Читать книгу "Византия. История исчезнувшей империи - Джонатан Харрис"

До этого момента завоевание Италии шло примерно так же, как покорение Северной Африки, и, когда в начале 537 года весть о взятии Рима дошла до Юстиниана, он, должно быть, решил, что еще одна легкая победа у него в руках. Однако в этот раз сопротивление было куда более жестким. Остготы были озлоблены бездарным правлением Теодахада, и их войско собралось в Регате, чтобы обсудить положение дел. Там королем был избран Витигес, прославленный полководец, а Теодахад бежал в Равенну, но не успел добраться туда, как был настигнут и убит. Новый король сразу перешел в контрнаступление и в феврале взял в осаду византийские войска в Риме. К этому моменту под началом Велизария оставалось всего только около 5000 воинов, и с ними он должен был оборонять городские стены протяженностью около 18 километров. Тем не менее ценой героических усилий он продержался целый год и еще девять дней, пока, наконец, с востока не прибыло подкрепление. В марте 538 года Витигес снял осаду и отошел на север, преследуемый византийской армией. Войска, отправленные в Ломбардию, взяли Милан, и Витигес вернулся в свой последний оплот, неприступный город Равенну.

Здесь можно было продержаться довольно долго и заставить Юстиниана пойти на соглашение. Ведь в 490-х у Теодориха ушло три года на то, чтобы вынудить Одоакра сдаться. Из Константинополя пришло предложение о мире на том условии, что Витигес уступит всю Италию к югу от реки По, и остготы готовы были согласиться на это. Велизарий, однако, отказался подписывать этот договор, поскольку не видел в нем смысла, если учесть, что полная победа была уже почти у него в руках. Из тупиковой ситуации удалось выйти, лишь когда византийцы прибегли к хитрости. От некоторых остготов, разочарованных поражением Витигеса, пришла весть, что они готовы открыть ворота Равенны, если Велизарий объявит себя императором Запада и восстановит императорский титул, переставший существовать за век до этого. Византийский полководец сделал вид, что согласен, но, когда его войска вошли в город, объявил, что отныне тот находится под властью императора. Таким образом, в мае 540 года Равенна вошла в состав расширяющейся империи Юстиниана.

* * *

Но даже в минуту триумфа находились люди, которые считали, что все идет не так уж гладко. Глядя, как византийские войска входят маршем в Равенну, Прокопий, который во время кампании служил секретарем у Велизария, думал вот о чем:

Мне пришла в голову мысль, что таким образом дела человеческие вершатся не благодаря мудрости людской или каким-либо другим достоинствам, но Божьим соизволением, а потому события происходят не так, как видятся людям…

В своем стремлении к безоговорочной победе, отказавшись от каких-либо компромиссов, Юстиниан и Велизарий переоценили свои возможности. Ради обеспечения войск и снабжения итальянской кампании другие рубежи империи были оставлены почти без защиты, и отступивший к Равенне Витигес предпринял последнюю отчаянную попытку отыграться, воспользовавшись этим. Он нашел двух итальянских священников, которые в обмен на крупную сумму денег согласились доставить на восток его письма к персидскому шахиншаху. Это было долгое и опасное путешествие, в ходе которого нужно было пройти через земли Византии, и к тому же священникам было сложно общаться, когда они попали на территорию Персии. Но им повезло. Никто не стал выяснять, не готы ли они, а добравшись до Фракии, они случайно встретились с переводчиком, знавшим множество языков, который и сопровождал их всю оставшуюся дорогу. Осенью 539 года они прибыли ко двору Хосрова в Ктесифоне и вручили ему послание Витигеса. Посланцы предупредили Сасанидского правителя, что амбиции Юстиниана не знают границ и как только королевство остготов будет покорено, он неизбежно вновь обратит свой взор на Персию. Хосров был связан договором о Вечном мире, заключенным с византийцами семь лет назад, да и едва ли он поверил, что его империя стоит перед лицом серьезной угрозы. Однако возможность беспрепятственно напасть на византийскую территорию была слишком заманчива, чтобы упустить ее. Весной 540 года Хосров вторгся с большим войском в византийскую Сирию и, не встретив никакого сопротивления, осадил город Суру. Его жители отправили к Хосрову посольство во главе с епископом в надежде договориться. Хосров отклонил их условия, но настоял на том, чтобы обратно до городских ворот делегацию сопроводил военный эскорт. Горожане, стоявшие на стенах, были польщены, увидев, какие почести оказывают их епископу, и распахнули ворота, чтобы приветствовать его, но персидские воины, которые были с ним, бросили под ворота большой камень, который привезли с собой, чтобы те не закрылись. По их сигналу вся персидская армия бросилась вперед и ворвалась в открытые ворота. После того как Суру сожгли, а ее жителей пленили, чтобы отдать в рабство, прибыли византийские послы, чтобы напомнить Хосрову о Вечном мире. Когда они ехали вместе по местам побоища, победоносный персидский царь указал посланникам на женщину, которую тащил один из его солдат: она вцепилась в руку своего малыша, который, не в силах устоять на ногах, упал на землю и волочился за ней в пыли. Слезы навернулись на глаза Хосрова, и он гневно вскричал, что Бог должен наказать виновного: он имел в виду, конечно, Юстиниана. Затем он отпустил послов со словами: «Скажите императору Юстиниану, где вы оставили Хосрова, сына Кавада».

