Читать книгу "Кубатура сферы - Сергей Слюсаренко"

Сразу было понятно, что на дороге валялся труп. Никаких признаков жизни. Вадим перевернул мертвеца лицом вверх. Пуля попала ему в бедро и, видимо, перебила артерию. Он доковылял до этого места и умер от потери крови. Документов при убитом не было. Малахов снял с покойника автомат и разгрузку с рожками. В его положении даже обычный «калаш» — уже сокровище.

— Скорее всего это Тимур его прибил. — Малахов вернулся к сталкеру и дал ему подержать автомат, пока подгонял разгрузку по себе. — Мы с Тимуром с опушки от них отбивались. Еще не окоченел, а кровь свернулась, значит, примерно полчаса назад загнулся. Вроде больше тут не стреляли.

— А почему именно напарник твой завалил, а не ты? Пули меченые?

— Я в голову попадаю, — спокойно ответил Вадим.

— Ну-ну, — хмыкнул сталкер. — Пусть лежит. Пойдем дальше.

— Ну пошли, идти-то всего ничего, только я понимаю, что тут заранее нельзя угадать. — Вадим проверил автомат, отметив про себя, что оружие бандиты чистят плохо. Но «калаш» был в сносном состоянии, несмотря на жестокую эксплуатацию.

Обойдя труп, сталкер с Малаховым продолжили путь. Грунтовка поглощала звуки шагов и была местами занесена мертвой листвой. Через пару минут справа показалась свалка. Сталкер жестом предупредил: «Внимание. Не зевай».

Свалка занимала большую поляну в низине и была похожа как две капли воды на любую другую свалку. Скорее всего сюда стали выбрасывать старье еще задолго до взрыва на Чернобыльской атомной. Там валялись и совершенно сгнившие скелеты мягкой мебели, и ржавые остовы газовых плит таких старых моделей, что ими бы заинтересовались историки. Над горами бытового мусора царили ржавчина и запустение. У самой свалки дорога ветвилась, делая странную петлю вокруг небольших зарослей. Но внезапно Сухой остановился.

— Тут это… дело, в общем, у меня тут. — Сталкер движением головы показал на кучку деревьев. — Ты постой, посмотри, чтобы никто не шлялся рядом.

— Это ты о чем? По нужде?

— Тут скупщик лавку свою держит. Сегодня как раз приемный день. Хабар сдам, можно спокойно потом твоих искать.

— Так ты что, только ради хабара такую петлю сделал? — Малахов понял, что его дешево провели. — Мои, пока ты тут бабки зашибаешь, могли сто раз погибнуть, а ты…

Слова Малахова не произвели на сталкера никакого эффекта. Казалось, он просто не понимал, чем так возмущен Вадим.

— Туда идти нельзя было, — спокойно ответил Сухой, — а если уж пошли по кругу, так что? Или я ради вас, красивых, все бросить должен? Да и делов-то пять минут. Подожди.

Малахов чертыхнулся, но спорить не стал. Он разумно посчитал, что никакими словами нельзя изменить человека вроде Сухого. Ну вот такой он, как есть.

Сталкер как ни в чем не бывало направился в глубь зарослей. Впрочем, Малахов уже успел рассмотреть среди деревьев ветхое строение, скорее похожее на покосившийся дощатый сарай. Видимо, это и была та самая штаб-квартира перекупщика.

Вернулся Сухой минут через пятнадцать. Вид у него был слегка взъерошенный.

— Все перекупщики — суки! — заключил сталкер. — Ну что, пошли теперь к машине твоей.

Как только прошли свалку, налетел ветерок, который принес от нее запахи тления. Сухой шел молча, только иногда возмущенно фыркал. Малахов видел, что общение с перекупщиком сильно испортило сталкеру настроение, однако не стал его расспрашивать или успокаивать. Очень скоро уперлись в высокий бетонный забор, за которым возвышалась громада Саркофага.

— Вдоль забора теперь? — Вадим и сам неплохо ориентировался, но все-таки спросил.

— Да, забор — надежное место. Сколько лет стоит, а даже побелка не облезла.

— А там, за забором?

— Что за забором? — сделал вид Сухой, что не понял.

— Ну что, его перемахни — вот уже и Саркофаг. Эпицентр аномалии. — Малахов стукнул кулаком по забору. — Там что? Отчеты пишут, что тот, кто владеет Саркофагом, — контролирует всю Зону. Это такое предположение. После войны не было никаких данных о том, что творится непосредственно в Саркофаге.

— Да кто же его знает, что там, — протянул Сухой. — Ходили слухи, что там сразу после взрыва осталось несколько человек — смертники из заключенных, которые в тоннель лазили, датчики ставить. Им, типа, смертную казнь на геройский поступок заменили. Но никто из них не вышел. А то ли остались там, то ли погибли — кто знает? Но это легенды все.

— А старые документы говорят, что тут исследования проводились, куча ученых работала. Это когда Украина отделилась, — не удовлетворился ответом Малахов.

В Центре, когда готовилась миссия, Вадим изучил горы документов по истории Зоны. Там упоминалось, что Зона долгое время была предметом научных исследований. Но информации о том, что это были за исследования, не нашлось. Тем более никаких научных отчетов не существовало. Особенно о послевоенном периоде в Зоне.

— Как же. — Сухой сердито сверкнул глазами. — Комедия одна была, а не наука. Деньги у ООН или кого там еще правительство выпрашивало, а сюда копейки шли. Только чтобы поддерживать экскурсии. Орать на весь мир про очередной геноцид украинцев. А ученые… Кончились они в Зоне, когда страна кончилась. Всех ученых — дюжина сталкеров. Ученые жизнью…

Забор вдоль Саркофага быстро кончился, и деревья, расступившись, открыли доступ к подстанции. Сквозь решетчатые ворота были хорошо видны сюрреалистические конструкции трансформаторов, путаница высоковольтных кабелей. Когда-то это циклопическое сооружение преобразовывало электроэнергию от реакторов и рассылало ее потребителям. Сейчас подстанция была скорее похожа на смертельный лабиринт.

— Это что за китайские огни? — Малахов остановился как вкопанный.

— Где? — Сталкер выглядел растерянно.

— Вон — посмотри внимательно на изоляторы.

Действительно, в одном из изоляторов на подстанции явно проблескивали искры высоковольтной дуги. Показалось, что запах озона долетает даже сюда.

— Здесь напряжения тридцать лет нет. Откуда это? — Малахов внимательно осматривал всю площадку.

— Не дай Бог, — почти прошипел Сухой.

— Что?

— Мерри Кристмас, мать ее…

— А это кто?

— Не кто, а что. А, может, и кто. Хрен знает. Говорят, дух туристки, которая тут пропала. Феминистка одна, душевнобольная. Она вроде хотела на мачте высоковольтной приковать себя наручниками и плакат повесить «С Новым годом!», полезла… Теперь иногда по подстанции ходит. Говорят… — не очень уверенно ответил Сухой.

— А Мерри Кристмас почему?

— Так иностранцам понятнее. Фигли им тот Новый год…

— А зачем лезть и приковываться тут? — не унимался Малахов.

— Ну как? Все просто. Тогда уже народу не до феминисток было, да и на саму эту особу было не очень приятно смотреть. А человеку, даже самому ничтожному, внимания хочется. То она, говорят, майонезом какого-то писателя известного обливала, а он не заметил, то потом кого-то проклинала на каждом углу. То еще что… В городе-то если себя приковать — никому не интересно. А тут, ну она так думала, все увидят.