Читать книгу "Андеграунд - Сергей Могилевцев"

Глава шестнадцатая

Учеба в институте занимала у меня совсем немного времени, можно даже сказать, что я почти и не учился в нем, успевая, тем не менее, по всем предметам. Я был намного умнее большинства своих сокурсников, умнее настолько, что даже сам иногда поражался этому. Там, где остальные студенты, а это были в основном девушки, зубрили с утра до вечера, так что на них жалко было смотреть, я занимался своими собственными делами, главными из которых были размышления, а также изучение Москвы. В это время, кстати, началась перестройка, которая лично на меня ни капли не повлияла, ибо, как я уже писал раньше, на жизнь человека, погруженного в андеграунд, шторма и бури на поверхности океана не оказывают ровным счетом никакого влияния. Перестройка была штормом на поверхности океана под названием Россия, а я был жителем его темных и мрачных глубин, до которых раскаты грома и молнии на поверхности доносились в виде жалкого комариного писка, или не доносились вообще. С товарищами своими я держался подчеркнуто вежливо, и ни с кем из них в дружеских отношениях не состоял. Да они и сами особенно не пытались сдружиться со мной, инстинктивно чувствуя во мне изгоя, находящегося на дне страшной пропасти, подходить к краю которой они боялись. Примерно так же относились ко мне и преподаватели, отмечая, тем не менее, мои заслуги в учебе, и даже время от времени ставя меня в пример остальным студентам. Ради справедливости надо сказать, что я был не единственной белой вороной в своем институте, ибо здесь, как и в других вузах Москвы, училось столько странных людей, что многие из них на тот момент еще вполне могли дать мне фору. Для некоторых учеба в институте была своеобразным бегством от ужасов жизни, и они становились вечными студентами, обучающимися в одном месте по десять, пятнадцать, а то и по двадцать лет. Много было также очень странных преподавателей, для которых их педагогическая деятельность была всего лишь своеобразной формой андеграунда. Постепенно, наблюдая за студентами и преподавателями, а также за жителями Москвы, я пришел к выводу, что андеграунд является вообще главной формой существования русского человека. Что русский человек еще изначально, до своего рождения, погружен в андеграунд, что он уже рождается узником подземелья, и всю жизнь живет под землей, отчаянно пытаясь от рождения и до смерти выбраться на поверхность. Что мой личный случай вовсе не исключение, что жизнь в России – это жизнь в андеграунде, что это вообще страна андеграунда, страна вечных сумерек, страна, опущенная под землю. И что просто одни об этом не догадываются по своему скудоумию, другие догадываются, и отчаянно пытаются выкарабкаться на свет Божий, а третьи знают наверняка, и ловко пользуются этим, заталкивая вниз тех, кто хочет сровняться с ними. В России нет ни одного нормального человека, и случай моей ненормальности – это вовсе не исключение, а всеобщее правило. И то, что внешне, на словах, все здесь пытаются выглядеть нормально – это их всеобщее фарисейство, или всеобщее помешательство. Россия – это одна большая психиатрическая лечебница, в которой все наперебой уверяют друг друга, что они совершенно здоровы, и лишь одному Богу известно, как такая страна вообще может существовать. Впрочем, я думаю, что другие страны не лучше, и вообще весь мир давно уже сошел с ума, учитывая то количество войн и ужасов, которые в нем творятся. А вообще, как я уже говорил, заграничный андеграунд меня нимало не интересовал, я жил в своем личном, русском андеграунде, и пытался разобраться, по каким же законам он существует.

