Читать книгу "Кто убил Влада Листьева? - Юрий Скуратов"

Если бы в ситуацию 1991 года или года 1993-го вмешался хотя бы один из крупных московских заводов, тогда еще действующих, еще живых, — ЗИЛ, «Красный пролетарий» или завод малолитражных автомобилей, история России развивалась бы совсем по другому сценарию. Не было бы того, что есть, не было бы разделения на голодных и сытых, а главное, не было бы того беспредела, который правит сейчас в России. И давит, давит, давит…

По улицам, как в Гражданскую войну, бродят беспризорники. Говорят, их уже более четырех миллионов человек. Такого не было даже в Гражданскую… А сейчас эти уркаганы штурмуют московские задворки, щиплют мусорные баки, особой опасности вроде не представляют, а вот лет через десять, когда они подрастут, — превратятся в очень опасную армию. Обозленную, совершенно неграмотную — некоторые из них вообще не знают ни алфавита, ни счета, — нацеленную только на одно — на грабежи и убийства. Если ничего не сделать сегодня, завтра Россия взвоет от них.

А проститутки! Не проверяющиеся ни у одного врача, зачумленные, затурканные мамками и сутенерами — от них же земля будет гнить! Это на Западе профессия проститутки считается чистой и вполне цивилизованной, это там дамочка чуть что — бежит к врачу, размахивая бюстгальтером, как флагом.

У нас же этим даже не пахнет. У нас пахнет другим…

Вельский неожиданно почувствовал, как у него внезапно онемела правая щека — стала чужой, холодной, он помял ее пальцами.

Потрясающая вещь: у нас в мирное время, как в войну, появилась особая категория людей — «без вести пропавшие». Только в одной Москве пропадают — без вести! — тысячи. И еще тридцать тысяч погибают от бандитских рук. Это же оглушающе гигантские цифры в сравнении, скажем, с потерями, понесенными в афганской войне. Там мы потеряли тринадцать с половиной тысяч человек — всего-то! За девять лет войны!

А тут только одна Москва теряет сто тысяч человек в год лишь «без вести пропавшими». Не говоря уже об убитых в разных разборках. Итого — сто тридцать тысяч каждый год. Без всякого ведения боевых действий. Не слишком ли дорогая цена за то, что московской милицией стал командовать зубной техник или — кто он там — учитель географии, наглотавшийся демократических идей? Тьфу!

Вельский снова помял пальцами онемевшую щеку, онемение не проходило.

«Без вести пропавшие» — обычно это тоже убитые. Людей этих выкрали, заманили в ловушку, умертвили, закопали в землю, утопили в болоте, растворили в кислоте, сожгли в огне, замуровали в бетон, их нет! Нет, а они были.

Ныне умельцы — следователи, их называют «следаками», новое словечко, раньше его не было, — не открывают уголовных дел до тех пор, пока не найдут трупа. Нет тела — нет и уголовного дела, логика неотбиваемая. Вот и числятся сотни тысяч людей в «без вести пропавших». Ни в одном государстве мира этого нет. Да и в России раньше, точнее в Советском Союзе, такого тоже не было.

Исчезни тело известного телеведущего, Влада этого, — и уголовное дело не было бы возбуждено. Все зависит от того, кто сидит в кресле генерального прокурора.

Расследованием убийства Влада занимается Генеральная прокуратура. По профессиональной принадлежности, по делению, существующему между правоохранительными структурами, Влад — ее клиент.

28

В разговоре с Феней Бейлис выглядел подавленным. «Из-за Глобуса он такой кислый, будто обожрался зеленых лимонов, — подумал Феня. — Господинчик этот еще не привык к потерям. А потерь у него впереди будет еще воз и маленькая тележка — считать замучается. Ай-ай-ай, как убивается товарищ!»

Феня улыбнулся широко, приветливо, показывая, что совсем не страшен, его не надо бояться, хотя про себя подумал: «Как бы не так!» — отметил, что Бейлис неожиданно сжался, усох, сделался маленьким-маленьким, будто испуганный зверек. Впрочем, в следующий миг он постарался взять себя в руки, тряхнул напомаженной головой, улыбнулся ответно и спросил сдавленным, будто ему на горло накинули петлю, каким-то птичьим голосом:

— Что будете пить? Чай? Кофе? Коньяк? Есть «Хенесси», вчера из Франции получил десяток бутылок.

— Кофе и пару стопок «Хенесси».

Когда принесли кофе, Феня поморщился: разве это кофе? Этим кофе только зубы чистить, еще, может быть, ноздри. Настоящим же напитком можно заправлять самолеты, и те будут носиться со сверхзвуковой скоростью. А вот «Хенесси» был хорош — настоящий коньяк, выдержанный, мягкий, совершенно несравнимый с разбавленным армянским «Араратом», который иногда выдают за «Хенесси»: Феня быстро опрокинул одну рюмку, затем другую, восхищенно покрутил головой и вновь придвинул обе рюмки к Бейлису:

— Душевный напиток!

Бейлис выслушал Феню молча, ни одного слова не произнес, в заключение лишь сказал:

— План принят!

— Когда пойдете к Владу? — спросил Феня.

— Откладывать это дело не буду. Сегодня договорюсь о встрече, завтра надеюсь быть у него.

— А сегодня к нему… сегодня никак нельзя?

— Влад стал большим начальником — генеральным директором телевизионного канала. К нему даже министры на подгибающихся цирлочках подкатываются. Новая должность породила новые отношения — сразу к нему не пробиться.

— А если все-таки попробовать? — Феня был настойчив.

— Попробовать никогда не вредно. Можно, конечно, но…

29

Влад принял Бейлиса лишь через два дня, раньше не смог. Приветливо поднялся навстречу, виновато развел руки:

— Извини, раньше никак не получалось.

— А я раньше и не надеялся.

— Ну давай, выкладывай, что там у тебя?

— Пустяки, Влад. Но очень приятные пустяки, касаются и тебя, и меня. Можем быстро стать миллионерами, а потом… потом и миллиардерами. — Бейлис лукавил: сам-то он давно был миллионером и при желании доллары мог солить в бочках, будто капусту. И этих бочек набралось бы не менее железнодорожного состава.

Улыбка медленно сползла с лица Влада, вид его сделался усталым, каким-то чужим. Он все понял и отрицательно покачал головой:

— Нет!

— Ты чего, не хочешь стать миллионером?

— Не хочу.

Бейлис не сдержался, рассмеялся, неожиданно тоненько, по-птичьи. Чудит Влад. Влад всегда отличался тем, что мыслил нестандартно. Человек, который не хочет стать миллионером, — это нестандартный человек.

— Влад… — начал Бейлис вкрадчиво, медовым голосом, но Влад резко оборвал его:

— Не надо меня обрабатывать, даже не начинай! Если других дел нет, извини, старик. У меня же этих дел — выше крыши.

«Выше крыши» — какое современное выражение! «Крыша» вообще очень модное слово. Бейлис, все же надеясь на благополучный исход разговора, улыбнулся и попробовал сделать еще одну попытку:

— Влад, давай сядем на десять минут с бумажками в руках и все прикинем — ты поймешь, насколько тебе лично будет выгодно то, что я собираюсь тебе предложить.