Читать книгу "Охотник на духов - Антон Демченко"

– Приехали, Кот, – выдернул меня из размышлений Химм, останавливая машину на стоянке у школы.

– Будешь должен, – вздохнул я, открывая дверь.

И наставник семьи Рона довольно кивнул в ответ. Счастливы-ый.

Разбирательства в происшедшем инциденте с участием блонды, ее классного «папы» и школьного психолога много времени не заняли. Химм, как представитель члена опекунского совета школы, устроил большой бэмс поверившей в школьные сплетни психологу, поблагодарил ллона Мидона за быструю реакцию и, извинившись чеком перед директором за уничтоженную собственность школы, вытащил сердитую, изредка вздрагивающую после рева, но уже умытую Имму из медкабинета, попутно обаяв присматривавшую за ней медсестру. Правда, быстро уйти у него не получилось, а потому, передав мне на попечение блонду, Химм задержался в медкабинете, заполняя какие-то бумаги и бланки… старый ловелас. Ну а я, подхватив на руки тихо пискнувшую, ослабевшую после стихийного всплеска Имму, понес ее к машине. Надо ли говорить, что звонок, оповещающий об окончании урока, раздался аккурат в тот момент, когда мы с блондой были на полпути к выходу из школы?

М‑да. Сначала слухи о том, что я силой взял Имму Рону, потом сплетни о моем отказе составить ей компанию в поездке за город. Интересно, что теперь будут говорить о нас в Табане?

– Кот, я тебя убью, – тихо прошептала Имма, пряча покрасневшее личико у меня на груди, чтобы не встречаться взглядами с попадающимися нам навстречу школьниками. Весьма ошарашенными школьниками. Хм, я что, это вслух сказал?

– У тебя будет возможность попытаться… на каникулах, – пожал я плечами и, кивнув изумленной Юсте, замершей у входа в наш класс, прибавил ходу. Остался только один этаж и главный вестибюль…

Примирение вышло спонтанным и не обошлось без недоговоренностей. Иными словами, Имма молча меня «простила», а я… ну да, так же молча согласился с такой постановкой вопроса. Ну лень мне ее «лечить». Ле-энь. Обошлось – и ладно.

А потом приехали Ринна с Иттой и начался цирк. Химм-то не успел им сообщить, что я уже согласился провести первый выходной на организуемой ими выставке.

Впрочем, увидев, какой стол они накрывают нам для обеда, я решил тоже помолчать, по крайней мере пока. В конце концов, не каждый день удается полакомиться свежей радужной форелью. Дорогая она, зараза, но вкусная-а!

Переглянувшись с хитро ухмыляющимся Химмом и насладившись замечательной рыбкой, я постарался побыстрее раскланяться и, не успели ллай Рона, из женской хитрости решившие отложить изложение своей просьбы до окончания обеда, приступить к уговорам, слинял. Ну мало ли, а вдруг завтра на обед тоже будет форелька?

Ну а когда я уже миновал ворота района Сейна, на телефон пришла фотография… Женщины Рона красивы по определению, но обескураженные лица придают им какую-то особую пикантность. Отбив сообщение с благодарностью для Химма, приславшего этот шедевр, я улыбнулся и прибавил ходу, чтобы через минуту остановиться и ответить на звонок Барахольщика.

Заказ – это хорошо. Пусть даже не «острый», а уж если он оборачивается знакомством с духом предмета – и вовсе замечательно. А именно так дело и обстояло. Собственно, именно в надежде на встречу с предметом-вместилищем многие антиквары и работают с артефактами. Да только определить, является ли попавший в руки коллекционера или торговца предмет вместилищем духа, порой весьма и весьма сложно. Куда проще отличить артефакт от проклятого предмета.

– День добрый, уважаемый Холл, – просочившись в лавку Барахольщика, я тут же нацепил привычную маску. Все как договаривались.

