Читать книгу "На грани возможного. Наука выживания - Фрэнсис Эшкрофт"

Подводное плавание и кессонная болезнь

Ныряльщики без специального оборудования, которые сразу погружаются на большую глубину, не страдают от кессонной болезни, поскольку на глубине задерживаются недолго и в жидкостях организма не успевает раствориться опасное для подъема количество азота. Совсем другое дело – многократные глубокие погружения, как выяснил на собственном опыте военный врач П. Паулеу, служивший в датских ВМС. В начале 1960-х он совершил в резервуаре для тренировок по эвакуации с подлодки (глубина – 20 м) около 60 двухминутных погружений с интервалами в одну-две минуты. Где-то через полчаса после финального погружения он ощутил резкую боль в левом бедре. Сперва он решил не обращать на нее внимания, но еще два часа спустя начались сильные боли в груди, туман в глазах, перебои с дыханием и отнялась правая рука. В состоянии болевого шока его обнаружил коллега, который тут же поместил его в компрессионную камеру, понизив в ней давление до шести атмосфер. Симптомы быстро прошли. Последующая декомпрессия заняла свыше 19 часов, но, к счастью, Паулеу выздоровел полностью и впоследствии описал все, что с ним произошло.

Ныряльщики за жемчугом на островах Туамоту в Тихом океане тоже нередко впадают в состояние, похожее на то, что перенес доктор Паулеу. На их языке оно называется «таравана» и переводится как «безумное падение», а симптомы варьируются от нарушений зрения до потери сознания. Иногда у ныряльщиков наступает паралич или даже смерть (ведь у них, в отличие от доктора Паулеу, нет декомпрессионной камеры). Как отметил один из гостей архипелага: «На берегу любого острова самая крупная группа построек, скорее всего, окажется кладбищем погибших ныряльщиков». Таравана – заболевание распространенное, и его очень боятся. Только за один день симптомы проявились у 47 ныряльщиков из 235, причем у некоторых в очень острой форме, поскольку шесть человек были парализованы и двое скончались. К счастью, до таких крайних проявлений доходит не каждый день, однако уровень заболеваемости все равно очень высок.

И хотя долгие годы этиология тараваны оставалась загадкой, работы Паулеу и его последователей позволяют предположить, что она является разновидностью декомпрессионной болезни. Ныряльщики с Туамоту не щадят себя, совершая двухминутные погружения на глубину до 40 м (давление – 5 бар). В час они совершают от 6 до 14 нырков с мизерным интервалом в 4–8 мин. За это время азот, растворяющийся в тканях во время погружения, не успевает вывестись из организма и накапливается с каждым новым нырком, поэтому вызывает декомпрессионную болезнь при подъеме (таравана никогда не наблюдалась на глубине, только на поверхности). Ее следует опасаться прежде всего тем, кто совершает многократные погружения через короткие промежутки времени. Надо отметить, что на соседнем острове Мангарева, где о тараване даже не слышали, традиция велит ныряльщику проводить на поверхности не меньше десяти минут между погружениями.

На входе в воду

Декомпрессионная болезнь – не единственная трудность, с которой сталкивается ныряльщик. Даже простое погружение тела в воду по шею уже вызывает физиологические изменения. Когда вы стоите на берегу моря, кровь под действием земного тяготения стремится к ногам. Если же вы погрузитесь в воду по шею, внешнее давление воды заставит около половины литра крови устремиться вверх, к грудной клетке, наполняя крупные вены и правое предсердие, а также повышая объем кровотока. Растягивание стенки предсердия служит сигналом для двух гормонов, влияющих на поглощение воды почками и производство мочи. Именно поэтому нам после погружения в воду нередко хочется в туалет.

Ама – японские ныряльщицы

Самые знаменитые в мире ныряльщицы – японские ама, собирающие с морского дна урожаи морепродуктов (моллюсков, морских слизней, осьминогов, морских звезд и водоросли). В Японии, в отличие от западной кухни, все это идет в пищу. Кроме того, ама собирают раковины-жемчужницы под названием «акойя-гаи», использующиеся для выращивания искусственного жемчуга. Профессия ныряльщиков ама существует более 2000 лет. Это традиционно женское занятие увековечено на гравюрах художников школы укиё-э, изображающих прекрасных обнаженных по пояс девушек, ныряющих за ценнейшими раковинами моллюсков аваби – «морского ушка». Гравюры, впрочем, несколько приукрашают действительность, поскольку ама трудятся до 50-летнего возраста. Да и работа у них не сахар. Вот как описывает ее Сэй-Сёнагон, придворная дама японской императрицы Садако: «Море страшит даже благополучных. Какой же ужас должны испытывать несчастные ныряльщицы, которым приходится погружаться в пучину ради куска хлеба. О том, что произойдет, если оборвется шнур, обвязывающий ныряльщицу за талию, лучше даже не думать. Пока женщины под водой, мужчины посиживают себе в своих лодках и распевают песни, чтобы не скучать, наблюдая за плавающим на поверхности багровым шнуром. Удивительное зрелище – полнейшее равнодушие мужчин к грозящей женщинам опасности. Перед подъемом на поверхность ныряльщица дергает за шнур, и мужчины со вполне понятной мне поспешностью вытягивают ее из воды. И вот ныряльщица уже цепляется за борт лодки, судорожно хватая ртом воздух. Даже сторонний наблюдатель не удержится от слез при виде этой картины, и вряд ли найдется человек, мечтающий о такой работе».

Девушки наблюдают за ныряльщицами на Эносиме. С триптиха, написанного великим художником укиё-э Утамаро около 1789 г.

Описание Сэй-Сёнагон актуально по сей день, хотя воды с тех пор утекло немало.

Когда-то в Японии насчитывались тысячи ама (перепись 1921 г., например, зафиксировала 13 000), но в последние годы их число резко пошло на убыль. К 1963 г. оно упало до 6000, а сейчас их едва ли больше тысячи. Большинство современных ама уже в возрасте, поскольку мало кого из молодежи привлекает такой изнурительный труд. Кроме того, многие виды моллюсков сейчас выращивают искусственно. Судя по всему, профессия ама скоро отомрет, сохранившись печальным эхом лишь в названиях деревень вроде Амамати.

Так сложилось, что среди ама существуют две разновидности – катидо и фунадо. Катидо – это молодые девушки, ученицы, ныряющие без помощников на глубину 5–7 м и проводящие на дне около 15 сек. Хотя катидо может сделать около 60 нырков в час, кессонная болезнь ей не грозит – благодаря небольшой глубине погружений. Самые опытные и умелые ныряльщицы – фунадо, которые погружаются на гораздо большую глубину – в среднем около 20 м. Как видно из описания Сэй-Сёнагон, у каждой фунадо имеется помощник в лодке. Проведя серию частых вдохов, чтобы заполнить легкие воздухом, фунадо ныряет вертикально на дно с тяжелым грузом в руках, крепко сжимая ноги для лучшей обтекаемости. На дне она выпускает груз и начинает собирать свою добычу в маленькую плетеную корзинку. Перед всплытием она дергает за шнур, прикрепленный к грузу, и помощник вытаскивает ныряльщицу за веревку, обвязанную вокруг талии. Каждое погружение длится около минуты, и половина этого времени проводится на глубине. Между нырками фунадо также около минуты отдыхает в воде, у борта лодки. За утро опытная ныряльщица совершает примерно 50 погружений, потом еще столько же днем, однако, как и катидо, после серии погружений ей необходим отдых.