Читать книгу "Адмирал - Михаил Михеев"

Честно говоря, Колесникова слегка мучили угрызения совести. Все же Лютьенс был женат, имел детей… С другой стороны, жена адмирала далеко, не в Берлине и не там, где мужу приходится геройствовать. Он как попал сюда – так еще ни разу ее не видел. Да и потом, он же ничего противозаконного не делает – так, гуляет и разговаривает. Имеет, в конце концов, адмирал право не только жизнью рисковать, а в промежутках кучей бумаг заниматься? Поэтому, успокоив совесть и плюнув на то, что по местным, без малого пуританским меркам такая прогулка с трудом вписывается в рамки приличий, он посвятил вечер отдыху и восстановлению нервной системы.

Хелен, кстати, в качестве собеседника оказалась куда интереснее, чем ему показалось в прошлый раз. Во всяком случае, не дура, как многие женщины, встречавшиеся в жизни и Колесникова, и Лютьенса. И ее ресторанная подработка – это так, чтобы было, что на зуб положить. Кушать-то хочется, и, желательно, каждый день, да еще и не по разу. А так – студентка, как раз заканчивающая университет, будущая журналистка, гордая тем, что ее статьи даже иногда печатали в какой-то небольшой газете. Платили за них, правда, сущие гроши, но все же какой-никакой повод для самоуважения это давало.

Вот тут Колесников и сделал ошибку. Не то чтобы серьезную, но все же ставящую и без того короткий отдых под вопрос. Шутки ради предложил девушке сделать про него репортаж. В конце концов, маленькой заштатной газетке эксклюзивное интервью с человеком, чье имя недавно прогремело на всю страну и еще не успело забыться, – это о-го-го! И ухитрившаяся провернуть это молодая журналистка однозначно будет в шоколаде. Думал, засмущается и откажется. Вот только Хелен шутки не поняла, руками и ногами ухватившись за эту идею. Пришлось отдуваться, хотя, с другой стороны, это в будущем могло оказаться полезным. Адмирал хорошо помнил опыт и лорда Фишера, и генерала Кастора. Оба они смогли обеспечить свой взлет еще и благодаря тесным связям с прессой, так что стоило это учесть, и небольшой пиар в будущем мог вполне пригодиться. Ну а что перед ним не светило журналистики, а всего лишь девчонка, слегка напуганная ответственностью и ободренная перспективами, – так ведь надо с чего-то начинать. В конце концов, если у тебя нет пиар-менеджера, то стоит его воспитать.

В маленьком ресторанчике на берегу реки Шпрее они сидели до полуночи. Остальные посетители давно разошлись, и ресторатор уже несколько раз намекал им, что пора бы и честь знать. Вот только Колесников на его намеки внимания не обращал, а в открытую хоть что-то высказать человеку в столь высоком звании хозяин заведения не рискнул, все же чинопочитание у немцев на высоте. Нехорошо, конечно, но открытых заведений поблизости не наблюдалось, а альтернативой было отправиться в номер к самому адмиралу или, как вариант, к Хелен, которая мало того, что жила далеко, так еще и снимала квартиру вместе с подругой. В общем, оба расклада выглядели для девушки максимально компрометирующими, а Колесников все же был джентльменом.

Составлять вопросы для интервью им пришлось совместно. Хелен все-таки была пока еще студенткой, и имеющийся в ее очаровательной головке довольно приличный багаж теоретических знаний практикой не подкреплялся. С другой стороны, Колесников, даже будучи человеком, в жизни не бравшим и не дававшим интервью, попал сюда из века с крайне насыщенным информационным пространством. Соответственно поневоле читал и слушал таких интервью немало, да и что делать на пенсии? И составляли там вопросы-ответы люди, на порядок подготовленнее местных газетчиков. В голове что-то да отложилось, так что в результате их вечерних бдений родилось вполне пристойное интервью, которое девушка завтра же с утра собиралась отнести редактору. Ну, вот и ладушки, только пускай она придумает душещипательную историю о том, на какие жертвы пришлось пойти и чего ей это стоило. Колесников, не откладывая дела в долгий ящик, озвучил Хелен эту мысль, но помогать не стал, с ехидной улыбкой посоветовав заняться самой. В общем, вечер прошел интересно.

