Читать книгу "Вопреки разуму - Кэтти Уильямс"

Значит, Сара хочет начать нормально жить. А почему нет? Она молода и очень похорошела, изменилась с тех пор, как груз единоличной заботы о сыне упал с ее плеч. Когда он случайно столкнулся с ней после пятилетней разлуки, она мыла полы в офисе, и вся ее сложная, безысходная жизненная ситуация отражалась на внешности. Теперь ее формы снова приобрели женственность, с лица ушла изможденность, исчез затравленный взгляд. Почему же теперь ей не захотеть немного развлечься? Походить по ночным клубам? Вести жизнь, которую ведут все молодые люди ее возраста? Жизнь, которая проходила мимо Сары, пока она была вынуждена в одиночку растить сына.

С любой точки зрения это ее желание должно было устраивать Рауля. Однажды он уже расставался с ней, руководствуясь самыми лучшими побуждениями, как он считал тогда. Впрочем, Рауль и сейчас не собирался заплывать в мутные воды супружества. Он был не из тех людей, которые видели себя членами большой и дружной семьи, несмотря на отсутствие таковой в собственном детстве, полном лишений и разочарования. Рауль давно решил для себя, что его главным жизненным достижением будет свобода. И хотя теперь появился маленький человечек, чьи интересы ему придется принимать в расчет, он не собирался делать то, о чем стал бы сожалеть всю оставшуюся жизнь. Если ты живешь только для себя, тебе не грозят разочарования. Таково было незыблемое кредо Рауля.

И тем не менее Сара его по-прежнему привлекала. Рауль чувствовал, что и ее он тоже все еще волнует. Но этого было недостаточно, чтобы оправдать нарастающую волну раздражения из-за ее нежелания возвращаться к прошлому. Кроме всего прочего, Рауль был практичным человеком и понимал, что дать волю сексуальному влечению означало бы внести новые сложности в более-менее устоявшуюся ситуацию. Поэтому ему надо, пожалуй, согласиться с желанием Сары начать нормально жить, определив форму их будущих взаимоотношений.

Рауль рассчитывал, что в ближайшие дни они вместе скажут Оливеру о том, что он его отец. После этого тот искусственный мирок, в котором они прожили последние недели, больше не будет иметь места. В этом Сара была абсолютно права. Оливер постепенно привыкнет к их совместной, но параллельной опеке. Конечно, не самое идеальное решение проблемы, но жизнь вообще не бывает совершенной, не так ли?

И все же Раулю сложно было смириться именно с такой перспективой.

Когда их пикник подошел к концу, заметно похолодало. Уставший Оливер сладко уснул по пути домой. Чтобы не дать Саре возможности снова начать рассуждать о том, чем она займется в образовавшееся у нее свободное время, Рауль включил радио, и их поездка прошла в полном молчании, за исключением негромкого музыкального фона.

Когда до дома оставалось не более двадцати минут езды, Сара не выдержала этого напряженного молчания и начала нервно и много говорить ни о чем.

День, начавшийся так замечательно, завершился горькой и фальшивой нотой, и вина за это лежала на ней. Сара это понимала. Но осознание того факта, что она неумолимо скатывается к опасной черте, за которую она уже имела глупость заступить пять лет назад, заставило Сару спешно укреплять пошатнувшиеся барьеры.

– Ладно, – наконец сдалась Сара, устав бубнить о том, что Раулю было совершенно неинтересно. – Я извиняюсь за то, что испортила этот день.

– Разве я что-нибудь сказал по этому поводу?

– Тебе и не нужно было говорить. Достаточно твоего выразительного молчания, заставившего меня нести весь этот вздор.

– Ты рассуждала об обоях и цвете стен. Прости, но мне и в самом деле это не интересно. Я уже говорил тебе, что нанял человека, который все сделает – покрасит, наклеит обои, купит мебель. Черт возьми! Я даже пригласил специалиста купить и развесить картины по стенам.

– Но тогда это не будет домом! Рауль, ты когда-нибудь смотрел со стороны на свою квартиру?

– Что ты хочешь этим сказать?

– У тебя в квартире есть все самое лучшее, что только можно купить за деньги, но это не дом, понимаешь? Это фотография для глянцевого журнала. Кухня выглядит так, словно в ней не готовят и не едят; диваны – как будто на них ни разу не присаживались; ковры – будто на них ничего и никогда не проливали. А эти произведения абстрактного искусства? Думаю, ни одно из них не выбрано тобой лично. – Гнев вернул Сару на знакомую территорию. – Я не люблю абстрактное искусство, – сердито процедила Сара. – Мне нравятся старомодные, скучные картины. Я люблю смотреть на то, что понимаю. Цветы, пейзажи. Какое удовольствие созерцать ломаные линии, хаотично нанесенные на холст? Не могу представить себе, что кто-то чужой будет покупать для меня картины на свой вкус только потому, что ему за это хорошо заплатили. Более того, я не люблю кожаные диваны. На них холодно зимой и жарко, влажно летом. Мне нравятся теплые цвета и мягкие кресла, в которых можно уютно свернуться с книжкой в руках.

– Я понял, Сара, – сквозь стиснутые зубы произнес Рауль, не поворачивая к ней головы. – Ты не согласна с тем, что я пригласил профессионального дизайнера обустроить ваш дом. И ты ненавидишь мою квартиру.

Не будучи злой от природы, Сара испытала жгучий стыд. Она и предположить не могла, что способна так злобно критиковать чей-то вкус и оплевывать обстановку дома. Вкусы ведь у всех разные. Но постоянное напряжение от присутствия Рауля, удовольствие от его компании и нескончаемые размышления о том, какой была бы ее жизнь, если бы Рауль любил ее, не могли не вызвать эмоциональный срыв. Несмотря на все его недостатки, высокомерие, упрямство и невероятно раздражающую способность не видеть и не слышать то, что не хочется или не устраивает его, он был великолепен. А его постоянное присутствие рядом позволило Саре узнать Рауля с разных и очень привлекательных сторон, что, кстати, грозило ей вновь влюбиться без оглядки.

– И все равно нам нужно поговорить, – сказала Сара, словно подводя итог.

– Да, нужно.

В сознании Рауля произошел поворот на сто восемьдесят градусов. Мысли о возможности появления в жизни Сары другого мужчины раздражали его невероятно. Холодная логика, присущая ему, на этот раз шла вразрез с навязчивыми, тревожащими картинами, от которых он никак не мог избавиться.

Но вспышка гнева и весьма обидные критические комментарии Сары, как ни странно, прояснили ситуацию.

Рауль всегда легко расставался с женщинами, которые появлялись и уходили из его жизни. Они четко знали отведенную им роль, поэтому никаких проблем с ними у него не возникало.

Сара вернулась в его жизнь с гранатой в руке в виде ребенка, и вот ее-то роль в его жизни теперь неопределенна и непонятна. И Рауль не знал почему. Может быть, потому, что Сара была чертовски искренней, честной и живой, вызывала в нем отклик намного более сильный, чем он мог позволить себе? Она не ходила вокруг него на цыпочках, не делала попыток подстроиться как-то, подыграть, чтобы угодить Раулю. Другие женщины, с которыми он встречался, приходили в восторг от его квартиры, символизирующей в их представлении его богатство.

Ситуация, сложившаяся между ними, предполагала такую степень взаимодействия, какую он никогда не допускал во взаимоотношениях с другими женщинами. Пикники? Домашние обеды? Настольные игры? Все это выходило далеко за рамки того, к чему привык Рауль.