Читать книгу "Сафари на гиен - Наталья Александрова"

– Неправильно рассуждаешь, – возразила Надежда. – Холостой мужчина должен питаться хорошо, потому что, во-первых, у него и так стрессов много, а во-вторых, на пельменях да сардельках отощает он, бдительность потеряет, и потом, как только встретится ему женщина, которая хорошо накормит, он сразу на ней и женится, не разобравшись. Так и снова ошибиться можно. Нет уж, второй раз жениться нужно по-умному, на всю оставшуюся жизнь, тут не желудком надо думать, а головой и сердцем.

Сергей открыл тяжелую дверь и зашел в огромный вестибюль Института животноводства. Здание было старым, но прекрасно сохранившимся, до революции дом принадлежал не то какому-то графу, не то князю, Сергей точно не знал. Вестибюль впечатлял. Огромное помещение с гранитными колоннами и камином. Пропорции лестницы с красивыми коваными перилами были несколько испорчены втиснувшейся внутрь кабиной маленького лифта. Не было вертушки, как обычно в учреждениях, хотя в углу в стеклянной кабинке сидела обычная тетенька и вязала. На прошедшего Сергея она даже не взглянула.

«Дохлое дело, – подумал Сергей. – Кто угодно мог войти, тут народу пропасть, да еще небось и под офисы они помещения сдают».

Он вздохнул и отправился на третий этаж, где находился кабинет покойной Риммы Петровны Точилло. Встретил Сергея профессор Земляникин сам лично. Они пожали друг другу руки, профессор Сергею сразу понравился.

– Вы мне дайте в провожатые кого-нибудь, я тут похожу, определюсь, все посмотрю.

– Зачем же кого-нибудь. Я и сам с удовольствием вам все покажу и на все вопросы отвечу. Я тут без малого сорок лет работаю, всех знаю.

– И с Точилло хорошо знакомы были?

Профессор помрачнел.

– Был знаком долгое время, но чтобы дружить – это нет. Она ни с кем не дружила, такой уж характер был.

Они вошли в кабинет профессора Земляникина и сели к столу. Профессор вздохнул и начал:

– Мне, молодой человек, – кстати, как вас по имени?

– Сергей.

– О, еще и тезка, – обрадовался профессор. – Так вот, мне ходить вокруг да около не к лицу. Лет мне много, да и положение все-таки обязывает. И я вам прямо скажу: уж так я рад, что в пятницу вечером все сотрудники вместе ушли в одно время ко мне на юбилей. И Римма Петровна в это время была жива, это точно, потому что все слышали, как она на машинке стучала. Стало быть, с нас со всех подозрение снимается. То есть вы, конечно, можете расспрашивать людей, но все вам то же самое скажут. И еще раз повторяю, что очень я этому рад, то есть не тому, что Римму угробили, а что сотрудники вне подозрений.

– Что, не любили покойницу у вас?

– Не любили, – твердо ответил профессор. – И даже не могу сформулировать, за что конкретно. Ну конечно, обедать с ней никто не ходил, потому что она в столовой норовила про своих гельминтов рассказывать. А от этого у любого аппетит пропадет. По той же причине я ее на юбилей не позвал – всем бы праздник испортила. Вы вот на меня смотрите и – вижу – усмехаетесь: ерунду, мол, профессор Земляникин несет. За скверный характер, мол, не убивают. А я про убийство ничего и не знаю. Просто вид у нас никто не станет делать, что расстроены мы. В коллективе теперь легче дышать станет. Потому что ее ведь не только не любили, но и боялись. Если, не дай бог, поссорится с ней кто – обязательно с ним неприятность случится. И вроде бы никак с Риммой эта неприятность не связана, а только обязательно гадость какая-нибудь. Вот, к примеру, случай с Борей с кафедры мериносов, вы его в коридоре встретили, кудрявый такой. Вызвала его Римма как-то к себе и велела банки с глистами переставлять. А он случайно разбил сосуд с нематодами. Римма раскричалась, тогда Боря тоже ответил ей в том смысле, что сама со своими глистами возись, а его и так тошнит. И что вы думаете? До этого посылал он документы в Штаты на конкурс в университет в Чарлстоне. Была там вакансия, ему уже обещали… и тут вдруг – сразу же приходит отказ! Или Валентина Холмогорова с кафедры свиноводства. Сделала ей замечание в столовой, так сразу в этот же день, идя домой с работы, сломала ногу. А она женщина крупная, весит много, с трудом перелом зажил, долго в больнице провалялась. Верите, дамы наши считали, что Римма… ну не то чтобы ведьма, но что-то такое умеет, и на работе в ящике столов держали аметистовые щетки.

