Читать книгу "Мастер-класс. Записки концертмейстера балета - Лада Исупова"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И я ревела еще пуще по вещам, которые загоняешь подальше и не хочешь признавать – по потерянным рукам, по нереализованным способностям, по Москве, да по всему, что смогла зацепить по пути, потому и поревела, как это обычно бывает, когда женщина, разбив чашку, вдруг разрыдается над всей своей жизнью, сразу над всем, что случилось, а еще горше над тем, чего так и не случилось.
«Спокойно, – уговаривала себя, – спокойно, это просто отходняк, просто отходняк. Я буду заниматься, я выучу новый репертуар к их следующему приезду, выучу этого дурацкого горного короля, я же могу, я же могла… Все хорошо, все хорошо, все будет хорошо…»
И все стало хорошо: в следующем году я была опять расслаблена, благодушна и совершенно не готова…Через год…
Шефиня сообщает, что они опять к нам едут. Я встрепенулась – сам едет, опять он?
Оказалось, нет – ему предложили государственный балет Гонконга, он уехал, кто теперь возглавит отделение – неизвестно, поставили кого-то временного. Жаль. Но ладно, посмотрим на новенького, тоже интересно.
И вслед за новостью – гром средь ясного неба: получаю письмо прямо из театра, спрашивают, не поиграю ли несколько раз не мастер-классы на публику, а именно им перед спектаклями и вообще. Я обрадовалась, шутка ли, сами приглашают.
Помня о том, что в прошлый раз ноты открыть не дали, я их и не брала, приготовила только тоненькую папочку со «сливками». Играть вечером, спешить некуда, и к обеду я решила подготовиться с чувством, с толком, с расстановкой и обнаружила… что «сливочной» папочки-то нет. Нигде. И начался марафон – рванула объезжать все места, где могла и не могла забыть, всех поставили под ружье, но ценнейшая папка провалилась сквозь землю. Всё, что есть в доме, мне не нужно, сыграю наизусть, а то, что в папочке, – побоюсь. Кошмар! Не то чтобы без нее хоть в петлю, но хотелось бы все-таки «сливки»…
Первый раз играть нужно было не открытый урок при зрителях, а закрытый, как раз тот самый, когда нанимали «для себя». Для меня этот урок очень важен: во-первых, в любимом зале (с креслами наверх амфитеатром, как чаша), хороший рояль, хорошая акустика, все видно и камерно, а раз само место по душе, то импровизации получаются свободные, льющиеся. Во-вторых, нет публики, и для педагога есть только одно новое лицо – я, поэтому на следующий день, когда набивается полный зал зрителей и участников, работается спокойно, как с давним знакомым, уже знаешь, чего ожидать, какая манера, какой характер, напряжение неизвестности остается позади.
Когда подходила к залу, вдалеке увидела прошлогоднего красавца-зама: «Только бы не он! – испугалась я. – Как на эдакого смотреть, не отрываясь? Черт!» – понадеялась, что он опять будет просто сопровождающим, как в прошлый раз. Около входа ждала студентка, отвечающая за проведение урока, ей было велено отойти от меня только тогда, когда скажу, что все в порядке. Я, конечно же, сразу отпустила, но нет, ей надо было у рабочего места удостовериться, что все хорошо. Ну ладно, пойдем сделаем, как положено, например посмотрим, на месте ли рояль?
Пришли – на месте. Она раскланялась и начала уходить, как я вдруг охнула – пюпитра нет, вот это да! Девочка занервничала-засуетилась, начала искать, звонить пианистам, не уносил ли кто пюпитр от рояля? Не знаю, что они отвечали, но ей было не до смеха. Кто-то посоветовал сбегать на факультет к музыкантам, но в зал стали заходить гости, поэтому она осталась.Худшие опасения оправдались – красавец оказался педагогом. Педагог-принц. Девочке не пришлось нас знакомить, он прямиком направился ко мне, протянул руку, представился и мягко добавил, что знает, что я не люблю полонезы. Я похолодела – так они еще и сплетничали обо мне? Это же надо – год помнить, кто из чужих концертмейстеров что любит не любит?! Чтобы скрыть смущение, начала разводить руками, оборачиваться на рояль и сетовать, что у нас тут неожиданные сюрпризы – пропал пюпитр, я в растерянности, но постараюсь, отыграю, как смогу, просто будьте снисходительны и отнеситесь с пониманием (враки, конечно, ничего ставить на пюпитр мне не нужно, набрала из дома каких-то дурацких нот для самоуспокоения). На том и порешили, а девочка рванула за помощью к музыкантам, и, когда урок начался, она, запыхавшаяся, появилась в зале…
…что она несла, мне, в отличие от остальных, из-за рояля видно не было. А им было. Но ни один мускул ни на одном лице не дрогнул, только педагог хохотнул и радостно уставился на меня, бросив класс. Девочка, наконец, дошла и с гордым: «Вот, нашла!» – поставила рядом со мной скрипичный пюпитр.
