Читать книгу "Воровство & волшебство - Владимир Аверин"

Через минуту гадалка переставила миску с конфорки в раковину, обдала вареное яйцо холодной водой и велела Вадику:

— Возьми сам и почисти. Своими руками возьми, чтобы потом не сомневался.

Вадик вынул из миски горячее, белое как мел яйцо, разбил его о край раковины и стал чистить. Сняв скорлупу, он приблизил его к глазам, вгляделся и почувствовал, как все его тело начинает пронизывать страх. От пальцев ног страх пополз вверх к макушке, как огонь по спичке. И было от чего ужаснуться. На нетронутой, тугой поверхности белка чернела расплывчатая надпись «ПОРЧА». Это противоречило всем законам природы. Слово не могло оказаться на белке под белой чистой скорлупой, ведь Вадик сам очищал яйцо, он не выпускал его из рук.

— Этого не может быть, — сдавленным голосом произнес мальчик, глядя на нечеткие неровные буквы, словно написанные рукой привидения.

— Предупреждала тебя: не смейся над колдуньей. Моим словам не верил, так своим глазам поверь. Порча на тебе. Беда будет. Отвести надо. Слушайся меня, и я тебе помогу, отведу от тебя беду.

— Как можно отвести то, что еще не произошло? — испуганно глядя на страшное слово, произнес Вадик. — Как можно изменить будущее, если туда нельзя попасть?

— Можно, парень, можно. Есть на земле двенадцать зон, где действуют особые электромагнитные вихри. Они переносят души людей из настоящего в будущее, из будущего в прошлое. Про тайну Бермудского треугольника слышал? Про тайну Тибета слышал? А про Чертово озеро?

— Нет, — глядя ей в глаза, сказал Вадик.

— Колдуны, шаманы, маги умеют связываться с такими зонами, чтобы перемещаться в другие времена. Сама я здесь останусь, а душа моя в будущее улетит и там твою судьбу изменит.

— Я не понимаю! Я вас не понимаю! Что вы несете?! — воскликнул Вадик, чувствуя, как у него начинает кружиться голова.

— Иногда человек меняет обычную дорогу и идет по другой. С каждым хоть раз в жизни такое случалось. Спешит человек в аэропорт и вдруг сворачивает с привычного пути на другую дорожку. И не может объяснить, почему так сделал. И опаздывает на самолет. И расстраивается из-за этого. А потом узнает, что самолет тот разбился. И пугается человек, и не понимает, что заставило его с привычного пути свернуть. Стоит под синим небом, страшится и не понимает. Вот и ты не заметишь, как я тебе помогу. Сложно это объяснить, да простым людям это знать и не требуется. Многие пользуются телевизором и холодильником, хотя знать не знают, как эти приборы устроены. Ты просто верь мне, парень. Я заговор прочитаю, порчу сниму. А ты слушай да молчи.

Она говорила и сверлила Вадика пристальным взглядом, гипнотизировала его. Смотреть ей в глаза было мучением, но и не смотреть ничуть не легче. Непонятные, бессмысленные для Вадика тексты заговоров чем-то его притягивали. Ему казалось, что в них таится колдовская сила, ведь непонятное и неизвестное всегда привлекает внимание. В какой-то момент Вадику почудилось, что свет тускнеет, предметы уменьшаются, а в теле появляется необычная легкость. Возникло необычное чувство парения, словно тело утратило вес или исчезла сила тяготения.

— Мысль не конь, ее не обуздаешь. Она в сердце сидит, как черный бык, — словно издалека доносился до мальчика голос гадалки. — Говори, что думаешь. Правду говори. Я буду спрашивать, а ты говори, честно говори, всю правду говори. Как ты меня нашел, отвечай.

И Вадик все откровенно рассказал ей. Он назвал свой адрес и адрес Дины, объяснил, в каком киоске работает Маруся, рассказал про Никиту, про объявления, про Артура и Пузыря. Он не мог разумно объяснить свое поведение. Подросток понимал, как надо поступить, а делал наоборот. Он не хотел говорить, но болтал без умолку, подчиняясь воле колдуньи, словно его рот был всего-навсего репродуктором. Скрываемые мысли выскакивали на поверхность помимо его желания.