– Это что еще такое? – удивился Сергей.

– Да вот, – профессор смущенно протянул ему кусок кристалла.

– Когда кристаллы аметиста вот так срастаются в природе, это и называется – аметистовая щетка. Считается, что это предохраняет от дурного глаза. Лет пятнадцать назад ездили мы в экспедицию на Алтай, оттуда и привезли.

– Да-да, – рассеянно проговорил Сергей. – Знаете, по некоторым признакам можно думать, что убийца – чужой человек, посторонний.

– А я вам о чем говорю? – обрадовался профессор.

– Но у вас там внизу кто угодно пройдет.

– Да, то есть вечером-то народу немного, может, дежурная и заметит, а днем спокойно можно пройти, – согласился профессор.

– Ладно, – поднялся Сергей, – мне бы еще со сторожем поговорить и с уборщицей. Кстати, что вы о них мне рассказать можете? Что за люди?

– Васильич в институте немногим меньше меня работает, все его знают.

– А уборщица?

– Анна Давыдовна… Вы знаете, она вообще-то не уборщица. Она раньше на кафедре крупного рогатого скота работала, старшим научным сотрудником. Но вот года два назад несчастье у нее случилось, – профессор поморщился. – Не подумайте, что я сплетни собираю. Просто столько лет в одном котле варимся, все про всех знаю. Так вот, от Анны муж ушел. И она на этой почве даже в больницу попала, в клинику нервную. Долго болела, похудела – одни глаза остались. Раньше-то видная женщина была, интересная. А потом выписали, куда идти? Ей пятьдесят лет, кто возьмет на приличное место? Ставка у нее маленькая была, хоть и кандидат, почти доктор, но сами знаете, какие сейчас в науке заработки. Вот она и попросилась к нам уборщицей. Так ей удобнее – неполный рабочий день, она говорит, что еще где-то подрабатывает. Вы поговорите тут у меня, я выйду. И еще, – он остановился и поглядел Сергею в глаза, – вот как раз у нее-то с Риммой никаких конфликтов не было никогда. Она женщина безобидная.

Через минуту в дверь заглянула женщина и молча остановилась на пороге, устало опустив руки.

– Садитесь, – кивнул Сергей. – Вы – Анна Давыдовна Соркина?

– Да, – еле слышно ответила та.

На лице женщины, усталом и равнодушном, жили одни глаза. Глаза выделялись, как будто они были совсем не с этого лица. В них тоже было страдание, но они были живыми. Сергей задумался – где он видел такие глаза. И только под конец беседы вспомнил, что глаза эти он видел в Русском музее на картине художника Александра Иванова «Явление Христа народу», когда был там много лет назад на экскурсии в восьмом классе.

Женщина села и ответила на все его вопросы спокойно и подробно, ничуть не смущаясь. Сергей вспомнил, что и ребята, которые выезжали по сигналу на труп, рассказывали, что свидетельница попалась толковая, не падала в обморок и немногословно, но четко отвечала на поставленные вопросы. Мертвую Римму она не боялась, к выпавшему из банки цепню относилась совершенно спокойно. Теперь понятно почему, думал Сергей, она сама биолог.