Читать книгу "Боевые пловцы. Водолазы-разведчики Сталина - Анатолий Сарычев"

Если нападение происходит из «засады», то защищавшемуся человеку выгоднее открыть стрельбу даже с короткой дистанции, нежели употребить какой-либо удар или прием.

Но если допустить, что пистолет у вас выбили палкой, или вы опоздали его выхватить, или вы выстрелили и промахнулись.

Первая мысль обороняющегося — не подпустить нападающих к себе. Как это сделать? В восьми случаях из десяти любой человек пустит в ход ноги. Так как инстинкт самосохранения предполагает работать ногами, чтобы не подвергнуться нападению неизвестного человека, ловкость и сила которого ему неизвестны.

Даже страх перед напавшим противником заставляет его действовать подобным образом. Это физиология действия человека!

«А я теперь могу и ногой, и рукой ударить за два — два с половиной метра!» — сам себе похвастался Федоров, продолжая внимательно слушать каптри, который, вне всякого сомнения, являлся высочайшим профессионалом самообороны.

В двух-трех шагах от противника ноги благодаря своей силе (ноги в три раза сильнее рук и, кроме того, обуты в ботинки или сапоги), и, кроме того, ноги бьют дальше, чем руки, являются могучим средством самозащиты.

«А вот с этим позволю не согласиться, товарищ капитан третьего ранга! Усияма вон три жженых кирпича рукой разбил!» — прокомментировал Федоров высказывание Соколова, которое не считал бесспорным, но говорить вслух не стал, продолжая внимательно слушать каптри.

— Теперь немыслимо наносить удары ногами, не хватает места для нужного размаха, а следовательно, пропадает сила ножных ударов.

«Опять спорное утверждение! Можно очень сильно ударить коленом и в пах, и по ребрам!» — вспомнил Федоров уроки Усиямы.

Соколов тем временем разливался как курский соловей перед случкой:

— Попробуйте обхватить противника руками и повалить на землю. Вы немедленно убедитесь, что это очень рискованно, так как при этом получите сильный удар кулаком. Если вы не знакомы с английским или французским боксом, то вам придется очень туго. На дистанции один-два шага первое место по убойности принадлежит кулачным ударам.

«Опять спорное утверждение! Если врезать ребром ладони по горлу, то удар по убойности получается намного лучше, чем кулаком!» — снова выдал про себя Федоров, потирая ороговевшее ребро правой руки ладонью левой.

— Бой, таким образом, развивается все далее и далее, пока противники не сойдутся вплотную и, обхватив друг друга руками, не начинают бороться. В этом предпоследнем фазисе боя бокс уступает место борьбе и джиу-джитсу!

Утверждают, что во время боксерского матча противники часто входят друг с другом в клинч.

Примерно десять-пятнадцать раз за трехминутный раунд противники входят в клинч, и это составляет порядка двадцати процентов времени схватки на кулаках. Вот на этой последней фазе борьбы и вступает джиу-джитсу со своими специфическими приемами.

«Очень интересное утверждение! Надо будет попросить у Соколова разрешение поприсутствовать на занятиях по джиу-джитсу! Особенно то место, которое касается борьбы в партере! Или лучше проконсультироваться у Усиямы?» — отметил про себя Федоров, смотря на военврача, который оказался рядом.

— Завтра вечером пойдем с тобой по компасу на берег с взрывчаткой! — шепотом озвучил ценное указание на завтрашний вечер военврач.

— Мы же никогда не ходили по компасу ночью! — попробовал отказаться Федоров.

— Надо выполнить приказ заместителя командующего! — пояснил военврач, ерзая на своем месте.

— Ночью же не видно циферблат компаса! Там нет подсветки и ничего не видно! — привел мощный, как ему казалось, аргумент Федоров.

— Возьмешь свой КИ — тридцать девятый, а я возьму свой шлюпочный, на который ребята поставили электрическую лампочку! — выдал военврач, протягивая наколенный компас, который недавно с какими-то целями забрал Соколов.

— Я не знаю, как поведет себя этот компас под водой! — выдвинул Федоров свое последнее оправдание.

— Нормально ведет! Я его до тридцати метров опускал! У нас еще мощные фонари на голове, как у шахтеров, будут! — уже вполголоса выдал военврач, успокаивающе положив руку на колено Федорова.

Соколов дернул головой и кинул на военврача злой взгляд. Военврач, не обратив никакого внимания на Соколова, постучал указательным пальцем по стеклу наручных часов.

— Перерыв десять минут! — объявил Соколов, вопросительно посмотрев на военврача.

— Старшина меня подбросит до морвокзала! — приказал военврач, который непонятно в каких отношениях находился со странным каптри, позволяя иногда приказывать Соколову.

Каптри только сморщился, но говорить ничего не стал, а сделал отмашку рукой, позволяя удалиться.

Глава десятая. Ночные приключения во Владивостоке

— Кто тебе второе седло на мотоцикл сделал? — спросил военврач, устраиваясь сзади.

— Механики с подлодки. Я им винт осмотрел, вот они и расщедрились. Достали откуда-то мотоциклетное седло и поставили сзади. Я все-таки единственный старшина на мотоциклетке! — горделиво заметил Федоров, трогаясь с места.

— Сейчас заскочим в магазин и еще в одно место, а потом на морвокзал! — распорядился военврач.

— Вы командуйте, пожалуйста, куда ехать! Я город плохо знаю! — попросил Федоров, объезжая чей-то сверкающий открытый «Форд», около которого курили два старшины второй статьи в фуражках вместо бескозырок.

По виду старшинам было никак не меньше тридцати — тридцати пяти лет. А на переднем сиденье чуда заграничной техники лежала черная кожаная куртка с кожаным же шлемом.

Сивый старшина сказал что-то своему напарнику, курившему длинную сигарету в мундштуке.

Оба старшины громко засмеялись, тыча пальцами в мотоциклет.

— Увеличь скорость! — приказал военврач, чувствительно тыкая Федорова в спину кулаком.

— Так хочется применить на практике полученные знания! — мотнул головой Федоров, выезжая на узкую улицу, застроенную с двух сторон высокими домами.

Улица была вымощена камнем, и мотоциклет затрясло.

Федоров снизил скорость, держась правой стороны.

— Теперь направо! — скомандовал военврач, дублируя приказ тычком в правое плечо.

«Как с кучером обращается военврач! Зря я согласился отвезти лекаря!» — пожаловался сам себе Федоров, прекрасно понимая, что за те вольности, которыми он пользовался, можно потерпеть не только барские тычки в спину.

Справа показалась ярко освещенная вывеска с надписью: «Аптека».

Последовал еще один тычок кулаком в спину.

«Ну, точно кучер, а не мотоциклист! Не хватает барского окрика: «Гони лошадей, ямщик! У эскулапа явно дворянские корни!» — снова пожалел себя Федоров, на всякий случай прилепив военврачу обидный ярлык.