– А‑а, явился, шалопай. – Отвлекшись от копания в корзинке с возможными приобретениями, Холл поднял на меня взгляд и изобразил сурового работодателя. – Где тебя носит, оглоед? Надоело получать у меня жалованье? Почему я еще должен тратить деньги на звонки тебе, когда ты должен сидеть в лавке?

– Извините, уважаемый Холл, я обедал, – повесив нос, вздохнул я.

– Вот, полюбуйтесь, ллон Тейтон, на современную молодежь! – заворчал Барахольщик, обращаясь к единственному зрителю нашего спектакля. – Учишь их, делишься опытом, а у них только жратва да девки на уме!

– Ну мы тоже когда-то были молодыми, ллон Квиддон, – примирительно пробурчал толстый посетитель и, усмехнувшись, договорил: – И тоже когда-то больше интересовались девочками, чем произведениями искусства, а?

– Но даже тогда мы почитали старших и старательно перенимали их знания и опыт.

– Не буду спорить. Но воспоминания о тех временах давай оставим для беседы за чаем, а сейчас… – кивнул толстяк, возвращая разговор в деловое русло, и подвинул корзинку с принесенными предметами Барахольщику. Тот хмыкнул, но вновь занялся осмотром предложенного товара. Через минуту Холл небрежно отодвинул от себя корзинку.

– Хлам.

– Квиддон! – укоряюще покачал головой толстяк. – Даже мне понятно, что там как минимум четыре артефакта и один проклятый предмет, который легко может оказаться вместилищем…

– Пф… Проверим? – Холл ткнул в меня пальцем. – Мальчишка, иди сюда.

А вот теперь начинается настоящее шоу. Я подошел к стойке и выжидающе взглянул на Барахольщика.

– Рассортируй.

Быстро кивнув, подчиняюсь приказу и начинаю споро выкладывать плошки и брелоки на столешницу. Рука на миг замирает над главным предметом спора – завернутой в тонкую черную ткань нефритовой статуэткой. Хм, кажется, кому-то сегодня повезло. Легкая волна силы, совершенно незаметная со стороны, касается статуэтки – и тут же приходит осторожный, но полный любопытства ответный посыл. Игра? Игра!

Заметив краем глаза останавливающий жест Холла, направленный на толстяка, аккуратно разматываю ткань и, отправив посыл-просьбу, решительно берусь голой рукой за нефрит. Вспышка!

Изображая потерю ориентации, пытаюсь подняться с пола под довольное бормотание Холла и вновь падаю.

– Что я тебе говорил, Тейтон? Хлам. Артефакты еще туда-сюда, а вот это… обычный проклятый предмет.

– И не жалко тебе паренька, старый? – со вздохом, в котором явно слышится согласие, бормочет толстяк.

– Да ничего с ним не будет. Ты думаешь, чего я с ним вожусь? У него вся сила воли заточена на защиту от проклятий. Детский перекос… что ты хочешь! – с хихиканьем отвечает Барахольщик, отрабатывая мою легенду.

– М‑да, повезло тебе. – Меня ни один из них не стесняется, но это и неудивительно: я же вроде как в отключке. – Ладно, сколько дашь за все?

– Триста тугров, Тейтон. И ни одним таоро больше.

Толстяк вздыхает, но, кивнув, соглашается. Ха, а что еще ему остается?

Жду, пока зазвенит колокольчик и хлопнет дверь, и, повременив еще пару минут, поднимаюсь с пола. Холл улыбается, но лишь до тех пор, пока я не покачал головой.

– Жаль, я надеялся. Очистишь?

– Конечно, – я киваю и, аккуратно замотав статуэтку обратно в ткань, кладу ее в карман. Иногда мне кажется, что столь редкие встречи коллекционеров с вместилищами обусловлены в первую очередь тем, что слушающие, только и способные наверняка отличить про́клятый предмет от обиталища духа, тоже очень любят подобные вещи. Ха.