Читать книгу "Правда фронтового разведчика - Татьяна Алексеева-Бескина"

Несколько лет назад Игорь, а теперь уже и дедушка Игорь проснулся среди ночи, еще ощущая в руках, как туго сгибается немецкий штык, как в замедленном кино. И память кинула его в лето 1943 года, туда, откуда здоровая психика человека старательно уводила многие годы, как и от других минувших, но таких же страшных дней.

С сентября сорок первого Северо-Западный фронт зацепился старорусской группировкой, прикрыв подходы к Москве. И не недели, не месяцы, а до января сорок четвертого крутилась эта изнуряющая круговерть на одном и том же месте, изредка менялось лишь начертание линии фронта. Задуманное наступление, как прояснилось позднее, должно было отвлечь силы немцев от Курска, от происходящих там событий, от сражений Курской дуги. Готовились все лето, дивизию пополнили до штатного состава, придали ей два артиллерийских полка, полк гвардейских минометов и полк тяжелых танков КВ. Вся подготовка проводилась скрытно в тылу.

Руководил наступательной операцией Северо-Западного фронта его командующий, бывший нарком обороны, маршал Тимошенко, печально известный в войсках после финской кампании и недавней харьковской катастрофы. 26-я сталинская дивизия была поставлена на направление главного удара, а Новгородский полк возглавлял эту ударную силу.

Буквально накануне наступления прибыло последнее пополнение. Рота автоматчиков капитана Полторацкого, которая должна была идти первой в атаку при наступлении полка, оказалась пополненной необстрелянными солдатами, только накануне прибывшими из Средней Азии, Казахстана. А счет времени до наступления уже шел на часы. По неписаной традиции всем выдали чистое белье. Новичков только смогли расписать по взводам, отделениям, составить списки, назначить командиров. Едва успели проглотить усиленный перед наступлением обед, командир роты собрал солдат для знакомства с немецким оружием, которое те видели впервые. Показал, как пользоваться немецкими гранатами, у которых в отличие от наших нет щелчка при боевом взводе. Через всю длинную рукоятку в гранате проходит толстый шнур с этакой пуговкой снаружи и зажигательной смесью внутри. И если потянуть шнур, то внутри воспламеняется состав, и через четыре секунды граната взрывается. После занятий солдаты собрались в кружок, рассматривая разнообразное оружие, и, естественно, кто-то потянул за шнур гранаты. Взрыв разметал группу, ранив, контузив людей. Уцелевшие в страхе разбежались, рота была деморализована.

А часов в десять вечера немцы, явно знавшие о готовящемся наступлении, обстреляли передовую полка дымовыми снарядами — все заполнилось дымом, ни черта не стало видно, началась суматоха. Тут Игорь успел «хватить горяченькое» — осколок дымового снаряда не менее двадцати пяти сантиметров длиной долбанул его по голове, упав откуда-то сверху. Хорошо, что на голове была каска, а под каску, чтобы не болталась, разведчики надевали что-нибудь потолще. На Игоре была поддета, несмотря на лето, ушанка, иначе все сползало на очки. Каска и шапка смягчили удар, однако голову хорошо тряхнуло, ссадина на лбу оказалась здоровая, но безопасная, хотя кожу сдернуло прилично, рану быстро залепили пластырем. Крылышко хранителя прошелестело за спиной, но главный бой был впереди.

«19.8.43… Здравствуйте, мои дорогие! Я жив-здоров. Сейчас нахожусь в бою. Времени нет. Не волнуйтесь. Игорь…»

Только спустя несколько часов стало понятно, что под прикрытием задымления передовые траншеи немцев опустели — людей отвели на вторую линию траншей. Но машина нашего наступления была запущена, и изменить в ней что-либо было уже невозможно. В четыре утра 18 августа началась артподготовка.

