Читать книгу "Парижские подробности, или Неуловимый Париж - Михаил Герман"

Под аркадами продавалась всякая всячина, в том числе и очень дорогая, вроде антикварных оловянных солдатиков и столь же безумно дорогих, коллекционных, восхитительно подробно сделанных миниатюрных моделей паровозов, вагонов, светофоров, рельсов со стрелками вкупе с другими завораживающими железнодорожными прелестями игрушечного размера.

Ныне все это исчезло из-под аркад. Рестораны, кафе и – во множестве – галереи модных, вполне салонных художников.

В тот день слишком многое смутно и восторженно клубилось в моем сознании, вспыхивали и гасли отблески книжных страниц: грохотала по камням сверкающая карета Миледи, выходил из ворот углового дома великолепный Виктор Гюго, съезжались на знаменитые вторники маркиза Данжо[64]академики в высоких париках и звенели, звенели шпоры и шпаги мушкетеров, далеким эхом звучали шаги придворных, подлинных и мнимых персонажей былого. И пахли Парижем теплые сквозняки под аркадами. Медленно и торжественно текли эти парижские секунды. И сейчас, спустя без малого полвека, приходя сюда в сотый, наверное, раз, сидя на зеленой скамье, слушая тихий шелест фонтанов, шорох сухих листьев, шум деревьев или холодного, пахнущего не очень далеким морем ветра, грациозную французскую речь стариков или грубоватое студенческое, не очень внятное моему слуху арго, разглядывая упавшие под ноги на песок каштаны, я жду встречи с героями книг, с людьми ушедших времен, с собственными воспоминаниями, возвращаясь к прочитанным или написанным страницам.

Как многого не знал я тогда, в тот памятный навсегда августовский знойный день 1965 года!

Не было никакого номера шесть на Королевской площади в мушкетерские времена, не было и быть не могло, поскольку в ту пору вообще не существовало нумерации домов. Только ордонанс 1768 года ввел это правило «во всех городах королевства без исключения», хотя знать и противилась этому начинанию, видя в нем неприятное равенство между домами разных сословий, на что Себастьян Мерсье в своем прославленном сочинении «Картины Парижа»[65]отвечал: «Несравненно проще и легче отправиться к господину такому-то в дом № 87, чем разыскивать его по соседству с трактиром „Искусная повариха“ или „Серебряная борода“, в пятнадцатой подворотне вправо или влево от такой-то улицы». Но, писал Мерсье, «как можно допустить, чтобы особняк господина советника, господина генерального откупщика или его преосвященства носил на своих стенах какой-то презренный номер?!» Суждение вольнодумно и уже пахнет близкой революцией: на дворе конец 1780-х годов.

Но автору «Мушкетеров» не было никакого дела до таких пустяков. И в наше время еще идут споры о том, кто из исторических персонажей жил в этих старых особняках. А в пору Дюма под номером 6 числился как раз отель (особняк), принадлежавший сначала знаменитым Роганам – тем самым, которым молва приписывала горделивый девиз: «Королем быть не могу, герцогом – не удостаиваю, я [просто] Роган (Roy ne puys, Duc ne daygne, Rohan suys)». А в 1832-м апартаменты на третьем этаже в доме снял (и прожил в них шестнадцать лет)[66]сам Виктор Гюго, написавший незадолго до того нашумевшую драму «Марион Делорм» (1829).

Удивительное сплетение судеб, и кому ведом занимательный узел причин и побуждений, приведший к тому, что автор «Марион Делорм» выбрал дом, где жила, по всей видимости, его героиня, эта прекраснейшая дама, возлюбленная многих[67], в том числе и самого кардинала Ришелье (обитавшего, как говорят, впрочем без совершенной в том уверенности, на противоположном углу площади, в доме, что ныне числится под номером 21). И еще любопытнее, чем так занимал этот дом воображение Александра Дюма? И почему именно перед этим зданием существовал – хоть и недолго в 1833 году – цветочный рынок.

Ведь именно сюда поселил он Миледи, коварную красавицу Анну де Бейль, чей образ, как говорят, отчасти напоминал и обольстительную госпожу Делорм, тоже отличавшуюся коварством и дьявольской хитростью.

А в 1972 году я ходил по стене Венсенского замка, смотрел на ров, за которым (уже в романе «Двадцать лет спустя») ждали знатного узника герцога де Бофора заговорщики граф де Ла Фер (Атос) и шевалье д’Эрбле (Арамис). Когда-то в деревне Черной играли мы, дети, в это бегство, а теперь – пожалуйте: рядом с древним донжоном – обычные парижские дома, торчит башенный кран – стройка, свист машин, 56-й автобус, а метро так и называлось – «Chateau de Vincennes». А прежде здесь шла Венсенская дорога, по которой вслед за беглецами будут скакать д’Артаньян и Портос, сохранившие преданность короне. И там друзья впервые скрестят шпаги!

Площадь Вогезов

И оттуда снова мысли возвращались на Королевскую площадь. Ведь именно там – и опять у особняка Роганов (д’Артаньян, заметьте, как, наверное, и сам автор, и не вспоминает, что здесь жила его недолгая любовница и вечный враг – Миледи) – Дюма устраивает встречу мушкетеров, ставших волей его пера политическими противниками и сражавшихся минувшей ночью как враги. Темный, весенний (события эти происходили в 1648 году, скорее всего, именно весной, незадолго до Троицы), почему-то мнящийся мне сырым вечер, осторожный звон оружия и шпор. «Арамис, сломайте вашу шпагу», – говорит Атос; все четверо опять становятся друзьями.

История мешается с легендами, и время почти уравнивает их: подобные гомеровскому эпосу, мифы то оборачиваются реальностью, то подменяют ее. А по мне, так придуманный Александром Дюма герой куда материальнее иных знатных персонажей, давно истлевших в роскошных склепах, неоспоримые сведения о которых исчерпываются несколькими строками старых хроник. А вот сочиненные, а стало быть, и по сию пору живые, как сами книги, герои обречены на бессмертие.

И достаточно, сидя на той же зеленой скамье, обвести глазами площадь, как все они, верится, спешат сюда, повинуясь зову встревоженной памяти.

Блекнущая, но неизбывная красота очень стройных, маленьких и вместе с тем царственно-соразмерных домов под отливающими черненым серебром шиферными крышами существует четыреста лет в почти провинциальной, отстраненной от парижской искристой суеты тишине.