Читать книгу "Социальное насилие - Яков Гилинский"

Достаточно неожиданное снижение началось с 2002 г., достигнув к 2015 г. минимума. Поскольку все факторы, обусловливающие преступность вообще, тяжкую насильственную, в частности, сохраняются в России и даже усугубляются (степень социально – экономического неравенства), это сокращение, согласно официальной статистики, вызывает у специалистов недоумение.

Однако с конца 1990-х – начала 2000-х годов происходит сокращение количества и уровня (на 100 тыс. населения) преступлений во всем мире – во всех странах Европы, Азии, Африки, Австралии, Северной и Южной Америки[132]. Наиболее ярко это проявляется в динамике уровня убийств – как наиболее опасного и наименее латентного преступления (табл. 3)[133].

Как мы видим из табл. 2, точно такая же картина наблюдается с динамикой преступности в России после 2006 г., а по тяжким насильственным преступлениям – с 2001–2002 гг.

И перед мировой криминологией встал вопрос: чем объясняется это неожиданное общемировое сокращение объема и уровня преступности?

В России первоначально пытались объяснить тенденцию снижения уровня преступности традиционным сокрытием преступлений от регистрации. И это действительно имеет место. Однако общемировой характер тренда не позволяет ограничиться столь простым (и отчасти справедливым) объяснением. Назову несколько гипотез, существующих в современной криминологии.

Во-первых, преступность, как сложное социальное явление, развивается по своим собственным законам, не очень оглядываясь на полицию и уголовную юстицию, и, как большинство социальных процессов, – волнообразно[134] (напомню, что с начала 1950-х – до конца 1990-х преступность росла во всем мире).

Во – вторых, бо́льшую часть зарегистрированной преступности составляет «уличная преступность» (street crime) – преступления против жизни, здоровья, половой неприкосновенности, собственности. «Беловоротничковая преступность» (white – collar crime), будучи высоколатентной, занимает небольшую часть зарегистрированной преступности. А основные субъекты «уличной преступности» – подростки и молодежь, которые в последние десятилетия «ушли» в виртуальный мир интернета. Там они встречаются, любят, дружат, ненавидят, стреляют (так называемые «стрелялки»), «убивают», совершают мошеннические действия и т. п., удовлетворяя – осознанно или нет – потребность в самоутверждении, самореализации.

Обычно взрослые негативно относятся к «стрелялкам», пытаясь запретить их размещение в сети или же ограничить к ним доступ. Между тем университеты в Вилланове и Ратгерсе опубликовали результаты своих исследований связи между преступлениями и видеоиграми в США[135]. Исследователи пришли к выводу, что во время пика продаж видеоигр количество преступлений существенно снижается. «Различные измерения использования видеоигр прямо сказываются на снижении таких преступлений, как убийств», – заявил Патрик Марки (Patrick Markey). Исследователи считают, что есть несколько возможных объяснений этой зависимости. Так, люди, которым нравятся жестокость и насилие, больше играют в видеоигры с явной демонстрацией жестокости. Таким образом, они «оздоравливаются» с помощью игр. Кроме того, люди предпочтут больше времени проводить за игрой, снижая, таким образом, количество преступлений на улицах.

В-третьих, возможно, имеет место «переструктуризация» преступности, когда «обычную» преступность теснят малоизученные и почти не регистрируемые, высоколатентные виды преступлений эпохи постмодерна, в частности, киберпреступность.

В – четвертых, как считают участники одной из сессий («The Crime Drop») XII Европейской конференции криминологов (Бильбао, 2012), причиной снижения уровня преступности может быть повышенная «секьюритизация», как результат массового использования современных технических средств безопасности (видеокамеры, охранная сигнализация и т. п.).

Таблица З. Уровень на (100 тыс. населения) смертности от убийств в некоторых государствах (1984-2011)

Табица 4 Структура преступлений против личности в России (1987-2013), в %[136]

Место преступлений против личности в структуре преступности

Удельный вес рассматриваемых преступлений в общем объеме преступности в России составлял: 1986 г. – 5,3 %; 1987 г. – 5,4 %; 1988 г. – 6,0 %; 1989 г. – 5,8 %; 1990 г. – 5,5 %; 1991 г. – 4,6 %; 1992 г. – 4,4 %; 1993 г. – 5,2 %; 1994 г. – 5,8 %; 1995 г. – 5,2 %; 1996 г. – 4,8 %; 1997 г. – 4,9 %; 1998 г. – 4,6 %; 1999 – 4,1 %; 2000 – 4,3 %; 2001 – 4,6 %; 2002 – 5,6 %; 2003 – 5,2 %; 2004 – 5,2 %; 2005 – 4,5 %; 2006 – 4,0 %; 2007 – 3,8 %; 2009 – 3,9 %; 2010 – 4,1 %; 2011 – 4,3 %; 2012 – 4, 3 %; 2013 – 4, 3 %[137]. Это относительно невысокая доля с тенденцией к сокращению. Напомним, однако, что в Японии в 1995 г. удельный вес преступлений против личности составил всего 0,7 %.

Стабилен удельный вес тяжких насильственных преступлений в общем объеме преступности: так, с 2009 г. по 2013 г. ежегодно доля убийств составляла 0,6 %, причинение тяжкого вреда здоровью – 1,5 % – 1,6 %, и знасилований – 0,2 %.

Некоторые мировые показатели убийств представлены в Табл. 3.

Структура преступлений против личности

Внутреннюю структуру преступлений против личности проследим за несколько лет (табл. 4).

Как видно из приведенных данных, с середины 90-х годов минувшего века возрастает доля убийств (с покушениями) в структуре преступлений против личности и сокращается удельный вес изнасилований (с покушениями) и привилегированных составов убийств при относительной стабильности иных преступлений. С 2006 г. происходит сокращение доли убийств и изнасилований. Однако трудно сказать – отражает ли это реальную динамику и структуру рассматриваемых преступлений или же является следствием очень высокой латентности изнасилований.