Читать книгу "Страна аистов. Саги, сказки и хроники Пруссии - Вадим Храппа"

В то же время началась застройка городка виллами, где селились отнюдь не бедняки из прусских и германских земель. Перед Второй мировой войной дома в Раушене были практически у всех руководящих работников национал-социалистической партии Германии.

Город тогда сильно разросся и похорошел именно за счет всякого рода генералов и фюреров. Хоть какая-то польза от них. Впрочем, и обычные европейские гипертоники, а также все страдающие расстройствами нервной системы и болезнями органов дыхания, предпочитали прусское взморье курортам Италии и Швейцарии.

Птица Альф

Эта птица водится только в окрестностях Кёнигсберга, нигде больше, и знаменита тем, что встреча с ней обещает нежданное богатство. Говорят, она похожа на ястреба, такая же серая, и была бы неприметной, если б не ее длинный огненный хвост. Полет птицы Альф напоминает падение звезды. Поймать ее очень трудно, но тому, кто сумел это сделать, она приносит деньги, выкупая свою свободу. Многим людям встреча с Альфом помогла разбогатеть.

Самый любопытный случай произошел с гончаром из кёнигсбергского предместья Юдиттен, который сговорился с Альфом о том, что тот натаскает ему полный сапог денег. Гончар поместил сапог в печную трубу, чтобы визиты Альфа остались для соседей незамеченными. Сразу скажу, что гончар оказался куда хитрее доброй птицы и, прежде чем пристроить в трубе сапог, отрезал у него подметку.

Целый день Альф таскал деньги. Время от времени он присаживался на край трубы и спрашивал гончара:

— Не полон ли еще сапог?

— Нет! — кричал гончар, выгребая из печки золото. — Еще не полон!

Альф работал весь день, а сапог все не наполнялся. К вечеру он так устал, что засомневался в честности гончара.

— Ну что, не полон ли еще сапог? — спросил Альф, в очередной раз присев на трубу.

— Нет, не полон, — крикнул ему гончар. — Давай, неси еще!

И тогда Альф бросил в сапог целую кучу вшей и улетел.

Зловредные альпы

Эти зловредные порождения тьмы способны принимать любой образ. Среди людей они часто появляются в облике маленькой сморщенной старушки, довольно безобидной с виду. Но могут выглядеть и соблазнительной девицей, и козленком, и деревом. И часто мучают домашних животных.

Одна женщина, живя на окраине Кёнигсберга, имела корову. В Пруссии с давних пор хозяйки летними ночами оставляют коров привязанными на выгоне. Вот как-то утром эта женщина обнаружила, что вымя ее коровы пусто. Вечером — та же история. Женщина встревожилась.

— Ну, хорошо, — думала она. — Возможно, ночью какой-нибудь нищий выдоил корову и напился молока. Но кто же рискнет днем доить чужую скотину?

Надо сказать, что была она вдовой, а ее единственный сын подрабатывал в столице подмастерьем на стройке. А женщина не могла бросить домашнее хозяйство и сутками стеречь корову. Поэтому не было у нее молока ни на другой день, ни на третий. Она не знала, что и думать. Решила дождаться сына, который должен был прийти домой в воскресенье.

И вот в выходной, вместо того чтобы отдыхать после тяжких трудов, сын этой женщины сел в поле под кустом и стал стеречь корову. Дело шло к вечеру, никаких нищих поблизости и в помине не было, а парня так и подмывало плюнуть на эту затею да пойти к приятелям — побаловаться пивком. Вдруг слышит он странные звуки — не то шаги, не то лепешки коровьи в траву шлепаются. Высунул голову из куста и видит: что-то круглое скачет под ногами коровы. Привстал парень, а в это время то, что прыгало, подскочило повыше и вцепилось в коровье вымя.

— Ну, — подумал подмастерье, — чем бы ты там ни было, а я тебя прищучу!

Подбежал, бросился под корову и схватил то, что висело у нее на вымени. Стал разглядывать и глазам не верит. В руках у него была обыкновенная круглая головка сыра. Да такая аппетитная, ароматная, что не удержался парень и откусил кусок. Стоит, жует сыр и думает:

— Что же я теперь матери расскажу? Как я в поле за сыром охотился? Так не поверит. Засмеет еще. Скажу, что поймал нищего да прогнал его — больше не придет. А сыр в сундук брошу. Завтра мне на работу, вот я его с собой и захвачу. Сам поем и товарищей угощу.

Так он и сделал.

Утром стал подмастерье собираться в Кёнигсберг. Вспомнил про сыр, полез в сундук и обмер. Лежит в сундуке скрюченная старушка, а в том месте, где у нее нос должен быть, нет ничего — откушено.

Случай этот, когда альп, пристрастившись к молоку, обратился сыром — единственный. Чаще и облик их, и страсти были совсем иными. Любимым занятием альпов было мучить людей по ночам, превращаясь в свинцовую или оловянную иглу. Обычная такая игла, швейная, только чуть крупнее, и находится не там, где ей положено быть — в подушечке для игл, — а в постели облюбованного человека, норовя вонзиться в живот.

Единственный совет — при резкой боли в животе среди ночи встать и обыскать постель. Наверняка где-нибудь в матрасе вы наткнетесь на оловянную швейную иглу. Нужно взять ее, свернуть в кольцо, да так, чтобы острие иглы вошло в ушко. И спокойно ложитесь спать. Боль снимет как рукой. Вот только утром вы можете найти у кровати окоченевшую старушонку в странной позе — свернутой калачом так, что голова ее окажется в собственном заду.

Старый Петерс

Дорога, которая связывает Куршскую косу с Самбийским полуостровом, у поселка Росситтен проходит вплотную к озеру. Было время, ни один человек не мог пройти по ней, не вымокнув. Представьте себе: вы подходите к Росситтену; светит солнце, в елях возятся, насвистывая песенки, пичуги; воздух — хоть ложкой ешь; на душе радостно и покойно, и вдруг справа, из озера, вздымается фонтан воды. И вот уже вы стоите мокрый, с ног до головы в тине, и сплевываете головастиков. В сухое время года это место на дороге можно было обойти лесом, а вот осенью или весной жители поселка норовили прошмыгнуть мимо озера как можно быстрее. Кое-кому удавалось. Но в основном приходили домой промокшие, перепуганные и злые.

В то время в Росситтене держал трактир бывший военный моряк, человек смелый и решительный. Вымокнув однажды до нитки у озера, он не побежал сломя голову от проклятого места, а подошел к берегу и крикнул:

— Кто тут есть?

— Я! — ответили ему из озера.

— А ты — кто? — спросил трактирщик.