Читать книгу "Большая книга летних приключений - Эдуард Веркин"

Я ввиду жары хотел подойти и попробовать воду, но Буханкин меня не пустил.

– Вода там холодная, – заверил он. – Даже очень холодная. Это потому что все-таки карстовый разлом. Не стоит туда выходить, мало ли что...

Тут он был прав. Светиться нечего, напротив, надо было вести себя как можно тише и незаметнее.

– У нас тут целая серия таких озер, – сказал Буханкин. – Бездонных. Поверь, я в этих озерах разбираюсь...

Ну по бездонным озерам я и сам был большой спец. А вода холодная, ну так что же такого? Просто раньше копали глину и докопались до ключей. Теперь они бьют со дна, вот отсюда и общая студеность. А так спокойно.

Немножко не нравилось мне, что на противоположном берегу было кладбище. Древнее, давно заросшее лесом кладбище, я уже говорил. Пару раз я его посещал с познавательными целями, для расширения общего кругозора. Самих могил давно уже не осталось, остались кресты. Классические – обросшие жирным мхом, черные, покосившиеся кресты. Ни фамилий, ни оградок, ни фотографий каких. Одни кресты. Кладбище, особенно старое, это не то место, где мечтается провести ночь. Скорее, наоборот. Вообще, не стоит по ночам сидеть на кладбищах. Мало ли чего?

Вампиры, пиштако, чупакабры.

К тому же мне совершенно не улыбалось сидеть с Буханкиным в засаде. Буханкин мне за день надоел как-то... Хотя не то чтобы уж надоел, просто находиться с ним в одном объеме пространства было мне тяжело. Он из меня энергию тянул, вот оно что. Но делать было нечего. Ночная стража, увы, увы...

Сначала мы собирались обойти Озеро Смерти по периметру. Посмотреть, как да что, нет ли каких строений или других скрытых мест. Но потом передумали. Нечего раньше времени себя демаскировать. На северном берегу отыскали небольшую впадину, что-то вроде старой землянки, устроились в ней. С относительным комфортом устроились. Достали всякую надувную экипировку – матрацы и подушки, достали оптику. Я – уже известный бинокль, а Буханкин извлек из рюкзака очки ночного видения.

Основательно подготовился.

Время тянулось медленно. Дежурили мы по очереди. Когда не дежурил, я лежал. Но не просто лежал, я слушал лес. Поскольку в лесу иногда вернее полагаться на слух, а не на зрение. Чего в лесу можно увидеть? Елки-березки...

Когда я не слушал лес, я смотрел на озеро. Там тоже ничего не происходило. Скука. Солнце опускается, час тревожный, час закатный...

Потом дежурил я. Впрочем, Буханкин, не мог успокоиться и тоже периодически прикладывался к своему найтвизору и ругался на незнакомом мне, наверное, альдебаранском языке.

А так все было тихо.

– Нет никого, – сказал я часов в девять. – Все спокойно. Странно даже...

– Это естественно, – ответил Буханкин. – Какое ж уважающее себя НЛО будет днем летать? Они летают по ночам. Или ближе к утру. НЛО очень любят летать в утренний час...

– Да при чем здесь НЛО?

– Я думал над нашей темой и пришел к выводу, что пираньи – это все-таки неспроста. Вполне может быть, они специально скрестили обычных пираний с необычными пираньями...

– Кто они? – осведомился я.

– Как – кто они? Они.

Буханкин недвусмысленно кивнул головой в небо.

Понятно. Гуманоиды.

– Они запустили в наши реки своих мутантов с измененным генетическим кодом. И в назначенный час пираньи выйдут на берег...

Буханкина в очередной раз поперло.

– Они будут пожирать биомассу с чудовищной скоростью, – рассказывал он. – И расти. Потом у них будут прорастать ножки. Достигнув размера барана, они станут набрасываться...

Дальше я не очень внимательно слушал, дальше шел обычный ксенофобский бред. Сонмы неуязвимых пришельцев входят в города, захватывают почты, мосты, телеграфы, армия бессильна перед лицом стремительного и беспощадного врага. Правительства рушатся, экология загублена, человеческая раса на грани уничтожения. Но в самый критический момент небеса разверзаются и на землю в огненных колесницах опускаются ребята с планеты Зюйст...

Ждать было довольно скучно, но я привык. Буханкин, видимо, тоже. Я грыз миндальные орехи и изредка поглядывал в свой морской бинокль.

– Ты заметил? – спросил Буханкин таинственным голосом где-то через час. – Заметил?

– Что заметил?

– Комаров нет, – прошептал Буханкин. – Это верный признак. Верный признак того, что место здесь непростое. Комары не любят энергетическую активность.

Почему тут так мало комаров, я сказать не мог, возможно, в озеро высыпали каких-нибудь хитрых дефолиантов. А может, просто на самом деле есть такие места, где комары почему-то не держатся.

Постепенно стемнело. Потом окончательно стемнело. Я потеплее закутался в куртку, хлебал шоколад и прикидывал, что же может случиться сегодня ночью. Придет ли тот, кого мы ищем? Должен прийти. А то что, зря мы сюда приперлись, что ли?

Буханкин был доволен. Сиял, практически светился в темноте. Еще бы! Человек занимался любимым делом! Ловил пришельцев! Грел руки настоящим астронавтским термопакетом, попивал кофе (у него тоже оказался термос!), меня, гаденыш, не угощал. Разглагольствовал шепотом:

– Давно хотели до этого места добраться, да руки не доходили. Финансирования никакого, живем на энтузиазме да на пожертвованиях. А столько еще предстоит сделать! Аппаратуру купить, организовать мониторинг, передатчик поставить...

– Какой передатчик? – не понял я.

– Космический, само собой. Организуется глобальная рассредоточенная сеть поиска внеземных цивилизаций...

Со стороны озера послышался протяжный скрипучий звук. Неприятный такой. Я вспомнил, что на той стороне как раз находится кладбище, и мне стало совсем немного страшно.

– Что это? – я достал томагавк.

– Собака воет. – Буханкин зашарил руками по груди, затем извлек свою круглую латунную блямбу. – Собака... Или волк? Откуда здесь собака? А волк...

– Они на кладбища приходят, – сказал я. – За костями. Кости любят грызть.

– Кто?

– Оборотни, кто еще...

– Какие оборотни, это просто волк.

Но я услышал, что Буханкин испугался.

– Он на кладбище, – прошептал я. – Повоет немного и уйдет. Может, тут его хозяин закопан...

– Какой хозяин? Кладбищу сто лет... Слушай, а ведь пастух говорил же про эту собаку. Про страшную...

Вой послышался из другого места.

– Вокруг бродит. – Буханкин уронил термос. – Зачем...

– Да какая разница. – Я перевернулся на спину, сунул руки в рукава. – Повоет и успокоится.

Меня воем пронять было нельзя. Я этих разных воев видел, вернее, слышал целую кучу. Такие вои, сякие вои. Но этот чертов зверь никак не успокаивался. Бродил по округе, выл, ныл, не успокаивался, короче. Так что даже Буханкин успокоился.