Читать книгу "Вызываю огонь на себя - Александр Тамоников"

– Затем произошла трагедия, господин аль-Ахдар. Нашу диверсионную группу атаковали и из балок, и со стороны позиций роты с применением БМП. В сложившейся обстановке шансов выжить у воинов не было. Но они сражались, как львы, это подтверждают водители пикапов, доставивших группу в промежуточный район. Они все видели в бинокли. Это, господин аль-Ахдар, была засада. Неверные знали о выходе нашей диверсионной группы.

– И кто же сообщил противнику об этом.

Не моргнув глазом, аль-Диаб солгал:

– К сожалению, предателем оказался тот, на кого я никогда не подумал бы. Мой заместитель Аббас Фаур.

– Это твои предположения или есть факты, подтверждающие предательство?

– Конечно, я понимаю, что мои слова на данный момент ничего не стоят, но скажу, Фаур признался в том, что вынужден был сотрудничать с правительственной службой безопасности.

– Вынужден? Почему?

– Как я понял, неверные держали у себя родственников Фаура. Когда он признался, меня охватила ярость. Я готов был убить его.

– Почему не убил?

– Потому что в это время я узнал, что Фаур не только сдал диверсионную группу, но и, прикрываясь моим именем, отдал приказ минометной батарее и танковому взводу выйти на огневые позиции, что вы категорические запретили, и об этом, естественно, знал Фаур. Более того, он приказал открыть танкам и батарее огонь по позициям роты. Бесполезный огонь, потому что неверные неожиданно отвели всю технику в зону недосягаемости минометов и танков. Я думаю, что и это было оговорено Фауром с неверными. Никакого ущерба наш обстрел противнику не нанес, а вот ротный, видимо завершив согласования всех вопросов, возможно, через русского советника, вызвал авиацию. По моим данным, два фронтовых бомбардировщика «Су-24». Они полностью уничтожили три танка, три миномета, пять тягачей, расчеты, серьезно повредили четвертый танк. Признаю, что я виноват в том, что доверял Фауру. Я считал его своим братом. Когда поднялся на главный КНП, заместитель находился там. Он сидел, качаясь и бормоча что-то вроде, что я сделал, нет мне пощады, за точность не ручаюсь. Я провел его к себе. И там он признался, что работал на правительственную службу безопасности. Я отвел его обратно, хотел связать, чтобы с утра доставить в штаб, но в это время прошел ваш вызов. Я упустил Фаура из вида всего на секунды. Он воспользовался этим и застрелился из трофейного «ПМ». Пистолет раньше был у меня, потом я отдал его Фауру. Убедившись, что заместитель мертв, я вместе со связистом прошел в узел связи, а затем выехал сюда, выполняя приказ. Это все, господин аль-Ахдар. Не отрицаю свою вину и готов понести любое наказание.

Аль-Ахдар вплотную подошел к полевому командиру, вонзившись в него своими черными, безжалостными глазами:

– А какое наказание ты заслужишь, знаешь?

– Так точно. Смерть. Я обязан был контролировать ситуацию, но доверился заместителю, не предполагая, что самый близкий мне человек в отряде предатель.

– Фаур знал о нашем человеке в бригаде неверных?

– Да.

– Джавар Башади арестован. Недавно.

– Еще не легче. Но… когда Фаур успел сообщить неверным о нашем человеке? Он не пользовался средствами ротной связи.

– Ты сказал мне правду?

– Да, господин аль-Ахдар.

– Поклянись жизнью близких.

– Клянусь, – вновь не моргнув глазом, дал клятву полевой командир.

– Хорошо, значит ты готов принять наказание?

– Так точно.

– Надеюсь, труп ты не трогал?

– Никак нет.

– Связист на месте?

– Так точно.

– Он слышал ваш разговор с Фауром… когда тот признавался в предательстве?

– Не знаю. Вообще-то он был недалеко, мог слышать. Что-то, наверное, слышал.

– Хорошо. Жди!

Аль-Ахдар повернулся, прошел к окну. Прошло пять минут, десять, ничего не менялось. Наконец по истечении двадцати минут телефон главаря бандформирования прозвучал сигналом вызова:

– Слушаю, – ответил аль-Ахдар, – так… уверен?.. Дальше?.. Лишь это?.. Я понял тебя, возвращайся.

Аль-Ахдар резко повернулся:

– Что ж, Самер…

Он назвал полевого командира по имени, и это был хороший знак.

– …Мои люди посмотрели труп, бегло допросили связиста, твои слова подтвердились. Но это не снимает с тебя ответственности за неоправданные потери и халатность. Ты проморгал предателя у себя под носом. Это не прощается. Но… сейчас не та обстановка, чтобы лишать отряд командира. Случись произошедшее в другое время, я приказал бы отрезать тебе голову и уничтожить твою семью. Но сейчас… сейчас будем считать, ты получил шанс искупить вину.

Аль-Диаб преданно смотрел на командующего:

– Я сделаю все, что прикажете, господин аль-Ахдар.

– Неверных надо наказать.

– Полностью согласен с вами.

– И это предстоит сделать тебе.

– Контрнаступление?

– Не перебивай!

– Извините.

– Сейчас возвращайся на КП, сам смотри за высотой Астара, позициями взводов, узнай, вернул ли ротный технику на место. В девять тридцать к хребту подойдет установка «Град». Уточни расчету позицию, чтобы она могла накрыть место дислокации вражеской роты. После залпа расчет придется оставить в твоем подчинении, снаряды подвезут. Подойдет и пополнение. Людей вместо Фаура и Хакила прислать или найдешь замену из своих?

– Заместитель мне больше не нужен. Обойдусь. И Хакилу найду замену. Хотя вам, наверное, лучше прислать своего человека. Вижу, вы не доверяете мне, так пусть ваш человек смотрит за мной.

– Я никому не доверяю. А чтобы следить за тобой, посылать никого не надо. При необходимости весь отряд будет доносить на тебя. Найдешь командира первой группы сам.

– Слушаюсь.

– Ты уверен, что все воины группы Хакила погибли?

– Да. Никто из них не сдался бы в плен.

– Даже раненым?

– После бойни у балок раненых остаться не могло. Моих людей расстреливали из пушки БМП и пулеметов. Расстреливали в упор. И взвод неверных вел огонь из балок. В таком огненном аду выжить невозможно.

– Ладно. Я услышал тебя, вопросы ко мне есть?

– Один, господин аль-Ахдар.

– Слушаю.

– Когда точно установка залпового огня должна нанести удар по позициям роты?

– Это тоже решишь сам. Все?

– Так точно. Благодарю вас, господин аль-Ахдар.

– Не торопись. Я не отменил наказания, я всего лишь отсрочил его. Отменю лишь в том случае, если ты полностью искупишь свою вину, удержав хребет. Свободен!

– Слушаюсь.