Читать книгу "Блудное чадо - Дарья Плещеева"

Тут Васька впервые увидел, как на самом деле одеваются европейские женщины. С голыми грудями они не расхаживали и подолов прилюдно не задирали – так что немецкие печатные листы оказались лживыми. Но вот что его несколько примирило с длинными подолами – так это туго затянутый стан у большинства красавиц. В Москве такого и в заводе не было: считалось, что показывать перехват женского стана мужчинам – великий соблазн, и женщины подпоясывали только нижнюю рубаху, и то по древнему убеждению, что пояс бережет от нечистой силы. Поверх рубахи носили одежду длинную и немного расширенную к низу, так что иная боярышня на выданье, шествуя к храму Божию в многослойных нарядах, сильно смахивала на копну сена, о дородных боярынях и говорить нечего. Да что женские наряды – жупаны польской шляхты тоже были призваны подчеркнуть узкий перехват, если он у кого имелся. И даже на жупане из самого дешевого сукна были большие нашивки на груди из золотого галуна. Молодые шляхтичи щеголяли в узких портках и таких коротких доломанах, что, если поглядеть со спины, задница видна.

Герхард, который и тут успел побывать, повел московитов смотреть знаменитый костел Девы Марии, что на Мариацкой улице. Они, идя, ошалело таращились на высокие, в три и четыре жилья, дома с большими окнами, шепча друг дружке:

– Видал? А у нас-то…

На Москве такого и в заводе не было.

– Говорят, тут могут одновременно слушать мессу двадцать пять тысяч человек, – сказал Герхард, – мы можем зайти, если угодно.

Возник спор: может ли православный человек зайти в католический костел. Было страх как любопытно – и Герхард помог московитам решиться:

– Вы же там молиться не станете, посмотрите и уйдете.

И дальше он повел Воина Афанасьевича с Васькой улицами и закоулками, восклицая:

– А вот ратуша! А вот Двор Артуса – там, говорят, печь такой величины, что в ней плясать можно! А вот, глядите, фонтан Нептуна! А вот – нет, не дворец это, всего лишь ворота, Зеленые ворота…

Нагулялись московиты до того состояния, что ног под собой не чуяли, и это было прекрасно – они вели себя, как иноземцы, какие-нибудь парижане, осматривающие европейский город, открытый и гостеприимный, где нет заборов длиной во всю улицу и ворот, из которых выскакивают псы, натравленные на прохожего одуревшей от скуки боярской дворней.

– Переночевать можно в гостинице, – предложил Герхард. – Есть такие дома, где можно снять отличную комнату, кровати застелены чистым бельем. Поужинаем, выспимся, а завтра опять на прогулку, я же еще не все показал.

Московиты не знали, что такое гостиница. Москва обходилась без них – приезжающие или у знакомцев селились, или, поспрашивав расходящихся после вечерней службы людей, находили комнату или домишко, чтобы снять. На дорогах бывают постоялые дворы – это московиты понимали. Есть ямы, где ямщики меняют лошадей и ночуют, туда тоже можно попроситься, авось пустят на сеновал. В Курляндии обычное дело – корчма, даже с просторной конюшней, хотя спать придется на жесткой лавке, а то и на полу. Но чтобы посреди города стоял хороший дом и в нем люди жили на всем готовом – это им было чудно.

Кончились их гулянья предсказуемым образом – «Минерва» ушла, московиты остались в Гданьске.

– Как же быть? – растерялся Воин Афанасьевич.

– Я попробую догнать пинасс. В порту наверняка стоят другие суда, которым нужно в Копенгаген. Ничего с селедкой не случится… – горестно сказал Герхард. И по его лицу московиты поняли, что догнать «Минерву» уже невозможно.

– Видимо, судьба вам ехать в Варшаву. Я хоть коней купить помогу, – обещал приунывший Герхард. И слово сдержал – через два дня Воин Афанасьевич и Васька на крепеньких бахматах тронулись в путь. Герхарду они дали на прощание пять талеров, чтобы хоть малость его утешить.

– Ничего, Речь Посполита – тоже Европа, – сказал Ордин-Нащокин-младший. – И я говорю по-польски, а по-датски нет. Что Господь ни посылает – все к лучшему.

Ехали они неторопливо, полагая прибыть в Варшаву в начале сентября.

Там их уже ждали.

И ожидание это началось дня за два до их приезда. Причем не в Варшаве, а в Кракове.

В дом ксендза Циховского, старого опытного священника, мастера религиозных споров, способного обратить в свою веру любого еретика, ночью явился гость.

– Простите, отец мой, что я в такое время, – сказал этот гость, войдя в крошечный кабинет, где ксендз засиделся дотемна, готовя новую проповедь.

– Ты пришел доложить, как выполнил поручение?

– Нет, отец мой, поручения я не выполнил.

– Как так?

– Сейчас расскажу.

– Садись, брат, и рассказывай.

– Я шел по Курляндии, навещая указанных вами священников, всюду встречал хороший прием, но случайно я узнал новость. Из Московии бежал сын воеводы кокенгаузенского. Это молодой человек, для московита довольно образованный – он знает немецкий и польский, а также латынь, учил французский, заведовал перепиской своего отца. Воевода просил помощи у герцога Якоба, тот разослал на поиски своих людей. Ясно было, что молодого человека ищут не ради его прекрасных глаз, а он увез какие-то важные бумаги. Господь был ко мне милостив – я повстречал двух заблудившихся московитов и в одном узнал сына воеводы.

– Это не было ошибкой?

– Нет, отец мой. Они бежали, потому что больше не хотели жить в своей Московии. Когда они оба спали, выпив опиумной настойки, я обыскал их. Бумаги существуют, но они написаны шифром. Что в них – я не понял.

– Продолжай, брат.

– Отец Миколай, я подумал: русский, сын воеводы, который так враждебен своему государю и своему отечеству, может быть хорошим приобретением для ордена.

– Это верно.

– Я сделал все возможное, чтобы они попали под вашу опеку. Я вызвался быть их провожатым, плыл с ними из Либавы в Гданьск, и сейчас я опередил их, чтобы обо всем вам доложить. Этот сын воеводы попытается продать свои бумаги и будет искать себе покровителей при королевском дворе. Есть время подготовиться к встрече. Я научил их поселиться в гостинице на улице Длугой. Вот почему я не выполнил поручения и развез только четыре письма из десяти.

– Помолился ли ты, брат, перед тем как принять это решение?

– Да, отец мой, я долго молился. И смею думать, что Господь благословил мое решение – московиты так ни о чем не догадались.

– Это хорошо, что они не догадались… Завтра я исповедаю тебя и отпущу тебе грех непослушания. А сейчас ступай – ты устал, брат, тебе нужно хоть немного поспать.

– Благодарю, святой отец, – и молодой иезуит поцеловал дряблую руку старого иезуита.

Глава шестая

В Либаве Шумилову довольно быстро удалось узнать, на каком судне отплыли Ордин-Нащокин-младший и Васька Чертков. Он отправил в порт Петруху – а Петруха нашел бы общий язык даже с моряками острова Мадагаскар.