Читать книгу "Русофобия. Антироссийское лобби в США - Андрей Цыганков"

Лидеры Запада после падения Берлинской стены, в общем, взяли более сдержанный курс на ограниченное взаимодействие с Россией. Они распространяли на Россию некоторые символические формы признания, такие как предоставление России членства в «Большой семерке», но воздерживались от более серьезных обязательств по трансформации посткоммунистических экономических и политических институтов. Ограниченное взаимодействие предусматривало сотрудничество по некоторым вопросам и соблюдение отдельных заранее установленных поведенческих ограничений. Это взаимодействие не было направлено на углубление текущего уровня отношений и не распространялось на другие важные сферы. Оно не отрицало конкуренции и соперничества. Именно таковы по своей природе современные американо-российские отношения. Две страны продолжают сотрудничать в обмене разведывательной информацией, они достигли также некоторого взаимопонимания по вопросу ограничения ядерных программ Северной Кореи и Ирана. В остальном США и Россия оказываются союзниками или соперниками в зависимости от того, о каких вопросах идет речь. Две страны не являются врагами, но эта странная смесь сотрудничества и соперничества служит еще одним свидетельством отсутствия ясности в отношениях США с Россией[1].

Можно представить и новое сдерживание России — подход, который приведет к свертыванию уже существующих отношений между США и Россией, блокированию новых форм сотрудничества и даже сомнению в самой легитимности российского государства и его политической системы. И, хотя этот подход никогда не получал воплощения в политике США, у него есть сторонники в американском политическом классе. Призывы к исключению России из «Большой восьмерки», разрыву ее связей с другими институтами Запада, запрету частных инвестиций в российскую экономику и к признанию независимости отделивших от России территорий (Чечни) слышатся от разных представителей американского истеблишмента3. Такие призывы равносильны политике сдерживания России или возврату к состоянию «холодной войны» между США и Россией.

2. От партнерства к ограниченному взаимодействию

События 11 сентября и попытки США построить партнерские отношения с Россией

Трагедия 11 сентября 2001 года произошла на территории США, но в России ее восприняли с огромным сочувствием, рассматривали как чрезвычайно драматичное и опасное событие. К тому времени Россия уже перенесла несколько террористических вылазок. Многие россияне инстинктивно испытывали сочувствие к США и распространили свою поддержку на народ и правительство этой страны. Президент Владимир Путин одним из первых позвонил президенту Джорджу У. Бушу и выразил свою поддержку, пообещав выделить важные ресурсы на помощь Америке в ее борьбе с терроризмом. Несмотря на сомнения политического класса и нескольких слоев общества4, Путин предложил широкую поддержку американским действиям в Афганистане, в том числе обмен разведывательной информацией, открытие воздушного пространства России для американских самолетов, выполняющих доставку грузов из США в Афганистан и из Афганистана в США, участие в поисковых и спасательных операциях, сплочение государств Центральной Азии вокруг дела, которое вершила в Афганистане Америка, и вооружение сил, сражавшихся против талибов в Афганистане.

Когда ужасающие террористические вылазки начали создавать новую социальную и политическую атмосферу в международных отношениях, возникла важная возможность установления партнерских отношений между США и Россией. Эта возможность во многом походила на ту, что представила угроза, исходившая когда-то от нацистской Германии, когда мировой порядок столкнулся с опасностью уничтожения и угнетения экспансионистским режимом Гитлера. Движимое чувством опасности, новое американо-российское сотрудничество могло постепенно выйти за рамки борьбы с терроризмом и распространиться на другие жизненно важные вопросы международных отношений вроде проблем нищеты, энергетической безопасности, политической нестабильности и распространения оружия массового уничтожения. Если бы бывшие противники по «холодной войне» оставили, наконец, былую вражду в прошлом, экономические и политические выгоды их сотрудничества намного превзошли бы издержки такого союза.

Первые сдвиги, произошедшие после террористических ударов по США, обнадеживали. Буш ответил на сделанное Путиным предложение помощи указанием на изменение восприятия России в США. До того времени администрация Буша не предвидела никаких прорывов в отношениях с Россией. Администрация Буша сделала достоянием гласности арест работавшего на русских агента ФБР Роберта Хансена, а после этого выслала из США пятьдесят российских дипломатов. Администрация угрожала прекратить всякую экономическую помощь, за исключением проектов, связанных с нераспространением ядерного оружия, и через министра обороны Дональда Рамсфельда обвинила Россию в распространении ядерных материалов и технологий производства ядерного оружия. Кондолиза Райс, советник Буша по вопросам национальной безопасности, еще в феврале 2001 года настаивала на том, что Россия является угрозой для Америки и ее союзников в Европе. После 11 сентября 2001 года Америка стала проявлять все большую готовность к тому, чтобы рассматривать Россию как равную США державу и как потенциального стратегического партнера в глобальной войне с терроризмом, а не как угрозу или зависимую страну. Доброжелательным личным отношениям между лидерами США и России, уже установившимся после их встречи в столице Словении Любляне летом 2001 года5, предстояло крепнуть в результате переосмысления национальных интересов. Убежденный в том, что «старые подозрения уступают место новому взаимопониманию и уважению», президент Буш теперь считал, что США и Россия как «союзники в войне с терроризмом» идут к «новому уровню партнерства»6.

Это вновь возникающее восприятие России начало формировать отношение Вашингтона к нескольким темам, имевшим первостепенное значение для России, — к вопросам Чечни, сущности российской политической системы, военной и энергетической безопасности. В Белом доме стали проявлять большую чуткость к доводам России относительно войны в Чечне — части глобальной борьбы с терроризмом. В политических кругах Вашингтона многие продолжали называть чеченских террористов «повстанцами», требовавшими, чтобы Россия вела с ними «переговоры» о мире7, но Буш подошел к проблеме по-другому. Например, когда в октябре 2002 года чеченские диверсанты угрожали взорвать один из московских театров и взяли семьсот человек в заложники, Буш энергично поддержал Путина, а также принятое в Кремле решение штурмовать театр и разрешить проблему силовым путем. Если американские СМИ в подавляющем своем большинстве сосредоточили внимание на негативной роли российских властей в кризисе с заложниками, Буш настаивал на том, что «люди, вызвавшие эту трагедию, — террористы, взявшие заложников и создающие угрозу жизни других людей»8. Буш повторил свое убеждение в последующих заявлениях и сказал: «Террористам надо оказывать противодействие повсюду, где они сеют хаос и разрушение, в том числе и в Чечне»9. В целом Вашингтон снизил тон своей риторики в отношении нарастающих напряжений и нарушений прав человека в России и стал проявлять большую готовность к признанию попыток Кремля установить стабильность на Кавказе.