Из Суры Хосров неспешно двинулся далее на запад, и вскоре стало очевидно, что теперь его целью был великий город Антиохия. Юстиниан направил туда своего племянника Германа с небольшим отрядом из 300 воинов, чтобы укрепить оборону. Как и Рим, Антиохия была окружена длинными стенами, и они в целом были в хорошем состоянии. Но, к сожалению, было там и слабое место, где над стеной высилась скала, с которой нападающие могли попасть на укрепления. Обсуждались самые разные решения, в том числе и строительство на утесе башни, соединенной со стеной, но стало ясно, что завершить работы до подхода Хосрова не удастся. А неоконченная стройка сразу подсказала бы Хосрову, где именно в обороне города можно пробить брешь.

К тому времени Хосров был уже в Иераполе, в четырех днях пути от Антиохии. Там его встретила антиохийская делегация во главе с епископом Берои и умоляла пощадить город. Нехотя Хосров сказал, что готов принять выкуп в 100 000 золотых слитков. Но это условие было отклонено Германом, к которому только что прибыли из Константинополя посланники, передавшие приказ Юстиниана не давать противнику никаких денег. Хосров продолжил свое продвижение, захватил и разграбил город Берою, и в июне 540 года, менее чем через месяц после того, как Велизарий захватил Равенну, персидская армия раскинула свои шатры на реке Оронт у стен Антиохии. К тому времени городской гарнизон пополнился 6000 воинов, так что жители были уверены, что сумеют выдержать осаду. Они собрались на стенах и выкрикивали оскорбления в адрес Хосрова, а персидского посланника, который был отправлен к ним с предложением заплатить выкуп, забросали градом стрел. И Хосров отдал приказ атаковать город.

Он сам повел свои войска и основной удар решил нанести именно по тому уязвимому месту, которое легко определил и без помощи византийцев. Гарнизон сосредоточил там лучших воинов, которым помогали молодые горожане, имевшие опыт боевых столкновений между «синими» и «зелеными». Поэтому сначала атака персов не увенчалась успехом, и им не удалось воспользоваться нависающей над стеной скалой, однако потом несчастный случай подорвал оборону. Для того чтобы сконцентрировать как можно больше людей на этом участке стены, защитники соорудили несколько деревянных платформ, подвешенных на веревках между крепостными башнями. Это значительно расширило пространство за стеной, и на нем скопилось большое количество защитников, стрелявших в персов. Но в результате произошла катастрофа. Те, кто услышал грохот, однако не смог понять, что вызвало его, предположили, что часть стены рухнула, и покинули свои посты. Некоторые вскочили на лошадей и помчались на другой конец города, чтобы бежать через ворота на противоположной стороне, но улицы заполнились толпами женщин и детей, которые, услышав шум, в страхе выбегали из своих домов. Многие из них были затоптаны бегущими воинами. Между тем персы воспользовались брешью в обороне, чтобы приставить к стене лестницы и попасть внутрь. Но они не вошли в город сразу, потому что просто не могли поверить, что можно вот так просто захватить третий по величине город Византийской империи. Они решили, что это какая-то ловушка. Поэтому персы начали показывать оставшимся византийским воинам, что те могут бежать и их не станут преследовать. Многие приняли предложение, и, в то время как персы входили в Антиохию с одной стороны, поток солдат и мирных жителей выходил с другой. Лишь уверившись, что гарнизон защитников покинул город, персы решились занять центр Антиохии. Сопротивление они встретили не от солдат, а от молодых членов команд болельщиков, вооруженных в основном только камнями. Однако те действовали с таким ожесточением, что персы поначалу отступили, но хорошо вооруженные, профессиональные солдаты просто обязаны были взять верх, и в конце концов сражение превратилось в бойню. Изничтожив юных метателей камней, персы повернули оружие против всех, кто остался в городе, не щадя ни стариков, ни детей. Потом началось мародерство. Будучи зороастрийцами, персы не испытывали ни малейших угрызений совести, грабя церкви. Хосров довольствовался тем, что взял лишь из одного храма, поскольку там оказалось более чем достаточно золота, серебра и полированного мрамора, а остальные он оставил своим людям. Когда все, что можно было увезти с собой, собрали, он приказал поджечь город.