Пушек понаставили столько, что располагались они буквально через 20 метров одна от другой. Заключительный залп дали гвардейские минометы «ванюши» — тяжелые М-31. Передний край противника превратился в сплошную стену огня и дыма, в течение полутора часов земля ходила ходуном, но первая линия окопов противника была пуста еще с вечера. Пока шла артподготовка, саперы разминировали минные поля перед нашим передним краем, резали проволочные заграждения, стелили гать для танков. Но гать — единственную на участке наступления полка.

После залпа «ванюш» был дан приказ — в атаку! Танки рванули вперед по гати, идущей перпендикулярно линии обороны, и, конечно, колонна танков не могла при крыть пехоту, растянувшуюся по фронту наступления на километр. Ожила огневая система немцев на второй, сохранившейся линии окопов. Пехота залегла.

Командиры пытались поднять солдат в атаку, царила какая-то неразбериха. Наконец поднялась из леска передовая рота автоматчиков, очумевшая еще до начала боя от взрыва гранаты, от навалившейся на них впервые артподготовки, когда и бывалому уже Бескину казалось, что небо все укрыто летящими снарядами и от воя заходилась душа. Кое-кто из роты, совсем растерявшись, рванули куда кто смог — в укрытия, под полог леса. Линия атаки рассыпалась. Другие подразделения пытались что-то предпринять, маневрировать, увеличивали бестолковщину еще больше. В результате к передней линии окопов противника благополучно добрались лишь кое-кто из автоматчиков и разведчики, которые знали все проходы и перелазы переднего края.

Во время броска рядом с Игорем оказался Вовка Звягин, москвич с Таганки, командир взвода автоматчиков, которые разбежались во время атаки, и Вовка быстро примкнул к разведчикам. Вдвоем с Игорем они разом прыгнули в остатки траншей, развороченных нашей артподготовкой. Один побежал направо, другой — налево. Из-за поворота траншеи на Игоря ринулся вдруг неожиданно возникший немец, чудом оставшийся здесь после артналета, а может быть, и из боевого охранения. Автомат Игоря заело! Наверно, попал песок, когда прыгали в траншею. Появление огромного немца было так неожиданно, что, растерявшись, Игорь еще и оскользнулся. Немец сбил его с ног окончательно и почему-то тоже не стрелял, но взмахнул штыком — широким, плоским в виде ножа. Мгновение, и штык проткнул бы лежащего. Не помня себя, Игорь вцепился обеими руками в нож штыка и… согнул его, с невероятной силой отодвинув от груди. Доли секунды решили все. Немец оцепенел на мгновение и выпустил карабин из рук. У лежащего хватило сил на короткий рывок за ствол карабина, и всей силой тела, распрямившегося как пружина, он обрушил приклад на голову фрица. Секундная остановка всего — сознания, сердца, рук — на одном выдохе, без понимания ужаса ситуации, это пришло потом. Сзади налетел Вовка. Перепрыгнули немца и — дальше по траншее. Впереди — землянка, по виду — штабная, надо заскочить туда. С дневного света Игорь вскочил в темноту и не увидел, что там есть человек — немец! Вовка, прыгнувший через ступеньку сзади, увидел, что автомат почти уперся в Игоря, успел схватиться левой рукой за ствол и с силой отвести его. Очередь прошила ему ладонь в четырех местах и задела локоть Игоря. Секунда, и все было кончено.

В это время оставшиеся в строю танки перевалили гряду очередного в этой местности водораздела между речушками, ушли из поля зрения пехоты. Наша артиллерия как-то странно замолкла после артподготовки, вместо того чтобы нанести удар по второй линии обороны противника. Двинувшуюся в бои пехоту поддержать огоньком оказалось некому, артиллеристы скорее всего боялись теперь обстрелять свои танки. В окопах первой линии обороны немцев, расположенных на склонах гряды, обращенных в сторону наших позиций и бывших основной целью артподготовки, вдруг наступила тишина. Тишина удручающая, неестественная в бою, застрекотали кузнечики, запела птичка. Тишина несла страх. Где немцы, где наши? Игорь и Вовка очумело посмотрели друг на друга, и Игорь принялся перевязывать товарищу руку, вслушиваясь в зыбкую тишину.