Читать книгу "Лубянка. Подвиги и трагедии - Николай Лузан"

Чтобы не вызвать подозрений у Кутепова и отсечь охрану, замыслом операции предусматривалось доведение до него через агентуру информации о приезде из России курьеров подпольной антисоветской организации. Их роль предстояло исполнить резиденту ОГПУ в Париже Н. Кузьмину и агенту‑нелегалу А. Фихнеру. Прикрытие встречи должны были обеспечивать боевики из «группы Яши». В качестве подстраховки, на случай сопротивления Кутепова, один из них должен был сыграть роль полицейского. И когда наконец все было готово, Штейфон сообщил генералу о приезде в Париж двух курьеров. Тот без колебаний согласился на встречу с ними. Чтобы «уйти» из‑под наблюдения агентов ОГПУ, о которых только и говорили в РОВС, она была назначена в такси.

26 января 1930 года Кутепов, соблюдая требования конспирации и никого не поставив в известность, вышел в город и отправился на явку с «курьерами». Такси находилось на обусловленном месте, и когда генерал стал в него садиться, заподозрил неладное, но было поздно, «полицейский» запихнул его внутрь. После короткой борьбы ему в нос ткнули пропитанный усыпляющим средством платок, и все было кончено. В то время как соратники Кутепова с французской полицией пытались отыскать его следы, три машины, в одной из которых находился генерал, неслись на север, в порт Гавр. Там ждал советский пароход, чтобы взять на борт «груз» и доставить на Лубянку. Но живым Кутепова не довезли: в дороге у него отказало сердце.

Значительных успехов ИНО удалось добиться не только в борьбе с зарубежными антисоветскими организациями, но и с иностранными спецслужбами. Советская агентура смогла проникнуть не только в военные штабы, но и в разведывательные органы Польши, Германии, Франции и Китая. Значительный вклад в индустриализацию страны внесли как легальные, так и нелегальные резидентуры. Разрушенная многолетней войной, промышленность страны, потерявшая огромное количество квалифицированных кадров, значительная часть которых после революции выехала за рубеж, остро нуждалась в новейших технологиях, чтобы совершить прорыв в будущее. И здесь важную роль сыграла разведка. В Германии на заводах Круппа ей удалось получить доступ к секретам технологии изготовления искусственных алмазов, что позволило совершить революцию в отечественном станкостроении. Там же, на авиационных предприятиях фирмы «Юнкерс», путем внедрения и вербовок среди инженерно‑технического состава были добыты важные чертежи и отдельные узлы новейших разработок.

Наряду с успехами в деятельности советской разведки в конце 1920‑х годов имели место и серьезные провалы, сопровождавшиеся громкими политическими скандалами. В марте 1927 года оказалась «засвеченной» вся агентурная сеть в Варшаве. Спустя месяц в Пекине была арестована группа советских агентов, а после проведения полицией обысков в помещениях консульства было обнаружено большое количество материалов шпионского характера. Следующий, не менее мощный удар по разведке нанесла французская контрразведка. Ей удалось выявить действовавшую во Франции резидентуру, и все ее восемь агентов во главе с Ж. Креме, видным функционером французской компартии, были арестованы.

Но самое сокрушительное поражение ИНО понес в Великобритании. В руки контрразведки (МИ‑5) попали секретные коды советских дипломатов. Кроме того, ей удалось внедрить своего агента в состав британской резидентуры, действовавшей под «крышей» англо‑советского торгово‑промышленного общества «Аркос». После того как у контрразведки оказались неопровержимые доказательства шпионской деятельности, она произвела налет и обыск в помещениях «Аркоса». Его результаты превзошли все ожидания: в руках МИ‑5 оказались горы шпионского материала.

Разразился грандиозный политический скандал. Премьер‑министр С. Болдуин потребовал выдворения из Великобритании в полном составе сотрудников советского посольства, торгпредства и объявил о разрыве дипломатических отношений, которые были восстановлены только в июне 1929 года с приходом к власти лейбористов во главе с Р. Макдональдом.

Правительство консерваторов, с самого начала не принявшее власть большевиков, теперь, поймав их «за руку», торжествовало свою победу. Министр иностранных дел О. Чемберлен не преминул лишний раз насладиться ею. 26 мая 1927 года при беседе с советским поверенным в делах Великобритании А. Розенгольцем, он в жесткой форме сообщил о разрыве дипломатических отношений.

Тому в ответ нечего было сказать, поскольку в распоряжении Чемберлена находились не только шпионские материалы, захваченные МИ‑5 в «Аркосе», но и расшифровка его собственной секретной телеграммы, направленной 1 апреля в НКИД. Британский министр не удержался от того, чтобы снова принизить Розенгольца, и в язвительном тоне озвучил ее содержание:

«В ней вы просите материалы, которые позволят вам поддержать политическую кампанию против правительства его величества».

За все послереволюционное время это был самый болезненный удар по политическому престижу СССР и отечественной разведке. Она на целых два года потеряла официальные прикрытия для своей деятельности в Великобритании.

Не намного лучше ее положение было и во Франции. После провала парижской резидентуры и побега в октябре 1929 года из посольства поверенного в делах Франции Г. Беседовского, выступившего с разоблачениями «гнезда шпионажа на улице Гренель», где размещалось здание советской дипмиссии, все его работники оказались под плотным «колпаком» контрразведки.

В связи с этим в руководстве НКВД и ИНО были проанализированы причины имевших место провалов. Одна из них, лежавшая на поверхности, становилась все более очевидной и заключалась в положении самих резидентов. Большинство из них организовывало работу с агентурой с легальных позиций: посольств, консульств и торгпредств. В случае предательства агентов или попадания их в поле зрения иностранных спецслужб следы неизбежно вели в официальные советские представительства за рубежом. Существенно снижало эффективность работы резидентур и делало их более уязвимыми для иностранных спецслужб и то обстоятельство, что при вербовке агентов акцент делался на активистов местных коммунистических и социалистических партий, которые, как правило, находились под жестким оперативным контролем полиции и контрразведки.

Другая, и немаловажная, причина имевших место провалов была связана с недостатками организационного характера. В частности, в переписке с Москвой дипломаты и сотрудники резидентуры для закрытия информации использовали долговременные коды, что облегчало иностранным спецслужбам их расшифровку. В довершение ко всему секретные материалы годами хранились в помещениях посольств и зарубежных представительств.

Кроме того, быстрый и значительный рост количества резидентур привел к кадровому голоду. В начале 1930‑х годов они действовали в большинстве стран Западной и Восточной Европы, на Ближнем Востоке, Китае и Северной Америке. В помощь к разведчикам, имевшим опыт подпольной революционной борьбы, пришло много молодежи, слабо владевшей приемами конспирации, самонадеянно полагавшей, что в «загнивавшем капиталистическом обществе» большинство является их союзниками, а не противниками, и потому допускавшей небрежность в работе с агентурой.