– Это… это как же? – оторопела я. – Что это?
– Что, не тот?! А они еще спрашивали: «Вам для стоячего или сидячего музыканта?» – я сказала – для сидячего, что, не то?
Расстроенная, она отправилась относить обратно. Мы с педагогом встретились взглядами и прыснули от смеха, что сразу расположило к нему – понимает! Кроме него никто на оркестровый пюпитр не среагировал.
Урок пошел своим чередом. Вернулась понурая студентка, обреченно спросила, все ли нормально, и побрела наверх в последний ряд зрительного зала.Проходит несколько минут, и вдруг краем уха слышу какой-то сдавленный вопль, барахтанье, девочка выбирается со своей верхотуры, ползет ко мне и, наконец, диким шепотом из-под рояля:
– Я сейчас покажу вам столик, там, наверху, посмотрите, это он?
Напомню, что все это время я играю (какой столик? зачем столик?), но киваю, лишь бы отстала и уползла.
Она возвращается на свое место и делает широкие пассы руками, урывками смотрю на нее, и тут она, присогнувшись, чтобы не отвлекать остальных, с трудом приподнимает над рядами пюпитр от рояля! Я начинаю сдавленно хихикать, нагибаясь к клавиатуре, и крупных длительностей в моей игре становится больше.
Девице помогли донести пюпитр, водрузили на место, и урок продолжился. Во время игры тысячу раз порадовалась, что мне не пришлось сразу выходить на мастер-класс, за вечер я успела привыкнуть к педагогу и разглядеть танцоров, многих из которых узнала с прошлого раза, они совсем не изменились, хотя глаз отметил новый штрих – в них появилась некоторая вальяжность. Педагог не диктовал музыку, не показывал комбинации, парой слов определяя, что нужно делать, это был тихий домашний междусобойчик.Игралось спокойно, если не считать постоянного опасения сделать что-то не так, не понять, не поймать, не уловить, и мешало, что, когда Он подходил к роялю, я начинала краснеть и сердиться на себя. Пару раз обернулась в зеркало – нет, обычные щеки, нормального покойницкого цвета. Это немного успокаивало, но от общего беспокойства не избавляло. По педагогу было непонятно – действительно доволен ли или вежливо терпит мою игру. Может, раз он помнит, что я выговаривала за полонезы, то знает, что я еще и бояка, и поэтому подчеркнуто доброжелателен, чтобы не пугать меня, а на самом деле, поди знай, может, я вообще не в ту степь все играю? К одному адажио заиграла па-де-де из «Дон Кихота», Он немедленно остановил и попросил заменить (ого… за всю жизнь меня только один раз всерьез попросили заменить – я наделала много ошибок в популярном вальсе, резало ухо). Я тут же отскочила от Минкуса к чему-то совсем неизвестному и больше музыку из балетов не трогала. Видимо, это у нас, в учебных заведениях, ценятся такие вещи – в образовательных целях, а у них театральная компания, и на конкретную музыку завязаны конкретные вещи, поэтому музыка из балетов не комильфо? Уже потом на спектакле увидела – они исполняли именно это па-де-де, так что все стало понятно. А в будущем каждый раз, когда мне предстояло играть балетным компаниям, я обязательно заходила к ним на сайт и интересовалась текущим репертуаром, чтобы обходить эту музыку стороной. В остальном же «домашний» урок прошел тепло и спокойно.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Мастер-класс. Записки концертмейстера балета - Лада Исупова», после закрытия браузера.
