Читать книгу "Платиновая леди - Анна Данилова"

Таня, слушая ее, подумала о другом. А что, если Дина собиралась убить Ступина, а он, узнав об этом, нанял человека и заплатил ему за один-единственный выстрел… Мысль бредовая от начала до конца. Но разве смерть Дины – не бред? Кому понадобилось ее убивать и, главное, за что?

– Марта, вы так откровенно говорите о том, что ваша дочь жила со Ступиным исключительно ради его денег. Вы считаете это нормальным?

– Деточка… – Марта вдруг резко повернулась к Тане и, сделав большой глоток, шумно выдохнула и рукой вытерла губы. – Вам Соболев деньги заплатил, чтобы вы нашли убийцу моей дочери, а вы вместо того, чтобы искать его, искать… рыть, что называется, землю, пришли трепать мне нервы? Ее нет, поймите вы наконец, нет! И что бы я теперь ни говорила, права она была или нет, мою дочь уже не вернуть! А я сказала вам правду. Да, другая мать на моем месте и в морг давно пошла бы, и над бездыханным телом дочери убивалась, но она и лгала бы вам, что Дина любила Ступина, а он ее не любил, и все в таком же духе… Да и что такое любовь на самом-то деле? Он был старше ее на много лет, ему за счастье жить с такой девочкой, вот пусть и платит за это… Это мое мнение, у вас нет еще детей, вы слишком молоды, чтобы осуждать меня…

Ее развезло, но она действительно была искренна в своих рассуждениях, и жизнь этой маленькой семьи – матери и дочери – вдруг проплыла перед глазами и без того уставших Шубина и Бескровной. «Выходи за Ступина, он надежный человек, ничего, что старше..» – так говорила мать, лежа рядом с дочерью на постели и любуюсь ее нежным лицом. Вот Марта проводит рукой по пижаме, по волосам Дины, чуть касается ее щек, губ, глаз… Ей не хочется, чтобы это сокровище досталось какому-нибудь нищему студенту или грубому простолюдину. Ей хочется, чтобы у дочери было все самое лучшее. Ее нельзя осуждать, это желание всех матерей.

Посмотри на мать, у меня все есть, я не боюсь завтра остаться без жилья, без еды, без всего того, что и составляет, в сущности, нашу жизнь, и все почему? Да потому, дурочка ты моя, что я в свое время забыла, что такое любовь, и вышла замуж за твоего отца… Да, все было именно так. Дина нервничала перед свадьбой, у нее наверняка был парень, которого она любила, но с которым рассталась, подчиняясь матери.

Надо бы найти этого парня, непременно найти…

– Перед тем, как я поеду с вами, мне надо выпить еще, но только виски. От него не болит голова. Вы не подумайте, я не пьяница. Просто у меня убили дочь.

Марта достала бутылку и налила себе еще. Выпила, завязала узлом под подбородком черную газовую косынку, надела шубу, туфли. Но после того, как Таня напомнила ей, что на улице зима, кивнула головой и, пошатываясь, прошла в переднюю – надеть ботинки…

– В морг, я еду с вами в морг, – сказала она и горько заплакала.

Глава 9

Это была его жена, Дина. Она вошла, напевая, на кухню, кинула пакеты (все это Валентина пыталась себе представить лишь по доносившимся до ее слуха звукам) на пол и загромыхала кастрюлями. Эта девушка перемещалась по квартире стремительно, заставляя Валентину вздрагивать всякий раз, когда Дина пролетала мимо гардеробной. Она словно делала несколько дел сразу. Главное, чтобы она не вздумала вдруг пылесосить. Ведь пылесос находился в шаге от угла, в котором забилась перепуганная насмерть Валентина. Судя по всему, Дина вытирала пыль с мебели, поливала цветы (она щедро обрушивала на невидимые Валентине комнатные растения невидимую водяную пыль из невидимого пульверизатора), проветривала комнаты, меняла постельное белье… И все это на большой скорости, как если бы кто-то, опять же невидимый, стоял с секундомером в руках и подгонял ее, подгонял… Очень скоро запахло бульоном, затем – вареной капустой. Валентина почувствовала, как рот ее наполняется слюной. Ей очень хотелось войти в кухню, открыть кастрюлю с недоваренными щами и налить себе тарелку. И пусть вареная капуста будет зеленой, летней, как и сами щи, без морковно-томатной заправки… Все, к чему прикасалась Дина, просто не могло быть невкусным. Когда же из кухни потянуло запахом жареной рыбы, Валентина, закрыв глаза (без надобности, поскольку в своем темном углу она и так ничего не видела), представила себе зажаренные до оранжево-коричневой хрустящей корочки большие продолговатые куски леща. Она мысленно переложила рыбу со сковороды на тарелку и принялась ломать вилкой горячий аппетитный кусок, отправляя в рот сначала соленую вкусную корочку, а потом и сладковато-нежную, тающую во рту мякоть леща.

