Читать книгу "Лили и осьминог - Стивен Роули"

Церемония проста: Мередит и Франклин, держась за руки, в присутствии судьи обмениваются кольцами и клятвами. Я умудряюсь сочетать роли свидетеля, фотографа, родственника невесты и ее подружки. Стараюсь отщелкать как можно больше снимков, и при этом не выглядеть назойливым, ведь остальным нашим родственникам захочется взглянуть на них. Словом, я делаю все возможное, чтобы подчеркнуть, что присутствую на свадьбе, хотя мысли мои далеко, на расстоянии трехсот восьмидесяти одной мили.

Пытаясь сосредоточиться, я думаю о собаках как свидетелях. О том, как они присутствуют рядом в самые личные моменты нашей жизни, хотя нам при этом кажется, что мы одни. Они становятся свидетелями наших ссор, наших слез, наших усилий, страхов и всех наших тайных поступков, которые нам приходится скрывать от нам подобных, людей. Собаки наблюдают все это, не вынося суждений. Была, помнится, книга о том, как человек пытался научить свою собаку говорить по-человечески, чтобы она помогла ему раскрыть убийство его жены. В ней говорилось: если бы собаки могли рассказать нам все, что они видят, все пробелы в нашей жизни восполнились бы как по волшебству. Вот я и стараюсь быть свидетелем момента так, как это сделала бы собака. Как следует вобрать его в себя. В жизни остальной моей семьи эта свадьба окажется пробелом, и мне понадобится сделать все возможное, чтобы восполнить его.

Церемония идеально подходит моей сестре и ее новоиспеченному мужу: серьезная, деловая, немногословная. Никаких упоминаний о невесте как собственности. Никто не отдает ее никому, не называет их мужем и женой, не упоминает христианского бога, в которого никто из нас не верит. Оба молодожена – адвокаты. Их церковь – закон. Сочетая их узами брака, судья объявляет: «Властью, данной мне штатом Калифорния, признаю вас супружеской парой». Вот и все: церемония закончилась так же быстро, как и началась.

Я направляюсь на третий этаж с балконами по всему периметру, чтобы сделать несколько снимков сверху. Но на самом деле мне требуется перевести дух. Хочется позвонить в ветеринарную больницу, но я удерживаюсь. Они все равно не согласятся сделать то, чего я от них хочу, – позвать Лили к телефону. Под действием наркоза, седативов и обезболивающих она вряд ли сможет поговорить со мной. Внизу Мередит и Франклин спускаются по центральному маршу лестницы, и мне удается сделать прелестный кадр, в котором они держатся за руки. Я успеваю щелкнуть и Джеффри, прислонившегося к мраморной колонне, умиротворенного и симпатичного.

После церемонии мы возвращаемся в «Фейрмонт», я извиняюсь и ухожу вниз, в бар. Там все тот же мудак наигрывает на все том же рояле. Я покупаю у бармена бутылку «Вдовы Клико» и прошу шесть бокалов. В номере у Мередит и Франклина мы хлопаем пробкой, я поднимаю тост за новобрачных, а затем Мередит принимается обзванивать наших родных, чтобы сообщить им радостную весть. Это происходит каждый раз по одному и тому же сценарию: все изумляются, потом рассыпаются в искренних поздравлениях, а дальше Мередит передает телефон мне. И я принимаю огонь на себя.

– А ты как узнал?

– И давно ты знаешь?

– Это ты ее подговорил?

– И мне не сказал?!

– А тебя она почему пригласила?

– Она беременна?

Все настолько потрясены, что забывают спросить о Лили. Мне только и остается, что потягивать шампанское и выкручиваться хоть как-нибудь. Но в глубине души я гадаю, почему в день свадьбы моей сестры никто не думает обо мне.

