Читать книгу "Летний понедельник - Люси Уокер"

В дом она вернулась уже поздно. Солнце село, и наступили серые сумерки. Буш, как обычно летними вечерами, безмолвствовал. И ждал.

Захлопала крыльями перелетавшая с насеста на насест курица. Орех с дерева упал. Мельница ритмично поскрипывала крыльями. Где-то вдалеке прогудела машина. Денни точно знала, где это — на повороте к Дейвис-Кресент. По одну сторону дороги тянется обрывистый берег ручья, по другую начинается подъем на Крыжовенный холм, и там густо пахнет сухими листьями эвкалипта.

Когда они были детьми, семейство Монтгомери проводило зимние каникулы в деревянном домике на этом холме. Девчонки собирали меж скал дикие орхидеи и брели вдоль ручья, пока не натыкались на ограду, окружавшую сад китайца. Если китаец оказывался на месте, они меняли цветы на бананы.

Повзрослев, Денни поняла, что цветы китайцу были совершенно ни к чему. Просто он хотел, чтобы пять маленьких девчонок получали время от времени бананы и при этом считали, что заработали их.

Теперь там уже давно не было ни сада, ни самого китайца. Даже следов никаких не осталось. Ручей почти пересох, и буш отвоевал свою исконную территорию.

Теперь, двадцать лет спустя, машина неслась мимо берега по асфальтовой дороге. Во времена их детства там были только гравий да песок. Да, кое-что в Каламунде все же меняется.

Денни приняла душ и влезла в тот же халатик, в котором была вчера. Протерла руки лимонным соком, потому что забыла надеть перчатки, когда собирала абрикосы с помидорами, и подкрасила губы. Потому что всегда так делала. Когда ее тело найдут, вид у нее не должен быть слишком ужасным.

Затем Денни прибралась в комнате. Сложила одеяло, которым укрывалась прошлой ночью. Здесь тоже должен быть порядок. Вернулась в кухню и накрыла стол на двоих — по одному прибору с каждого края стола. Добавила в подливу грибов. Поставила ужин в печку, села и стала ждать.

Ей хотелось включить радио, но тогда она может не услышать, как он войдет, и непременно перепугается. Кроме того, он говорил, что свистнет ей. Денни хотелось принести свои накладные, заполнить бухгалтерские книги, но она знала, что ничего не получится — мозги совсем не работают. Она погасила огонь в печи — в кухне и так было невыносимо жарко, — открыла окно и внутреннюю дверь. И снова села ждать. Выкурила две сигареты, одну за другой, глядя на умирающие в печи угли. Она думала о Джонни и о той ночи, когда он умер. Он просто повернулся во сне и перестал дышать. И все. Джонни даже не знал, что у него порок сердца. Оно просто остановилось. Как часы, у которых кончился завод. Денни тогда еще и двадцати не исполнилось, она проснулась и посмотрела на него… он спал. Заснул окончательно и бесповоротно. Чтобы никогда не проснуться.

Мысли ее устремились дальше, к тому дню, когда, переворошив свои детские воспоминания, она отправилась в буш в поисках этого заповедного уголка, а потом поспешила прямиком в земельный департамент и узнала, что земля выставлена на продажу. Пошла к своему любимому члену парламента и получила землю по бросовой цене. Денни работала в газете и знала, как перекупщики накручивают цены — покупают участки по самым низким ценам и владеют ими десятилетиями, поколениями, дожидаясь, когда случится бум, и тогда эти земли приносят им или их отпрыскам целое состояние. Поэтому Денни не постеснялась обратиться к сильным мира сего.

По правде говоря, это был единственный раз, когда она хлопотала для себя. Денни десятки раз проделывала этот фокус ради многочисленных друзей и всевозможных приятелей, с которыми сталкивала ее жизнь, и не важно, были ли они бедными, ленивыми или неудачниками. Она верила всем слезливым историям и бежала к членам парламента и городского совета.

Но в тот раз она хлопотала ради себя. Денни не могла толком объяснить почему, но этот вопрос был для нее вопросом жизни и смерти.

Она купила участок и обнесла его забором, не сказав семейству ни слова. Какой шум они подняли, когда узнали! Денни сошла с ума! Совершенно спятила. Что ж, о деньгах можно забыть, все свои сбережения она на ветер пустила. Как у Монтгомери мог родиться ребенок с куриными мозгами? Несколько месяцев в Пеппер-Три-Бей кипели чайники и чашки возмущенно клацали о блюдца. В гостиных велись настоящие бои.

— Денни Монтгомери ушла в Холмы! Что вы на это скажете?

— Ну, мой прапрадедушка приехал сюда из Англии, когда в колонии всего человек двести насчитывалось. И отправился в буш, куда не ступала нога белого человека…

— Да, это так, и мой дед тоже. Конечно, я уже старая женщина, и было это лет сто пятьдесят назад.

— Какая разница? Буш все тот же, только дикарей не стало, и дороги понастроили. Не говоря уже об автомобилях и о том, что можно нанять себе помощников.

— Но тогда нельзя было иначе. Их нужда заставляла. Или сделаешь, или помрешь с голоду.

— Может, Денни Монтгомери тоже нужда погнала. На этом разговоры заходили в тупик, потому что Денни, с таким-то огромным семейством, вряд ли могла помереть с голоду.

А Денни Монтгомери в буш действительно погнала нужда, но какая именно, даже она сама точно определить не могла. Наверное, ей нужно было доказать себе самой, что у нее не куриные мозги.

Потом в ее жизни появился Бен. Высокий фермер с Холмов, с лаконичной речью, обветренным лицом и жесткими голубыми глазами, которые редко смягчались. Бен, который всегда знал, как сделать так, чтобы она собралась с мыслями. «Хватит нести бред, Денни. Это все опять твое воображение».

Бен, как и Денни, не любил убивать. А война окончательно отвратила его от убийств. Он решил, что даже животных нельзя лишать жизни, если только ситуация не складывается «или ты, или тебя». Он даже не держал мясной скот. Коров — только молочных, овец — ради шерсти. А стрелял по пням, по падавшим с деревьев листьям. Он был прекрасным стрелком, мог бы белке в глаз попасть, и дважды выигрывал Королевский кубок.

Сидя на кухне в ожидании прихода убийцы, с которым она будет ужинать, Денни простила Бена за ружье, которым ей теперь угрожал Джек Смит. Она знала, что Бен сочтет ее дурочкой, что в его глазах все ее поступки будут неверными: те, которые она совершила или, наоборот, не совершила, но он все равно не перестанет любить ее… Сколько благодарности может поместиться в сердце, а надо ему всего-навсего немного любви…

Денни подумала о сестрах. Настроение ее менялось, как ветер в море.

Она представила себя у Викки дома… или у Мэри, или у Теодоры, без разницы… Вот она рассказывает об основах этикета, который непременно нужно соблюдать, когда обедаешь с убийцей. Эта история передается из поколения в поколение. Внучатые племянники и племянницы восхищенными глазами смотрят на портрет Денни Монтгомери над каминной полкой. «Однажды она обедала с убийцей. И подавала на стол так, будто он — настоящий джентльмен», — говорят они.

Денни была очень занята — в своем воображении, конечно, — смотрела с фотографии на своих многочисленных родственников и их потомков, и в этот самый момент раздался свист.

Если учесть суматошный до нереальности день, Денни, как ни странно, чувствовала себя совершенно спокойно, когда шла по коридору открывать дверь. Джек Смит стоял там же, где и предыдущим вечером, — на самом краю веранды. И так же держал направленное на Денни ружье.