Встреча с Гиммлером прошла в очень будничной атмосфере. Рейхсфюреру и впрямь было сейчас не до проблем флота, пускай и ставшего вдруг победоносным. Все же, хотя он и не был связан с армией напрямую, на Гиммлере все равно держалось немало. Единственно, мысль насчет русских специалистов и вариант с ее оправданием через расовую теорию вызвала у него определенный интерес. Обещал подумать – ну что ж, тоже хлеб. И, уже когда короткая аудиенция подходила к концу, адмирал выдал:

– Я тут провел некоторые расчеты. По моему мнению, в ближайшее время британцы попытаются эвакуировать остатки своих войск, скорее всего, через Дюнкерк. Наш флот и без понесенных потерь не смог бы их остановить, и организовать полноценную завесу из подводных лодок тоже вряд ли получится. Их у нас слишком мало…

– Наша разведка говорит о другом маршруте.

– Возможно, – пожал плечами Колесников. – И все же, я думаю, стоит привести люфтваффе в повышенную боеготовность. У меня нет выходов на Геринга, он нас не слишком жалует.

Гиммлер фыркнул. Тощий Герман был в вечном соперничестве с флотом из-за топлива, поэтому он мог бы выслушать Лютьенса-человека, как и он сам, храброго бойца, но не стал бы прислушиваться к советам Лютьенса-адмирала. Однако по тому, как свернулся разговор, Колесников понял – из-за предчувствий какого-то адмирала никто напрягаться не станет. Ну что же, может, оно и к лучшему.

Двадцать шестого мая одна тысяча девятьсот сорокового года началась Дюнкерская операция, в которой британский флот и авиация проявили героизм и отменную выучку, несмотря на тяжелейшие потери вывезя с территории Франции свыше трехсот тысяч британских и французских солдат.

Пятого июня адмирал Лютьенс был вызван в Берлин. Шестого июня он уже стоял навытяжку перед Гитлером и, как и положено, ел глазами начальство. Сейчас должно было стать понятно, ждет его карьера или проблемы. Верить хотелось в первое, но готовиться приходилось ко второму.

Фюрер всея Германии выглядел раздраженным. Настолько, что воздух вокруг него буквально искрил. С Лютьенсом он поздоровался ровным голосом, но движения его при этом были резкими, дергаными. В общем, классическая картинка на тему «шеф не в духе», а стало быть, попасть под раздачу можно запросто.

В огромном кабинете, заставляющем вспомнить Фрейда и его комплексы, находились еще трое – Гудериан, с которым Лютьенс был шапочно знаком, Гиммлер, вроде бы холодно-бесстрастный, но при этом чем-то неуловимо похожий на довольного кота, и Геринг. Последний больше всего напоминал собаку, которой отвесили хорошего пинка, и даже, кажется, похудел. Правда, это, скорее всего, был обман зрения – все же нарушение обмена веществ, являющееся последствием тяжелого ранения, не позволяло сбросить вес в короткие сроки. Тем не менее, на фоне Гиммлера и плохо скрывающего раздражение под маской бесстрастия Гудериана командующий люфтваффе смотрелся откровенно жалко.

– Итак, Генрих, это и есть ваш провидец? – поинтересовался Гитлер. Дурацкая манера, как будто и без дополнительных вопросов не знает, кто перед ним и зачем вызван.

– Именно так, мой фюрер. Адмирал Лютьенс точно предсказал место проведения операции противника и выдал рекомендацию, которая руководством нашей авиации не была принята во внимание. Последнее привело к провалу наших усилий во Франции и позволило британскому флоту провести эвакуацию своих войск из Дюнкерка.