Звонок маме становится последним. Она чуть не плачет, я слышу это по голосу. Ей тоже хочется на свадьбу. По-моему, ее особенно обижает то, что родители Франклина попали в число приглашенных. С ее точки зрения, я, как представитель с нашей стороны, не могу считаться адекватной заменой. И она права. Мать не заменит никто.

– Мередит, по-моему, счастлива, – говорю я в трубку, пытаясь хоть чем-нибудь успокоить маму. Может, все-таки стоило настоять, чтобы Мередит пригласила ее?

– Я выпишу чек на тысячу долларов и пришлю его с почтой, – обещает мама. Я не понимаю, о чем речь.

– Что, прости?..

– За операцию Лили. Извини, что не могу дать больше.

Вот теперь чуть не плачу я сам.

– Это вовсе не… – начинаю я, но продолжить не могу. Жест удивительно щедрый, и мне следует не отказываться, а поблагодарить. – Спасибо, – я надеюсь, что она меня слышит.

После звонков я делаю еще несколько снимков новобрачных на фоне панорамного окна в их номере. С верхнего этажа открывается головокружительный вид на город и залив, я беру пару в кадр так, чтобы Алькатрас был виден вдалеке за ними, чуть выше плеча Мередит. Тем самым я без слов выражаю свое мнение о браке. А может, о моих собственных отношениях с Джеффри.

«Когда вернешься?»

Потом мы все набиваемся в такси, которые проносятся по знаменитым холмам города с совершенно недопустимой скоростью и привозят нас на Хауард-стрит, к ресторану «Ратуша» – идеальное завершение праздника, начавшегося в мэрии. «Ратуша» располагается в здании попроще, не мраморном, а кирпичном, с красными маркизами вместо купола. Солнце уже нырнуло за округлые холмы, воздух похолодал. А внутри обнаженная кирпичная кладка и современные светильники создают приветливый и уютный вид. Мне предлагают место между Джеффри и матерью Франклина.

– Прошу прощения за наш внешний вид. Перед отъездом я собирался забрать наши костюмы из химчистки, но мою собаку Лили пришлось срочно везти на операцию. На позвоночнике. Понимаете, ее частично парализовало, а после операции, надеюсь, она снова сможет ходить, хотя пока об этом судить еще слишком рано.

Не знаю, насколько хорошо мать Франклина говорит по-английски и понимает ли она хоть что-нибудь, поэтому хватаю свой бокал с водой и опустошаю его залпом. Новоиспеченная свекровь моей сестры кивает, и я принимаю этот жест за разрешение продолжать.

– Я весь на нервах. И, честно говоря, сильно напуган. Другой такой собаки я нигде не найду. Она такая забавная. Порой такое скажет, что я смеюсь до упаду. Шутить она умеет.

Мать Франклина слегка бледнеет, а я соображаю, действительно ли она понимает по-английски лучше, чем делает вид.

– В общем, завтра мы привезем ее домой, и я заранее беспокоюсь, сумею ли обеспечить ей уход, – я отвожу взгляд, несколько раз складываю салфетку на коленях и наконец понимаю, что затягивать этот тест на аудирование и понимание не стоит.

Мать Франклина отзывается тихим «уф» и тепло улыбается мне. Кажется, она меня все-таки поняла.

Странный повод для беспокойства на ужине по случаю свадьбы. Умение быть рядом. В богатстве и бедности. В болезни и здравии. Я никогда не произносил эти клятвы и не знал, произнесу ли когда-нибудь. Но я ощущал их иначе. Как обязанность перед Лили. Быть с ней в болезни, пока она не сможет снова встать на все четыре лапы.

После ужина мы с Мередит, Франклином и Джерри отправляемся в «Верхушку Марка» – бар на крыше напротив нашего отеля, по другую сторону Калифорния-стрит. В сумерках светящиеся окна зданий вокруг нас напоминают ночное небо; вдалеке виднеется мост Золотые Ворота в крошечных мерцающих огоньках фар. Мередит отводит меня к краю стойки, где потише.