Читать книгу "Владимир Святой - Алексей Карпов"

Византийские хронисты отмечают исключительное мужество и ярость воинов Святослава, не щадивших в бою ни своей, ни чужой жизни. Даже побежденные, они почти не сдавались в плен. «Когда нет уже надежды на спасение, они пронзают себе мечами внутренности и таким образом сами себя убивают, — рассказывал о русах Лев Диакон. — Они поступают так, основываясь на следующем убеждении: убитые в сражении неприятелем, считают они, становятся после смерти и отлучения души от тела рабами его в подземном мире. Страшась такого служения, гнушаясь служить своим убийцам, они сами причиняют себе смерть».

Последнее, решающее сражение произошло 21 июля. Накануне ночью русы вышли на равнину перед городом и подобрали тела тех, кто погиб днем раньше (среди них было и тело Икмора). Русы положили мертвецов перед стенами, разложили костры и сожгли их, заколов предварительно множество пленных, мужчин и женщин. В числе принесенных в жертву были и грудные младенцы, задушенные русами, а также петухи, которых топили в водах Дуная.

Той же ночью Святослав собрал военный совет, который должен был решить, как поступить дальше. Одни из вождей предлагали дождаться глубокой ночи и, погрузившись на ладьи, тайком ускользнуть от врага. Другие, считая это слишком опасным, настаивали на немедленных переговорах с греками и заключении мира. Тогда Святослав обратился к своим соратникам. Он напомнил им о славе отцов — той, которая «шествовала вслед за войском росов» и «легко побеждала соседние народы и без кровопролития порабощала целые страны». Удивительно, но и враждебно настроенный к Святославу византийский историк Лев Диакон, и русский летописец схожими словами передают речь русского князя.

«И сказал Святослав: “Уже некуда деться нам. Волею или неволею — придется биться. Да не посрамим земли Русской, но ляжем костьми — ибо мертвые сраму не имут! Если же убежим — срам будет нам. Так не побежим же, но станем крепко. Я же перед вами пойду — если моя голова падет, то позаботьтесь о себе сами”». И отвечали воины Святославу: «Где ты главу свою — там и мы свои головы сложим!»

Личное мужество Святослава не вызывает сомнений. В то же время ему чуждо было безрассудство. Свою жизнь он, безусловно, ценил. По словам византийского историка Иоанна Скилицы, император Иоанн предлагал русскому князю решить судьбу войны в личном поединке. Святослав не принял вызова и отвечал насмешливым отказом.

На заходе солнца русское войско выступило из города. Сражение началось небывалым натиском русов. В первых рядах бился князь Святослав. Византийские историки рассказывают о его единоборстве с богатырем Анемасом, сыном критского эмира. Тот прославился накануне убийством Икмора и теперь снова жаждал подвига. Анемас сумел выбить Святослава из седла, однако кольчуга и щит спасли князя. Анемас же, окруженный русскими, погиб.

Лишь внезапно разразившаяся буря остановила натиск русского воинства. И вновь конница византийцев решила исход битвы. Сам император повел ее в бой. Варде Склиру и стратопедарху Петру было поручено ударить с фланга по русскому войску и отрезать его от Доростола. Этот маневр также удался. Позже византийцы рассказывали, как некий всадник на белом коне спустился с неба и устремился на «варваров». Никто не видел его ни до, ни после битвы. Полагали, что это сам великомученик Феодор Стратилат помог ромеям одержать победу.

Последняя попытка изменить течение войны не удалась. Русы отступили. Сам Святослав, израненный стрелами и потерявший много крови, едва не попал в плен.

Но и грекам победа досталась дорогой ценой. На рассвете следующего дня Святослав отправил послов к императору Иоанну с просьбой о мире. Император принял их весьма благосклонно. По рассказу летописи, Святослав рассуждал так: «Если не створим мира с царем, узнает царь, что мало нас — и, придя, обступят нас в граде. А Русская земля далека, а печенеги нам ратны, а кто нам поможет?» И люба была его речь дружине.

По заключенному перемирию, русы обязались уступить грекам Доростол, освободить пленных и покинуть Болгарию. В свою очередь, византийцы обещали пропустить своих недавних врагов на родину и не нападать на их корабли по дороге. (Русские очень опасались «греческого огня», истребившего в свое время корабли князя Игоря.) По просьбе Святослава византийцы обещали также добиться от печенегов гарантий неприкосновенности русской дружины при ее возвращении домой. Добыча, захваченная в Болгарии, судя по всему, оставалась у побежденных. Кроме того, греки должны были снабдить русов продовольствием и действительно выдали по 2 медимна хлеба (около 20 килограммов) на каждого воина.

Между двумя государствами был заключен мирный договор, текст которого сохранился в «Повести временных лет». В силу того, что этот договор почти на двадцать лет определил взаимоотношения Руси и Византии и впоследствии лег в основу византийской политики князя Владимира Святославича, приведем его текст целиком в переводе на современный русский язык:

«Список с договора, заключенного при Святославе, великом князе Русском, и при Свенельде. Писано при Феофиле синкеле, а к Ивану, нарицаемому Цимисхием, царю Греческому, в Дерестре, месяца июля, индикта 14-го, в лето 6479.

Я, Святослав, князь Русский, как клялся, так и утверждаю договором этим клятву свою: хочу иметь мир и совершенную любовь со всяким[11], великим царем Греческим, с Василием, и Константином, и с боговдохновенными царями, и со всеми людьми вашими до конца века; и так же — те, кто есть подо мною, Русь, бояре и прочие. Никогда же не стану замышлять на страну вашу и воинов собирать и иного народа не приведу на страну вашу, ни на те, что есть под властью Греческой, — ни на Корсунскую волость и сколько есть городов их, ни на страну Болгарскую. А если иной кто помыслит на страну вашу, то и я буду противник ему и буду воевать с ним. Как клялся царям Греческим, и со мною бояре и Русь вся, так и сохраним нерушимым договор; если же не сохраним то, о чем сказано прежде, пусть я, и те, кто со мною, и те, кто подо мною, да будем прокляты от бога, в которого веруем, — в Перуна и в Волоса, скотьего бога, — и да будем исколоты, как золото, и своим оружием да иссечены будем. Будет же истинным то, что мы обещали ныне вам, и написали на хартии[12] этой, и своими печатями запечатали».

После заключения договора Святослав предложил Цимисхию встретиться лично. Встреча произошла на Дунае. Святослав приплыл в лодке. Греков поразило, что князь греб наравне с прочими гребцами. Выражение лица его было мрачным и свирепым. Видом своим князь почти не отличался от приближенных. Это резко контрастировало с пышностью одеяний императора Иоанна, ожидавшего князя на берегу. Недавние враги побеседовали между собою (содержание беседы осталось в тайне) и вскоре расстались. Во все время разговора Святослав оставался в лодке и не поднимался со скамьи.

Так завершилась самая крупная и самая кровопролитная из всех русско-византийских войн. Из почти шестидесяти тысяч человек, приведенных Святославом на Дунай, на Русь возвращалось лишь около двадцати двух тысяч. (Этим цифрам, которые сообщает Лев Диакон, можно доверять — число воинов лежало в основе расчетов количества продовольствия, выданного Святославу; возможно, русский князь несколько завысил, но никак не преуменьшил численность своего войска.)