Она не помнила, сколько провела времени в углу, но тело ее уже ломило, хотелось встать и размять кости и мышцы. Часа два-три, наверное. И тут она услышала, как Дина звонит кому-то по телефону. Чертыхается, потому что занято. Наконец произносит:

– Это ты? Привет… Я дома. Обед приготовила, убралась. Белье гладить не буду, устала и так делала все быстро. Знаешь, у меня было такое чувство, словно он вот-вот явится. Я не хотела бы с ним встречаться… Что? Да, может, ты и прав, и я боюсь его. Да знаю я все! Не начинай все снова. Ничего я не тяну. Это ты дурак, что все ему рассказал. Вы оба дураки, напились, удивительно, что глотки друг другу не перегрызли. Да, я устала. Но к тебе сейчас не поеду. Во-первых, не уверена, что ты сможешь в ближайшее время освободиться, а торчать в твоей квартире мне как-то тоже не хочется… Во-вторых, меня мама ждет. Ну и что, что я хочу к маме? Это нормально. Она переживает за меня, хочет меня видеть. Она так же, как и ты, ждет от Коли каких-то действий. Но он почему-то ничего не предпринимает. Вот только не надо спрашивать меня в очередной раз, зачем я хожу сюда. Я его жена. Меня должны видеть соседи, должны знать, что квартира обитаема, что я выполняю свои супружеские обязанности. У меня мама болеет, поэтому я иногда здесь не ночую… Да, пусть будет так, как ты говоришь, представь себе, что я готовлюсь к суду. А ты как думал, что я просто так уйду, без боя, что я не буду отвоевывать себе место под солнцем? Он – мой муж, а потому должен отпустить меня не голой… Ладно, Андрей, меня эти разговоры утомляют… Мы поступаем с Николаем как свиньи. И бог нас накажет. Да, я же сказала, что к маме. Пока, целую… Звони туда.

После этого монолога, который вызвал у Валентины легкий шок, недоумение, Дина быстро собралась и ушла. И квартира сразу же погрузилась в тишину. Даже вода из крана не капала, даже часы нигде не тикали. Все предметы в доме словно бы затаились, чтобы посмотреть на неизвестно откуда взявшуюся незваную гостью, которая, выйдя из гардеробной, принялась делать зарядку. Раз, два, три, четыре… Наклоны чередовались с приседаниями… Тело затекло и требовало движения.

Не было еще и одиннадцати, когда Валентина налила себе тарелку щей и с аппетитом съела. Затем еще одну. После этого, следуя своим смелым «гардеробным» фантазиям, положила на тарелку кусок жареного карпа (это был не лещ, а крупный карп), отрезала ломоть черного хлеба. Она ела простую еду (но ворованную еду), получая неслыханное наслаждение и нисколько не переживая по этому поводу. Все страхи притупились, она следовала лишь основному животному инстинкту – утолить голод.

После обеда Валентина помыла за собой посуду, все аккуратно расставила по своим местам и отправилась в ванную комнату. И здесь, забравшись в теплую воду и закрыв глаза, она дала волю своему воображению и унеслась в чужую, полную пока еще для нее тайн жизнь молодой женщины по имени Дина. Что это за странные отношения у нее с Николаем? Хотя чего же здесь странного, когда налицо измена? Изменяет, но перед соседями демонстрирует свое супружество (меня должны видеть соседи, должны знать, что квартира обитаема, что я выполняю свои супружеские обязанности…), таскается с сумками, полными еды, готовит мужу, хотя и боится его (я не хотела бы с ним встречаться… я боюсь его), муж наверняка все знает (это ты дурак, что все ему рассказал. Вы оба дураки, напились, удивительно, что глотки друг другу не перегрызли)… И, наконец, реальная оценка своих поступков: «Мы поступаем с Николаем как свиньи. И бог нас накажет…»