Читать книгу "Женщины, которые любили Есенина - Борис Грибанов"

И ей совсем не улыбалась перспектива опуститься до роли одной из поклонниц, сопровождавших Есенина из кабака в кабак. Кроме того, она терпеть не могла его друзей и собутыльников — Мариенгофа, Кусикова и других.

Здесь мы подбираемся к одной из главных загадок жизни Есенина: почему разрушилась его семейная жизнь с Зинаидой Райх?

Как известно, инициатором разрыва была Зинаида Николаевна. Хотя так же достоверно известно, что она продолжала его любить. На этот счет существует такое непредвзятое мнение, как мнение Августы Миклашевской, последней любви Есенина, — а ведь женщины ревнуют к прошлым романам своих возлюбленных ничуть не меньше, чем к настоящим. Так вот, Августа Миклашевская утверждала: «Друзья Есенина поговаривали, что Райх не любила Есенина. Нет, она его любила! Только с ним было очень трудно. Да еще и Мариенгоф внушал Есенину, что женитьба и семья поэту не нужны. Зинаида была женщина гордая. Она хотела иметь мужа, как все, а не так, как было с Есениным — по году не виделись».

В своих попытках сохранить мужа Райх пошла на крайнюю меру — она решила родить второго ребенка. Ее подруга Зинаида Петровна Викторова рассказывала, как она оказалась свидетельницей семейной ссоры. Райх, как всегда, когда волновалась, ходила по комнате. А Сергей вдруг обратился к ее подруге и выпалил: «Вот Зина хочет родить второго ребенка, а у нас уже есть Танечка, зачем нам сейчас другой ребенок?»

Остается найти ответ на второй главный вопрос: любил ли Есенин Зинаиду Райх?

Пожалуй, наиболее точно ответил на него злейший враг Зинаиды Анатолий Мариенгоф: «Кого же любил Есенин? Больше всего он ненавидел З. Н. Райх. Вот ее, эту женщину… которую он ненавидел больше всех в жизни, — ее — единственную — он и любил».

Ему вторил Г. Устинов: «Любил ли он кого? Я думаю, любил только первую жену. Он очень хорошо говорил о Дункан, о некоторых других, но у него не было постоянной любви, которая при этом была мучительной, потому что он не мог сойтись снова, и от него ушли».

В этой цитате звучит ключевое слово: «мучительная». Они действительно, любя друг друга, мучили и себя, и своего партнера по семейной жизни. Примечателен разговор, который приводил Мариенгоф в «Романе без вранья».

Однажды Есенин обнял его за плечи и проникновенно спросил:

— Любишь ты меня, Анатолий? Друг ты мне заправдашний или не друг?

— Чего болтаешь? — вопросом на вопрос ответил Мариенгоф.

— А вот чего… Не могу я с Зинаидой жить… вот тебе слово, не могу… говорил ей — понимать не хочет… не уйдет и все… ни за что не уйдет… вбила себе в голову: «Любишь ты меня, Сергун, это знаю и другого знать не хочу…» Скажи ты ей, Толя (уж так прошу, как просить больше нельзя), что у меня есть другая женщина…

— Что ты, Сережа?

— Эх, милый, из петли меня вынуть не хочешь… петля мне любовь. Толик, родной, я пойду похожу… по бульварам, к Москва-реке… а ты скажи — она непременно спросит, — что я у женщины… С весны, мол, путаюсь и влюблен накрепко… а таить этого не велел… Дай я тебя поцелую…

На следующий день Райх уехала в Орел.

20 марта 1920 года Зинаида Николаевна родила сына. Рожала в Доме матери и ребенка. Позвонила по телефону Есенину, спросила у него, какое имя он хотел бы дать сыну. Есенин задумался — ему не хотелось давать мальчику литературное имя. В конце концов сказал: «Константин». И только после крещения спохватился: «Черт побери, а ведь Бальмонта Константином зовут».

На сына Есенин посмотреть не пришел. А Райх с ребенком еще долго оставалась в Доме матери и ребенка. К Есенину она больше не возвращалась.

Случай свел их на ростовском вокзале. Мариенгоф увидел Зинаиду Николаевну. Она ехала в Кисловодск. А Есенин, увидев, что Мариенгоф разговаривает с Райх, пошел в другую сторону.

Зинаида Николаевна попросила Мариенгофа:

— Скажите Сереже, что я еду с Костей. Он его не видел. Пусть зайдет, глянет. Если не хочет со мной встречаться, могу выйти из купе.

Есенин сначала заупрямился.

— Не пойду. Не желаю. Нечего и незачем мне смотреть.

Мариенгоф стал его уговаривать:

— Пойди, скоро второй звонок. Сын ведь.

Есенин зашел в купе, нахмурив брови, Зинаида Николаевна развязала ленточки кружевного конвертика. Маленькое розовое существо барахтало ножками.

— Фу! Черный! — вырвалось у Сергея. — Есенины черными не бывают…

— Сережа!

Райх отвернулась к окну, плечи ее вздрогнули.

— Ну, Анатолий, поднимайся.

И Есенин легкой, танцующей походкой вышел в коридор международного вагона.

Трудно себе даже представить, что пережила Зинаида Райх в эти минуты.

А Есенин, как это свойственно большинству людей, готов был свои недостатки, свои прегрешения списывать на других. Так он уверил себя и старался уверить всех, что виновником его разрыва с Зинаидой Райх был Мариенгоф. Августа Миклашевская вспоминала, как Есенин жаловался ей на Мариенгофа: «Анатолий все сделал, чтобы поссорить меня с Райх. Уводил меня из дома, постоянно твердил, что поэт не должен быть женат: «Ты еще ватные наушники надень». Развел меня с Райх, а сам женился и оставил меня одного».

Мариенгоф к тому времени действительно женился на актрисе Камерного театра Анне Никритиной и прожил с ней долгую и счастливую жизнь.

Однако хотя Есенин и жаловался на Мариенгофа, который, дескать, «постоянно твердил, что поэт не должен быть женат», сам он исповедовал (во всяком случае, на словах) те же убеждения. Своему молодому другу поэту Вольфу Эрлиху он внушал: «Ты мой совет запомни: холостая жизнь для поэта — все равно что мармелад! И стихи идут, и все идет! Женишься — света божьего не взвидишь!»

Друзья Есенина были убеждены, что женщины мешают мужской дружбе. Мариенгоф в своих воспоминаниях рассказывает следующий юмористический эпизод. На одном из сборищ в его комнате в Богословском переулке Шершеневич поведал такую байку:

— Известно ли вам, бессмертные, — начал Шершеневич, — что во время своего исторического путешествия Чарльз Дарвин посетил людоедов. Ознакомившись с их бытом и нравами, он спросил вождя каннибалов: «Сэр, почему вы кушаете преимущественно своих жен? Вы лучше ели бы своих собак. Разве они менее вкусны, чем леди?» Рассудительный вождь ответил: «Наши собаки ловят выдру. А женщины ни на что не годны. Поэтому мы предпочитаем ими утолять голод». Старейший из людоедов, желая выглядеть гуманным в глазах европейца, мягко добавил: «Но перед тем, как поджарить женщину, мы ее обязательно душим».

— Ах, как это мило! — воскликнул Рюрик Ивнев своим девичьим голоском.

— Не правда ли? Так вот, друзья, — заключил Шершеневич, — я бы тоже обязательно душил женщин, которые разбивают большую мужскую дружбу.

Профессор И. Розанов в своих воспоминаниях, относящихся к 1921 году, отмечал: «Меня удивляло, что о женщинах Есенин отзывался большей частью пренебрежительно.