Все, господа, имеет свои законы, все на свете. Вселенная, господа, существует по своим вселенским законам, планеты вращаются по своим орбитам, повинуясь законам всемирного тяготения, и последняя тварь на этих планетах дышит и пытается жить, повинуясь законам жизни, которые или уже кем-то были открыты, или будут открыты в свой надлежащий час. И точно так же, господа (вы не обижаетесь, что я вас называю господами? Это все формальность, и назвать человека можно по-всякому, но все же теперь у нас свобода, и как-то не поворачивается у меня язык называть вас товарищами; остановимся поэтому на господах), – и точно так же, господа, русский андеграунд живет по своим собственным законам. Я много времени провел, размышляя над этими законами русского андеграунда, открывая их для себя, как Ньютон закон всемирного тяготения, или как Эйнштейн свою теорию относительности. Бог ты мой, сколько законов русского андеграунда открыл я за последнее время! Всех даже и не упомнишь, и не перечислишь сразу, хоть у меня все это и записано в специальных тетрадках, и при желании я вас могу со всеми этими законами познакомить. Ну вот, например, на вскидку, тема (тема, это почти что готовый закон, в России что ни тема, так и готовый закон под нее тотчас найдется), – вот хотя бы тема о том, сколько врагов в России должно быть у порядочного человека? Хотя, конечно, лучше сначала рассмотреть тему о том, что есть в России порядочный человек, так будет логичней. Порядочный человек в России, господа, это такое любопытное явление, что о нем можно говорить до бесконечности. Начнем с того, что порядочный человек в России – это некий фантом, который вроде бы и есть, и которого вроде бы и не существует. Однако многие уверены в том, что они порядочные люди, в том числе и автор этих заметок, и посему будем считать, что порядочные люди в нашей стране все же есть. Хотя сплошь и рядом как не ткни пальцем, или чем-нибудь острым в порядочного человека, так такая дрянь полезет наружу, что, сколько не закрывай рот, а все равно вырвет тебя от этой дряни изрядно. Так тебя вывернет от этой дряни, накопившейся внутри русского порядочного человека, что на всю жизнь заречешься после этого общаться с порядочными людьми, и будешь вместо них иметь дело с одними отбросами общества. Хотя и там ситуация не лучше, и дряни внутри иного отброса общества накапливается не меньше, чем в самом лучшем порядочном человеке, так что и начнешь думать при этом, что вообще людей без дряни внутри не существует вокруг. И не лучше ли вообще не общаться ни с кем, а сидеть тихо и мирно в своей личной норе, в своей личной раковине, и плевать с высокой горки на всех, в том числе и на сам белый свет? Однако хотя бы иногда общаться с кем-то все же необходимо, ибо надо выйти на улицу или за куском хлеба, или за солью со спичками, или за банкою керосина, или за луковицей, или за бутылкой вина, которая необходима тебе после бессонной ночи, проведенной в сомнениях и раздумьях. А иногда, чего уж греха таить, и за подшей женщиной выйдешь на улицу, и невольно поэтому приходится выбирать между отбросами общества и порядочными людьми. Я долго между ними выбирал, все взвешивая и решая, кто же из них лучше, а кто же, наоборот, хуже и гаже. Даже монетку в воздух бросал, ставя то на тех, то на других, отчаявшись логическим путем выбрать лучшего, да выходило то одно, то другое. То гадость несусветная, а то несусветная гадость. И пришел я в итоге к выводу, что разницы между порядочным человеком в России и отбросом общества нет никакой. Что это вообще одно и то же, как хрен, который редьки не слаще, и как одна навозная куча, которая не лучше другой навозной кучи. Потому что внутри иного, а пожалуй, что и всех, порядочных людей такие мертвенькие детки в гробиках лежат, такие океаны слез льются из глаз вдов и сирот, такие клятвопреступления и гекатомбы всяческих ужасов размером с пирамиду Хеопса аккуратно уложены, что становится порядочный человек в России неким синонимом злодейства вообще. Но если совсем отказаться в России от порядочных людей, то останутся одни лишь отбросы общества, с которыми опять же жить невозможно, и придется или сходить с ума, или пускать пулю в висок. Поэтому существует в России некий общественный договор, молчаливо предусматривающий, что порядочные люди в этой стране все же существуют, и что они-то и есть соль этой земли. Да и само выражение «порядочный человек» звучит недурно, вот и принимают все на веру этот фантом, хотя он действительно всего лишь фантом, а внутри – мерзость, запустение, и скрежет зубовный. Ну а поскольку лично я все же считаю себя порядочным человеком, то волей-неволей приходится и мне присоединяться к негласному общественному договору, и считать, что порядочные люди в России определенно есть.