Читать книгу "Руны. Обряды и наследие предков - Андрей Васильченко"

Очередные перестановки произошли в «Нордланде» уже в феврале 1939 года. В связи с возросшими нагрузками в «Наследии предков» свой пост в издательстве оставил Вольфрам Зиверс. Коммерческим директором «Нордланда» был назначен Альфред Мишке, соответственно, исполняющими обязанности доверенных лиц издательства стали работавшие в Берлине Теодор Шустер и Хорст Кляйн. Не проходит и месяца, как издательство официально стало организационной частью «Наследия предков». Несколько позже Бруно Гальке уступит свою часть учредительного капитала фирме «Немецкое хозяйственное предприятие», которая в действительности являлась официальным прикрытием эсэсовского управления, возглавляемого Освальдом Полем. Возникает формальное двоевластие. По организационной линии «Нордланд» подчиняется руководству «Аненербе», но в хозяйственных и в экономических вопросах издательство подчиненно группенфюреру СС Освальду Полю и возглавляемым им структурам. В результате в 1941 году можно было наблюдать некоторую управленческую чехарду. Например, Герхарда Мауэра то назначали коммерческим директором издательства, то освобождали от этой должности.

В силу сложного организационного подчинения и еще более сложной системы взаимоотношений с руководством СС в некоторых моментах не обходилось без своеобразных «курьезов». Например, зимой 1941–1942 года гестапо арестовало некоего Милькера — управляющего типографией, которая принадлежала францисканскому монастырю в Фульде. Почти сразу же было решено продать типографское оборудование издательству «Нордланд» за весьма небольшую сумму — 3 тысячи рейхсмарок. Однако месяц спустя в эти планы пришлось внести коррективы. На типографию положил глаз Гейдрих, который решил бесплатно передать ее в распоряжение руководства офицерской школы Главного управления имперской безопасности.

Если же отвлечься от сугубо организационных проблем, то можно обнаружить, что, несмотря на некоторые недостатки, связанные с многоуровневым подчинением руководству СС, издательство «Нордланд» приобретало ощутимую прибыль. В период с 1934 по 1944 год им было издано 160 наименований книг. По нынешним временам подобный ассортимент может показаться весьма небольшим. Однако надо делать не только поправку на время, но также учитывать тот факт, что некоторые из книг неоднократно переиздавались, причем немалыми тиражами. Например, фактически каждый год сотнями тысяч экземпляров выходила поэма в прозе «Голос предков», автором которой был Вульф Зеренсен. И во времена диктатуры, и даже сейчас некоторые люди полагают, что за этим псевдонимом скрывался Генрих Гиммлер. Однако подобное предложение было ошибочным. Поэма принадлежала перу Фритьофа Фишера, который хотя и лишился поста коммерческого директора издательства, но все равно пользовался в «Нордланде» авторитетом. Опять же название его поэмы не может быть случайным — оно, хотя бы и на условном уровне, но должно было содействовать работе «Наследия предков». Позволим себе привести небольшой отрывок из этого странного литературного произведения.

«Теперь они висят на стене: тысяча шестьсот девятнадцать крошечных табличек, обрамленных в золотистые матовые рамки. И их много меньше, чем должно было быть на самом деле. В верхних рядах представлены только белые листы с именем и парой строчек. Но в нижних рядах таблички становятся более живописными. Это было время, когда началась Тридцатилетняя война. Она еще только начиналась. Мелкие рисунки, тщательно нарисованные осторожной кистью на желтоватом пергаменте. Заметно, что ворс из ласкового куньего волоса не слишком охотно следовал за жесткими движениями, передавая своеобразные черты лица. Видны белые жабо. В те дни слово еще было живым, оно не нуждалось в том, чтобы быть записанным и начертанным (страница вырвана).

В те времена еще не было нарушено живое обращение крови в роду. Она текла к сыну от отца, к отцу от деда, к деду от далекого предка, а тот ее брал от великого первопредка. В те дни (в отличие от нынешних) дух и душа еще не были глубоко-глубоко погребены под залежами чуждых вещей. Сейчас даже самые лучшие из нас в самый тихий час не в состоянии услышать голос предков.

Когда-то прошлое жило в сердцах каждого из людей. И из этого прошлого произрастали настоящее и будущее, тянувшиеся вверх мощными ветвями здорового дерева. Но когда этот великолепный Божественный мир был утрачен для человека, ставшего тщеславным и презрительным, то живое прошлое сначала стало сказанием, а сказание со временем превратилось в детскую сказку.

А сегодня?

Сегодня они смеются над сказками нашего народа и не желают их знать. И все-таки сказки — это единственное, что осталось нам от „далеких-далеких времен, бывших когда-то“. Они — это указующий перст на тысячелетнее прошлое нашего великого народа.

Вы полагаете, что нам нет надобности в том, что когда-то прошло?

Тщеславное пустословие!

Тот, кто не припадает к груди рода, „бывшего когда-то“, тот не может рассчитывать на будущее, которое могло бы принадлежать роду.

Однажды придет тот, кто снова станет учить понимать наши сказки. Он представит их нам так, что породившая нас борьба за свободу земли на самом деле будет продолжением борьбы наших предков, которая велась столетия и даже тысячелетия назад.

Вы наверняка читали о Белоснежке[8] и о злой и тщеславной королеве, которая прибыла из-за гор. Но знаете ли вы, что эти горы, „ultra montes“, „горы потустороннего мира“ — это Альпы? И что именно они отделяют нордический мир от Рима, который люто ненавидит Север? Что вы думаете о знаменитой присказке этой злой королевы:

Свет мой зеркальце, скажи, Я ль на свете всех милее?

Думаете ли вы, когда читаете эти строки, о Риме, который без устали готов неистовствовать, до тех пор как не искоренит все светлое, снежное, радостное и нордическое? Знаете ли вы, что он хочет оставить только темное, как та королева из сказки, которая хочет быть самой красивой на свете, так как она погубила весь мир? Все, что пришло из-за „далеких гор“, не намеревается терпеть рядом с собой иного. Оно может лишь лицезреть сломленных людей, которые целуют ему ноги. Эта злобная королева прибыла через Альпы, в первый раз переодевшись расторопной торговкой из дальней страны. Она вручила Белоснежке платье настолько узкое и тесное, что у той перехватило дух, и она упала без сил. Так посланцы Рима хотели удушить нордический дух, заглушив нашу жизнь при помощи своры чуждых понятий и обманных слов.

Но коварному плану не было суждено сбыться. Прибыли добрые духи нашего народа — цверги, и они освободили Белоснежку. Так фризы разбили римских посланцев, которые стремились навязать народу рабское учение, тем самым лишив его жизненной силы. Почти тысячу лет немецкие племена вели борьбу против синайского яда, которым пытались портить чистую кровь.

Тогда злобная и тщеславная королева вновь спрашивала зеркальце, но тем не менее слышала в ответ:

Белоснежка, живущая за семью горами, У семи цвергов, прекраснее тебя в тысячу раз.

И вновь злобная королева, ведомая беспокойной завистью, направилась через Альпы, чтобы свершить новое коварство. Никогда прежде она не предлагала Белоснежке великолепный гребень в блестящих самоцветах. Это была весьма необычная вещь. Столь же необычная, как римская императорская идея, которая отвлекала немцев от достижения подлинных целей. Вместе с благословленными Римом немецкими императорами прибыли в германские земли нужда и римское право. Они цепями стянули нордическую гордость.