модифицированного крахмала. Такие тарелки и чашки — в сущности, из обычной картошки — охотно поедают микробы, а при желании их могут есть и люди (ну если уж очень голодны). Этакие вангоговские «Едоки картофеля» на современный лад.

Однако из такого полимера невозможно изготовить бутылки для питьевой воды, пива и прочих жидкостей, а именно они составляют большую часть неразлагающегося мусора. Сейчас их формуют из полиэтилентерефталата (ПЭТФ), а «картофельные» и прочие съедобные полимеры не в состоянии удовлетворить предъявляемым к ПЭТФ-бутылкам требованиям — выдерживать давление газа, быть легкими и совершенно инертными к содержимому. Но в конце концов американские химики сумели получить съедобный для микробов полимер из отходов растениеводства, например стеблей кукурузы или соломы. Для этого им потребовалось разработать органические катализаторы, ведущие реакцию синтеза в нужном направлении. Эти катализаторы безвредны и в принципе их можно использовать даже при изготовлении полимерных капсул для лекарств, растворяющихся в желудочном соке.

Мало того, выброшенные бутылки из пластмассы можно использовать как сырье для новых бутылок, то есть проводить рециклизацию. Но для этого, разумеется, опять требуется сортировка мусора, то есть ядовитый дым горящих свалок развеется не скоро.

Действие многих сильнейших ядов основано на ингибировании (подавлении) активности ферментов человеческого организма. Так происходит потому, что функционирование организма, то есть самоё жизнь, определяется и регулируется ферментами. О них в следующей главе.

Глава 6

Из дрожжей

Время от времени в печати появляются заметки, согласно которым некий западный профессор (скорее всего, прохиндей) рассчитал стоимость человека средних размеров. Ну конечно, мы состоим из стольких-то килограммов водорода, кислорода, углерода, азота, изрядного количества фосфора и кальция и мизерного количества различных микроэлементов. Если взять рыночную стоимость этих веществ и сложить, то можно якобы увидеть, что человеческое тело стоит всего-то пару десятков долларов.

Но все это чушь. Такой расчет в принципе неверен и невозможен уже хотя бы потому, что не существует никакой рыночной стоимости углерода или фосфора. В торговых справочниках можно найти цену на эти и многие другие вещества, но всегда с указанием степени очистки. Это означает, что привычное нам железо действительно может стоить несколько десятков центов за килограмм, но только железо невысокой чистоты, которое обычно и используется в промышленности и в быту. Гвоздь, например, сделан из железа с чистотой примерно 97 %. А вот железо с чистотой 99,9999 % и выше стоит в тысячи раз дороже, чем обычное. То же самое относится к кислороду, водороду и прочим элементам, из которых состоят наши тела, как говорил Платон, «временные пристанища души». Ну и какую же чистоту имеет в виду тот «профессор»?