Читать книгу "Будущее Земли. Наша планета в борьбе за жизнь - Эдвард Уилсон"

Ногой обутой ощутить не можем[17].

Темпы истребления биоразнообразия увеличивались пропорционально скорости распространения человечества по планете. Десятки тысяч видов стали жертвами топора и кастрюли. Как мы уже видели, по меньшей мере 1000 видов птиц, то есть 10% от всего числа видов в мире, исчезли, когда переселенцы из Полинезии заполонили Тихий океан на своих катамаранах и каноэ с аутригерами, перебираясь с острова на остров от Тонга до самых отдаленных архипелагов, включая Гавайские острова, острова Питкэрн и острова Новой Зеландии. Когда первые европейские мореплаватели добрались до Северной Америки, они уже не обнаружили там никаких следов мегафауны, которая, вероятно, когда-то была одной из самых богатых в мире, — она стала жертвой стрел и ловушек палеоиндейцев. Исчезли мамонты, мастодонты, саблезубые представители семейства кошачьих, отличавшиеся большими размерами ужасные волки, громадные парящие птицы, гигантские бобры и гигантские ленивцы.

Вместе с тем даже в самых оскудевших районах остались нетронутыми почти все растения и мелкие животные, включая насекомых и других членистоногих с их неизменным разнообразием. Я уверен, что, если бы мог отправиться на 15 000 лет назад в прошлое с сачком и лопатой, то нашел бы и идентифицировал большинство видов бабочек и муравьев. А вот мегафауна стала бы для меня чем-то совершенно новым. Зародившись в США в XIX — начале XX вв., движение в защиту окружающей среды с опозданием — к счастью, небольшим — начало работу по спасению того, что осталось от фауны и флоры. Начало было положено открытием в 1872 г. Йеллоустонского национального парка — первого национального парка в мире, вдохновленного работами Генри Дэвида Торо, Джона Мьюра и других натуралистов и активистов. Результатом последующей работы участников движения стало создание разветвленной сети парков на федеральном уровне, на уровне штатов и на местном уровне. К ним добавились частные заповедники,созданные негосударственными организациями, такими, например, как знаменитая The Nature Conservancy. «Природа должна быть дикой, природа должна быть первозданной, природа должна быть нетронутой» — избрав этот принцип в качестве своего кредо, американское движение провозгласило, что вмешиваться в жизнь природы не надо, за исключением случаев, когда требуется нейтрализовать отравляющие последствия человеческой деятельности. Как заметил Уоллес Стегнер в 1983 г., национальные парки Америки — «лучшая из всей идей, когда-либо пришедших нам в голову».

Постепенно идея о необходимости сохранения природы распространилась по всему миру, в результате чего к началу XXI в. в подавляющем большинстве из 196 независимых государств мира были учреждены национальные парки или находящиеся под защитой государства особо охраняемые природные территории той или иной категории. Таким образом, идея оказалась успешной, правда только отчасти, если судить по количеству и качеству особо охраняемых природных территорий. Занимая огромные участки суши в тропической части Америки, Индонезии, Филиппин, Мадагаскара и Экваториальной Африки, заболоченные территории, которые служат домом для гораздо большего числа видов, чем аналогичные территории в Америке и Европе, балансируют между жизнью и смертью. Анализ данных по позвоночным животных (млекопитающим, птицам, рептилиям, лягушкам и прочим земноводным, а также рыбам) показывает, что во всех подобных местообитаниях по всему миру вымирание видов происходит со скоростью, приблизительно в тысячу раз превышающей ту, которая имела место до прихода человека, и при этом темпы вымирания продолжают увеличиваться.

В новой идеологии антропоцена уделяется особое внимание недостаточной эффективности движения в защиту окружающей природной среды. Ее сторонники заявляют, что усилия поборников традиционных подходов к спасению биоразно­образия Земли фактически провалились. Абсолютно девственной природы больше нет, а чтобы погрузиться в настоящую, нетронутую человеком глушь, придется напрячь воображение. Те, кто смотрит на мир глазами поборников антропоцена, исходят из картины мира, которая не имеет ничего общего с традиционным мировоззрением защитников природы. Наиболее радикально настроенные из них полагают, что обосновать необходимость сохранения того, что осталось от природы, можно только в том случае, если относиться к ней как к предмету потребления. По их мнению, в работе по сохранению биоразнообразия следует руководствоваться потребностями человечества. Не нужно мешать истории развиваться так, как это, как им кажется, предопределено. Прежде всего необходимо признать, что Земля обречена очеловечиться. Те, кто хотя бы частично или полностью разделяет эту точку зрения, не видят в антропоцене ничего плохого. Конечно, они не против, чтобы от природы что-то осталось, но суть в том, что даже дикие животные и растения должны заработать свое право на существование, как это делают все остальные.

В рамках этой идеологии, которую некоторые ее сторонники считают новой парадигмой охраны природы, был сформулирован ряд практических рекомендаций. Прежде всего, природоохранная деятельность в заповедниках и на прочих особо охраняемых природных территориях должна осуществляться с учетом потребностей людей. При этом под «людьми» подразумевается не все человечество как таковое, а те, кто живет сейчас и будет жить в ближайшем будущем, наши современные эстетические предпочтения и личные ценности трактуются как универсальные, а значит, вечные. Если политики решат следовать указаниям поборников антропоцена, они сделают так, что природа пройдет «точку невозврата», независимо от того, понравится это бессчетным будущим поколениям или нет. Выжившие виды диких растений и животных будут жить в согласии с людьми. Если в прошлом люди были всего лишь гостями в природных экосистемах, в эру антропоцена виды, специально отобранные для формирования отдельных частей экосистем, будут жить среди нас.

Главных проповедников антропоцена, судя по всему, совсем не заботит, что произойдет, если их идеи будут реализованы. Им чужд страх, равно как и интерес к фактам. Одна из них, социолог и эколог Айлин Крист, пишет следующее:

Экономический рост и культура потребления останутся основными социальными моделями (многие пропагандисты идеи антропоцена видят в них разумное зерно, тогда как некоторым из них они кажутся неоднозначными); мы живем на одомашненной планете, навсегда потерявшей свою девственность; почему бы нам не перестать «охать» да «ахать» по поводу экологической ситуации и не задуматься о положительных аспектах жизни на очеловеченной планете; мы должны посвятить себя технологиям, даже если они сопряжены с риском, грозят централизацией и связаны с промышленными системами, воспринимая их как судьбу и даже как спасение.

Эрл Эллис, специалист по вопросам охраны окружающей среды из Мэрилендского университета, опубликовал откровенный манифест, в котором он призывает защитников окружающей среды готовиться к «новому порядку»: «Перестаньте пытаться сохранить планету. Природы больше нет. Вы живете на "подержанной" планете. Если вас это беспокоит, просто преодолейте свой страх. Мы вступили в антропоцен — геологическую эпоху, когда состояние земной атмо­сферы, литосферы биосферы и гидросферы определяется деятельностью человека».