— Ступай по своим делам и ни о чем не думай. Я сама отвезу вещи твоим подругам быстро и ладно. Вот соберу чемодан и поеду. Девкам передай, что накажу их, порчу на них наведу. Хорошо тому добро делать, кто добро помнит. Они добра не помнят, за это им от меня наказание будет. Передай. Неприятности у них будут, передай. Пусть забудут про меня, передай. В милицию не ходите. Иначе снова накажу. Так и передай. Иди. Возьми свою сумку и ступай. К вечеру может собраться гроза. Иди и спи. Сон — лучшее лекарство. Всякое дело концом хорошо. Иди и спи. Иди и спи. Иди и спи. Спи…

Это была последняя фраза, которую запомнил Ситников. Что случилось потом — он забыл. Как спускался в лифте, как выходил из подъезда — ничего не сохранилось в сознании. Его словно обухом по голове стукнули.

Видимо, его высадили на конечной остановке, он добрался до первой попавшейся скамейки и уснул. Самочувствие было отвратительное. Его тошнило, перед глазами все кружилось, как будто он два часа без перерыва катался на карусели. Но главное — он забыл адрес гадалки. «Охо-хо… Круто меня сегодня отколбасило, — горестно подумал Вадик. — Динкины вещи у гадалки не отнял, Маруськины деньги не отобрал, да еще адрес гадалки, как назло, из головы вылетел. Хорошо еще, что сумку с мобильником не посеял. Эхе-хе… Чучело я огородное… Мне бы мартышкой в цирке выступать, а не преступников выслеживать».

Из открытого окна общежития раздавалась восточная музыка, слышалась нерусская речь. Двое вьетнамцев готовили на плите какое-то национальное блюдо, пахнущее сладковатым соевым соусом. Почуяв этот запах, Вадик вспомнил, как вдыхал пряно-сладкий дым курительной трубки на кухне госпожи Лили. Достав из сумки бутылку теплой минералки, он сделал несколько глотков и случайно заметил на этикетке надпись, сделанную шариковой ручкой. Вадик присмотрелся и прочитал адрес колдуньи, который он записал, сидя у нее в комнате. «Убиться веником, — удивился подросток. — Ведь я должен это помнить. А почему не помню? Что она со мной сделала, эта госпожа Лиля?» Вадик достал мобильник и позвонил Дине.

— Алло, Динка? Как хорошо, что я тебя застал, — сказал он, услышав голос подруги.

— Вадик, ты где? Мы тебя обыскались! Я два часа пытаюсь до тебя дозвониться. Я уже звонила Маруське, она связалась с Никитой, и тот сказал, что три часа назад оставил тебя возле дома гадалки. С тех пор о тебе ни слуху ни духу. Что происходит? Мы все волнуемся. Где ты?

— Во Вьетнаме, — произнес Вадик, с трудом ворочая языком. — Шучу. Я не знаю, где я. Я заблудился. У меня заплетык языкается и кружа головится, в смысле… Короче, я сейчас плохо соображаю. Возьми ручку и записывай.

Последовало недолгое молчание, затем Дина настороженно спросила:

— Вадик, ты пьяный? Признайся, я никому не скажу. Ты выпивал с госпожой Лилей?

— Слушай, Кирсанова, ты меня сто лет знаешь. Неужели ты до сих пор не поняла, что из всех алкогольных напитков я выбираю кефир. В нем, как известно, три градуса алкоголя. Но кефир тут ни при чем. Просто на мне порча, ну, проклятие, сглаз.

— Ты какие-то странные вещи говоришь… На тебя это не похоже…

— Понимаешь, Динка, фонарик с вынутыми батарейками остается фонариком. Небольшая вроде бы разница, а толку от него никакого. Что-то похожее произошло со мной. Госпожа Лиля из меня, типа, батарейки вынула, вытянула из меня энергию, сбила мою крышу и выгнала на улицу. Не знаю, как она это сделала, только я почти ничего не помню. Вернее, так: половину помню, половину забыл. У меня крыша слегка съехала, поэтому я так странно разговариваю. Ты не поверишь: я очистил чистое белое яйцо и увидел под скорлупой слово «порча». Я знаю, что этого не может быть, но я это видел своими глазами. Короче, сплошные непонятки. Я не врубаюсь, что со мной происходит. Может, госпожа Лиля на прощание долбанула меня дубиной по башке?