Читать книгу "Семейка с того света - Роберт Лоуренс Стайн"

Глава XXIII ПОЛОСЫ НА СТЕНЕ

Следующие несколько дней пролетели мимо меня каким-то расплывчатым пятном. Я пребывал в полном тумане. Я не мог выбросить призраков из головы.

Удастся ли мне когда-нибудь забыть эту жуткую сцену?

Я не мог сосредоточиться на школьных заданиях. Мои мысли блуждали и отказывались складываться в логические цепочки.

Во вторник, вернувшись из школы, я лежал на полу в своей комнате и с лихорадочной быстротой рисовал плакат. Мне нужно было сдать его на следующий день, в среду. Я совершенно забыл, что неделю назад записался участником школьного конкурса плакатов.

Я знал, что большинство ребят будут рисовать с помощью компьютерных программ. И решил сделать свой плакат по старинке, чтобы выделиться из общего потока.

На полу, рядом с большим листом бумаги, стояли баночки с черной и красной краской и лежали три кисточки разных размеров. Я собирался написать наверху жирными черными буквами: «ТИГРЫ, ВПЕРЕД!» «Тигры» — общее название спортивных команд нашей школы.

Я уже набросал карандашом голову яростно ревущего тигра. Теперь оставалось раскрасить полоски в черный и оранжевый цвета. Да еще сделать так, чтобы тигр казался живым, готовым спрыгнуть с листа бумаги.

Наклонившись над плакатом, я уже начал прорисовывать черной краской контуры головы, когда услышал шаги. Меня кто-то окликнул.

Я поднял голову и увидел, что в комнату входит Скотт. В тот день я не видел его в школе. Но сейчас у меня совсем не было времени на разговоры.

— Эй, Спенсер… — Он остановился всего лишь в нескольких сантиметрах от листа бумаги. — Ты все еще пыхтишь над своим плакатом? А я закончил свой еще на прошлой неделе. Я придумал на компьютере несколько крутых штучек.

— Я совсем забыл про этот конкурс, — признался я. — Так что теперь мне приходится все делать в спешке. — Я разговаривал, не поднимая головы, и работал кистью, закрашивая поверхность бумаги.

— Это кто у тебя, собака? — поинтересовался Скотт.

Я застонал от досады.

— Нет, тигр. — Тут я положил кисточку на расстеленную на полу газету. — Как дела, Скотт? Все в порядке? Ты больше не видел призраков?

Улыбка исчезла с его лица. Он покачал головой:

— Нет. Все тихо. Думаю, мы надежно заперли их.

— Хорошо, — пробормотал я. Когда я вспомнил про тех призраков, по моей спине пробежал холодок.

— Я рассказал эту историю своим родителям, — сказал Скотт. — Все им рассказал.

— И что же они ответили? — поинтересовался я.

Он нахмурился.

— Они посоветовали мне приберечь истории про привидения до Хеллоуина.

У меня открылся рот от удивления.

— Значит… они тебе не поверили?

Он покачал головой:

— Нет. Не поверили. А заставить их подняться на чердак и открыть шкаф я никак не могу. Сам понимаешь. Мне жутко даже подумать об этом.

— Логично, — согласился я.

Я так и думал, что родители Скотта не поверят его рассказу. Мои тоже никогда бы не поверили. Вероятно, поэтому я ничего им и не рассказываю.

— А мне все еще страшно, — признался Скотт. — Я вздрагиваю каждый раз, когда слышу какой-нибудь шум или скрип. Тогда мне кажется, что те самые призраки спустились вниз и хотят наброситься на меня.

Я понимающе кивнул головой.

— Да уж. Я тоже все время о них думаю. Но ведь мы их снова заперли. Ты в безопасности до тех пор, пока кто-нибудь опять не откроет этот шкаф.

Я увидел, что Скотт серьезно задумался над моими словами. Через несколько минут он ушел. Я схватил кисть, наклонился над плакатом и продолжил работу.

— Что это ты тут малюешь, чудик? — поинтересовался Ник, ворвавшийся в мою комнату.

— Я должен нарисовать плакат, — ответил я.

— Это называется плакат? Больше похоже, будто тебя стошнило на бумагу завтраком.

— Спасибо, Ник. Ты приятный парень, — ответил я.

Он подошел ближе и загородил мне весь свет. Теперь я ничего не видел, что рисую.

— Что означает буква М? — спросил Ник.

— М?

— Да, М, — повторил он. — Что она означает?

Я задумался.

— Хм… малявка?

— По крайней мере, ты помнишь свое имя, — ответил с ухмылкой мой брат. — Только на этот раз ты ошибся. М означает мороженое.

Я возмущенно закатил глаза.

— Зачем ты мне все это говоришь? — спросил я.

— Потому что у нас нет в холодильнике хорошего мороженого. — Он тихонько толкнул меня в бок своим огромным башмаком. — Ступай, да поживей, малявка. Купи две порции, ладно? Да за свои деньги. Я на этой неделе оказался на мели.

— Нет, Ник, не получится! — запротестовал я. — Не дождешься! Я никуда не пойду!

— Да поскорей возвращайся, — спокойно продолжал брат. — Скоро обед. Ты ведь не захочешь опаздывать.

— Нет! — крикнул я. — НЕТ! НЕТ! НЕТ!

Он занес башмак над моим плакатом.

— Как ты думаешь, когда твой плакат будет выглядеть лучше — до того, как я наступлю на него, или после? — Он медленно опускал свой тяжелый ботинок.

— Нет! Не надо! — закричал я и оттолкнул его ногу. — Я должен дорисовать этот плакат! Я не пойду за мороженым, Ник! А теперь давай действуй!

Брат отошел на шаг.

— Ладно, ладно, — пробормотал он. — Давай обойдемся без истерики. — К моему удивлению, он повернулся и затопал вон из комнаты.

— Ого! Я победил! — тихонько воскликнул я.

Вот это победа! Я никогда еще не восставал против Ника. Никогда. И вот теперь сделал это впервые — и победил!

Я нагнулся над плакатом и продолжил работу.

Но долго рисовать мне не пришлось. Через несколько минут меня позвал снизу мамин голос:

— Спенсер! Отец вернулся из супермаркета. Ступай и помоги ему убрать продукты.

— Но мама, я занят, — запротестовал я. — Почему Ник не может это сделать?

— Потому что сейчас твоя очередь! — крикнула мама. — Поторопись! У меня почти готов обед.

Выбора не было. Я сунул кисточку в банку с красной краской и побежал вниз помогать отцу.

Много времени я на это не потратил и, вероятно, поставил мировой рекорд по распаковке пакетов. Потом побежал к себе наверх.

Я вошел в комнату — и издал пронзительный крик.

— Ох! Нет!

Кто-то провел на стене моей спальни красной краской несколько жирных полос. Нет. Не полос.

Это была буква М! Корявая красная буква М!