Читать книгу "Внеклассное чтение. Том 2 - Борис Акунин"

Инга Сергеевна улыбнулась, правильно истолковав удивлениесобеседника в лестном для себя смысле.

— Вы думали, что Мирочка моя дочь? Нет-нет, это дочь моегомужа. Там целая романтическая история… — Госпожа Куценко сделала неопределенныйжест, однако от пояснений воздержалась, вместо этого сочла нужным сообщить. —Вместе мы живем совсем недавно, но я успела полюбить Миру как родную дочь.

За окном раздался шелест колес по гравию, и лицо хозяйкипросветлело.

— Это муж! Он ненадолго, скоро снова уедет по делам, но яхочу, чтобы он на вас взглянул. Посидите, пожалуйста.

И вышла, оставив Фандорина одного.

Вежливей было бы сказать: «я хочу вас познакомить», мысленнопоправил он работодательницу и сам усмехнулся — надо же, учитель изящных манер.Не поменять ли профессию? Пятьсот долларов в неделю на всем готовом, плохо ли?

Госпожа Куценко вернулась в гостиную, сопровождаемаяневысоким мужчиной лет сорока пяти — пятидесяти с некрасивым, но, пожалуй,значительным лицом: высокий лоб, бугристый плешивый череп, внимательные глазаза толстыми стеклами и неожиданно сочный, толстогубый рот.

Так-так, вычислил Николас. История семьи угадывалась безбольшого труда. Этот самый Куценко несколько лет назад разбогател, женился намолодой фифе, а прежнюю подругу дней своих суровых, как это водится у мужчинпредклимактерического возраста, отправил в отставку. Недавно же отобрал у нее идочку, должно быть, хорошо за это заплатив. Нет повести банальнее на свете.

Вошедший протянул руку с длинными, как у скульптора илипианиста, пальцами и тихо сказал:

— Мират Виленович. Рад, что вы понравились Инге.

— Очень приятно познакомиться, Марат Виленович, — ответил нарукопожатие Фандорин, решив, что не совсем точно расслышал имя.

— Не «Марат», а «Мират», — поправил хозяин. Примечательныегубы тронула мягкая ироническая улыбка. — Сокращенное «Мирный атом». Отецработал инженером в КБ, а времена были технократические.

— Пообедать успел? — спросила Инга Сергеевна, сняв нитку сего рукава.

Он помотал головой, перестав обращать внимание на гувернера.Устало потер веки.

— Некогда было. Сделай какой-нибудь бутерброд и поеду. Вдороге нужно еще видеодосье пациентки посмотреть.

Жена со вздохом подала ему пластмассовую коробочку.

— Так я и знала. Вот, с докторской и огурчиками, как тылюбишь. Рубашку смени, несвежая.

Мират Виленович, кажется, не на шутку проголодался. Цапнулиз коробки красивый маленький сэндвич, откусил половину и пошел к дверям.

— Извините, — бросил он на прощанье Фандорину,сосредоточенно работая челюстями. — У меня в час операция.

И удалился.

— Я дам рубашку! — крикнула Инга Сергеевна и бросиласьвдогонку.

Эта сцена произвела на Николаса самое удручающеевпечатление. Он бы предпочел, чтобы хозяин оказался противным, тогда было бы нетак тяжело за ним шпионить. Но Куценко магистру скорее понравился, да иотношения между обитателями кукольного дома были вполне человеческие, не как уБарби с Кеном.

— Ваш муж оперирует? — спросил Фандорин, когда хозяйкавернулась. — Я думал, он бизнесмен.

— Да что вы! — удивилась госпожа Куценко. — Мират — светилокосметологической хирургии. У нас в стране ему нет равных, а, может, и во всеммире. Он один из первых, еще в конце восьмидесятых, открыл частную клинику.Сейчас, конечно, менеджмент отнимает много времени, но он продолжаетоперировать сам. Неужели вы не слышали о методике Куценко?

— Да, что-то такое читал, про чудеса омоложения ирукотворную красоту. И рекламу видел: как фея касается Золушки волшебнойпалочкой, и чумазая замарашка превращается в ослепительную красавицу.

— Напрасно вы улыбаетесь, — строго сказала Инга Сергеевна. —Это не преувеличение, а истинная правда. Мират настоящий кудесник. Дурнушку онделает интересной женщиной с шармом, а лицо обыкновенное, так сказать,среднестатистическое, превращает в настоящее произведение искусства. Он хирургот Бога!

Снисходительно улыбаться, кажется, не следовало. Николаспоспешил исправить свой faux-pas:

— Я заметил, какие у него тонкие, красивые пальцы.

Прекрасные глаза хозяйки затуманились, голос сталмечтательным.

— Ах, вы даже не представляете, какие у него гениальныеруки! Иногда они бывают сильными, даже безжалостными, а иногда такими нежными!Знаете, как Мирата любят растения? Они чувствуют животворную энергию! У нас взимнем саду есть ужасно капризные цветы. Когда их поливает прислуга, ониначинают сохнуть, а у Мирата расцветают, как в джунглях. И животные к нему тожельнут — собаки, кошки, лошади. Они тоже умеют видеть настоящую, внутреннююсилу!

Николас несколько растерялся от столь откровеннойдемонстрации супружеского обожания. На душе стало совсем отвратительно.

Господи, зачем кошмарной женщине по имени Жанна, верней, еетаинственному заказчику понадобился этот доктор?

Последняя надежда оставалась на дочку, эту новорусскуюинфанту, наверняка испорченную скороспелым папашиным богатством, и к тому жееще, очевидно, редкостную тупицу, раз она, несмотря на всех репетиторов, квосемнадцати годам не сумела закончить школу.

Хозяйка вела Фандорина знакомиться с падчерицей — черезанфиладу комнат, в которых евроремонт причудливо сочетался со старинной мебельюи сохранившейся кое-где лепниной, рассказывала про историю усадьбы. Кажется, еене то выстроил, не то перестроил кто-то из приближенных императора Павла —впрочем, Николас слушал вполуха, готовясь к встрече с ученицей: никаких нервов,максимум терпения, главное же — сразу правильно себя поставить, иначеучительство превратится в унизительную пытку.

Комната принцессы находилась на втором этаже. Через огромноеполукруглое окно открывался прелестный вид на поле, лес, реку, но Николасу былоне до любования природой. Он быстро оглядел просторную — нет, не комнату, асамую настоящую, залу, с белыми колоннами и небольшой галереей, опоясывавшейвнутреннюю стену. Самой обитательницы чертога видно не было, однако, судя поразбросанным там и сям нарядам, по отсутствию книжных полок, по навороченномукомпьютеру, на здоровенном мониторе которого застыла жалкая игра«Крестики-нолики», Никины предположения относительно интеллектуального уровнядевицы Куценко полностью оправдывались.

— Мирочка, ты что, спишь? — позвала хозяйка, направляясь кзавешенному портьерой алькову.