Читать книгу "Гражданская война в Испании 1936-1939 - Бивор Энтони"

На деле коминтерновские надзиратели вряд ли были заинтересованы в сохранении среднего класса – стратегия Народного фронта была для них просто способом прихода к власти. Это было подтверждено на совещании Коминтерна 23 июля, обсуждавшего выступление правых. Димитров предостерегал, что испанским коммунистам не следует пытаться устанавливать диктатуру пролетариата «на нынешнем этапе»: «Это было бы роковой ошибкой. Поэтому мы должны говорить: действуем под знаменем защиты республики… Иными словами, товарищи, мы считаем, что при теперешнем положении в мире для нас полезно и необходимо проводить политику, позволяющую организовывать, обучать, сплачивать массы и укреплять наши собственные позиции в ряде стран – Испании, Франции, Бельгии и так далее, – где у власти стоят правительства Народного фронта и где у коммунистической партии есть широкие возможности. Когда наши позиции укрепятся, мы сможем пойти дальше»[93].

«Пойти дальше» означало также, что в приоритете у коммунистов с самого начала было устранение политических противников. 17 июля, когда анархисты готовились нанести поражение выступлению генералов в Барселоне, Коминтерн «советовал» политбюро испанских коммунистов: «Необходимо безотлагательно предпринять превентивные меры против путчистских поползновений анархистов, за которыми прячется рука фашистов»[94].

Испанская коммунистическая партия, как позднее докладывал Москве французский представитель Коминтерна Андре Марти, была почти полностью подчинена Викторио Кодовилье[95] (псевдоним Медина), тоже посланнику Коминтерна. Позднее Марти осудил работу политбюро Испанской коммунистической партии как «страшно примитивную»[96]. Единственным компетентным членом политбюро был Хосе Диас, но тому мешала тяжелая болезнь печени.

Крупнейшей партией Народного фронта была Испанская социалистическая рабочая партия (ИСРП). 66-летний Франсиско Ларго Кабальеро стал самым ее радикальным, большевизированным вожаком. Он недоверчиво относился к широкому альянсу с левыми республиканцами Мануэля Асаньи и откликался на «ухаживания» Жака Дюкло, другого представителя Коминтерна в Испании, поставившего на Ларго Кабальеро как на наиболее подходящего предводителя испанского рабочего класса. Не только газета самих caballeristas «Claridad», но и коммунистическая печать Европы стала величать этого старого профсоюзного вожака «испанским Лениным».

Однако Ларго Кабальеро, завороженный собственной риторикой, уже тревожил своих новых друзей-коммунистов – его зажигательные революционные речи на массовых митингах по всей Испании с призывами уничтожить средний класс противоречили политике Димитрова. (Недаром в те дни появился остроумный лозунг: «Голосуйте за коммунистов, спасите Испанию от марксизма».) Но чем бы ни были его речи – продуктом революционного угара или свидетельством его тогдашних намерений, – не приходилось удивляться, что правые, боясь, что левые начнут их уничтожать, готовятся к ответному удару.

Влияние Испанской коммунистической партии было значительным для организации, насчитывавшей при своем появлении в 1921 году всего несколько десятков активных членов. Спустя десять лет, при падении монархии, их набралось несколько тысяч. На выборах ноября 1933 года партия получила 170 тысяч голосов и впервые прошла в кортесы. Но уже к первой половине 1936 года ее численность выросла с 30 до 100 тысяч человек[97].

Левые нуждались в голосах анархистов, иначе им было не выиграть при таком напряженном соперничестве. В этот раз анархисты были готовы проголосовать, хотя это и противоречило их принципам. Их единственной надеждой вытащить своих товарищей из тюрем был Народный фронт.

16 февраля избирательные участки, несмотря на напряженную атмосферу, открылись и заработали спокойно. Обе коалиции – правая и левая – были уверены в своей победе. Впоследствии пропагандисты генерала Франко пытались доказать, что в проведении выборов были серьезные недостатки, а значит, их результаты не вполне действительны, но это полностью противоречит истине. Даже монархистская газета «АВС» писала 17 февраля, что голосование прошло «без забастовок, без угроз, без всяких скандалов. Все голосовали, как хотели, совершенно свободно».

20 февраля избирательные комиссии провинций опубликовали свои заключения: Народный фронт победил, получив большинство в 150 тысяч голосов. Закон о выборах, поощрявший создание коалиций, в данном случае обеспечил преимущество левым. Народный фронт, победивший с крохотным перевесом, всего в 2 процента от общего числа поданных голосов, добился абсолютного большинства мест в кортесах[98]. Пожалуй, самой поразительной цифрой в результатах выборов была слабая поддержка фалангистов Хосе Антонио Примо де Риверы – 46 тысяч голосов из без малого 10 млн поданных в общей сложности в Испании, – в среднем меньше тысячи человек на провинцию. Это более наглядно демонстрировало уровень фашистской угрозы, чем утверждения Ларго Кабальеро.

Пренебрегая ненадежностью своей победы, левые повели себя так, словно получили абсолютный мандат на революционные изменения. Правые предсказуемо испугались толп, самовольно, не дожидаясь амнистии, бросившихся освобождать заключенных. Сразу после оглашения результатов голосования группа монархистов потребовала, чтобы Хиль-Роблес возглавил государственный переворот, но тот категорически отказался участвовать в этом лично. Вместо этого он попросил Портела Вальядареса объявить военное положение, прежде чем революционные массы хлынут на улицы. Удрученный неудачей, Хиль-Роблес удивил всех лицемерным осуждением богачей, тех самых, кто поддерживал и финансировал его кампанию, обвинив их в «самоубийственном эгоизме», выразившемся в урезании зарплат.