Читать книгу "Тиберий. Преемник Августа - Джордж Бейкер"

Август передал просьбу Тиберия Гаю. Как раз в это время Гай рассорился с Марком Лоллием. Не испытывая более его враждебного по отношению к Тиберию влияния, Гай мог только заверить деда, что у него нет возражений против возвращения Тиберия при условии, что тот не будет принимать участия в политических делах.

Тиберий возвратился в Рим без особого восторга и без уступок со своей стороны. Он покинул Рим в тридцать шесть лет, возвратился в сорок три. Разочарованный, с глухим отчаянием в сердце, с одиночеством, все более окружавшим его, он прошел тот великий перелом, сорокалетний возраст, которым завершается духовное развитие каждого человека.

Такая же перемена произошла и с Тиберием. В Рим с его политическими баталиями вернулся более возмужалый и решительный человек, чем тот, что смотрел на звезды на Родосе. Он понимал, что может позволить себе ждать. Он поселился как частное лицо и два года занимался своими делами. Затем события, возможно и ожидаемые, стали стремительно нарастать. Раненный в Армении Гай Цезарь умер в Ликии.

Смерть Гая полностью нарушила баланс сил в Риме. Это случилось после того, как Юлии позволили покинуть Пандатарию и поселиться в Регии на Мессинском проливе; ей разрешили жить в городе, но запретили его покидать. Она больше не могла нанести вред своим сыновьям, да и Август несколько смягчился. Большая часть его надежд и ожиданий теперь исчезла. Единственным оставшимся в живых сыном Юлии, имевшим некоторый шанс, был Агриппа Постум, но каким человеком он себя покажет?

Даже самый сильный и мудрый не может изменить судьбу. Что бы ни делал Август, ему во всем сопутствовал успех, однако было в его жизни нечто, что управлялось силами более могущественными, чем его собственные. Тиберий приблизился к власти почти автоматически. Старший сын Друза, юный Германик, был девятнадцатилетним юношей и весьма многообещающим молодым человеком, и он выказывал черты характера, которые позволяли возложить на него надежды, которые в свое время возлагали на его отца. Он, однако, еще не был обучен. Единственный сын Тиберия, названный Друзом в честь дяди, юноша гораздо менее привлекательный, был того же возраста. Казалось, имперская сцена была занята исключительно потомками фамилии Клавдия Нерона.

В отсутствие Гая и Луция Цезарей Август усыновил Агриппу Постума и Тиберия как своих наследников: первого — потому что в его жилах (через Юлию) текла его кровь, второго — потому что он был единственным человеком, способным вынести бремя империи. В отношении обоих он сделал это неохотно. Что касается Тиберия, откровенно говорил, что думал лишь о благе государства. Разные чувства, которые он к ним испытывал, отразились в разных способах усыновления. Луция и Гая он усыновил по старинному обычаю, покупая их у отца по законам частного права. Взрослых Агриппу и Тиберия он усыновил в соответствии с более формальной процедурой в курии. И, несмотря на все, Август не очень убивался от потери внуков Гая и Луция. Со времени скандала с Юлией он стал более трезво смотреть на вещи.

Постепенно становилось ясно, кто станет преемником Августа… Тиберий взялся за исполнение новых обязанностей жестко и рьяно, ничем не выражая своих эмоций. В возрасте сорока пяти лет он отказался от положения главы рода Клавдия Нерона и принял статус сына дома Цезарей. В глазах закона теперь он был Тиберий Цезарь. Как часть сделки было оформлено и усыновление им своего племянника Германика как наследника и преемника.

Агриппа Постум вскоре показал себя с такой стороны, что исключило его из списков кандидатов. Его вкусы были извращенными, характер — диким. Он был младшим сыном Юлии, рожденным после смерти отца Агриппы, когда Гракх был ее любовником. Он становился все хуже и хуже. В конце концов стало ясно, что он психически неполноценен. Август сам предпринял меры, чтобы исключить внука из числа наследников. Его сослали на остров Планазию, и декретом сената его пребывание там объявлялось постоянным. Агриппа был невменяем.

Это был крах надежд Августа. Он теперь едва ли упоминал имена Юлии и Агриппы.

Итак, потомство Скрибонии сошло со сцены, и его место заняли потомки Ливии.

И все же не полностью. Хотя политические браки, устраиваемые Августом, обернулись полным крахом, этот опыт его ничему не научил. Его подталкивали к еще одной попытке обойти судьбу в надежде на то, что когда-нибудь его потомки займут его место. Когда Тиберий был занят в германских походах, Август организовал свадьбу Агриппины, дочери Юлии и Агриппы, с Германиком: этим он создал один из самых ядовитых зубов дракона, семя, впоследствии давшее ужасный урожай.

Этот брак, казалось, должен стать удачным. Агриппина была одной из лучших и способных дочерей Юлии, не замешанная ни в одном из ее скандалов. Ей было около девятнадцати лет, и ни одно из похождений Юлии не очернило ее имя. Поскольку всезнание несвойственно человеческому роду, Тиберий не стал возражать.

Именно после усыновления Августом у Тиберия состоялась его вторая и успешная военная карьера. Он снова принял командование войсками на Рейне, и после долгих лет мирной жизни рейнская армия радостно приветствовала командира, которому доверяла и который должен был наследовать Августу.

Тиберий приступил к своим обязанностям на Рейне в особенно благоприятный момент. События последующих лет показали, что среди воинственных вождей вызревали серьезные и широкие замыслы. Его желание уехать с Родоса скорее объяснялось тем, что такие планы уже активно обсуждались, чем личным страхом мести со стороны друзей Юлии. Два пустых года, прошедшие со времени его возвращения, были не слишком долгим периодом для необходимых обсуждения и подготовки. Столь мощная военная машина, как римская армия во времена Августа, не могла быть задействована без тщательной подготовки и без серьезной причины. Теперь обсуждался не вопрос о простой карательной экспедиции, но о том, чтобы закончить начатую Друзом задачу неимоверной важности — очищение северной границы.

Тиберий не участвовал в принятии решений, осуществить которые был призван. Политические причины такой военной активности диктовались людьми, непосредственно участвующими в делах на севере, по этой причине возник и сам вопрос: где должна проходить граница — по Рейну или по Эльбе? В этом споре верх взяла точка зрения Августа и Тиберия. Оба были против авантюрных действий за Рейном, оба сомневались в возможности завоевания всей Германии. Прежде рейнская армия и Друз доказывали обратное, теперь Август столкнулся с результатом политики, которую тогда сумел отстоять Друз. Он вынужден был принять неизбежное и действовать в соответствии с необходимостью, которой в других обстоятельствах он постарался бы избежать.

Однако отсутствовал командующий, обладавший необходимым влиянием и опытом. Для Августа было вдвойне удобно — он гордился своей экономной политикой и должен был изыскать средства для ведения войны, — что в этот момент он может положиться на Тиберия. У Тиберия были не только положение и умение, требуемые для ведения такой войны, но он еще и разделял точку зрения Августа, вряд ли изменив ее с тех пор.

Суть дела заключалась в том, что германцы, однажды осознав свою собственную ситуацию, воспринимали у римлян идеи и методы с такой тщательностью и стремительностью, какую выказали японцы девятнадцать столетий спустя. Опасность политики на Эльбе состояла в том, что предусматривалась встряска самих германцев от привычного спокойного, сонного состояния их древних племенных институтов, предусматривался их выход из состояния местной обособленности и появление более обширных общих планов. На практике эта опасность реализовалась в устрашающей степени.