Читать книгу "Симорон из первых рук, или Бурлан-до. Как достичь того, чего достичь невозможно - Петра Бурлан"

Впрочем, потакая своей житейской предусмотрительности, можем сами командировать симпатягу в свою дальнюю послезавтрашнюю координату — за пределы любых ожидаемых приключений. Поступаем, как путешественник, который забрасывает лассо на прочный сук-крюк, чтобы перебраться на другой берег. После этого мы физически не сможем наткнуться на преграду: наш канат — то есть луч — протянется над ней, не задев. Если только мы сами не выключим свой прожектор и не станем изучать образовавшуюся симпотентную тень. Молиться на нее. Или воевать, что, в принципе, то же самое.

Словно полководец, расположившийся на холме, откуда обозревается вся панорама событий, мы видим победную перспективу своего движения во времени и пространстве- движения, не знающего пробок…

Хочешь, дружище, почувствовать себя сейчас таким полководцем? Расположись здесь, у двери… Внимание! Начинается великий исторический поход. Что там, в глубине коридора — тумбочка? Какая, извините, тумбочка — это та самая высота, на которой ты рано или поздно водрузишь свое симоронское знамя! Вперед, размеренным, четким шагом! Приближаемся к тум… то есть к высоте… еще… шаг… полшага… уррра! Торжественный момент: поставь автограф на запыленной поверхности взятой вершины. Пальцем. Вырисуй контуры симпатяги. Всё!

Или, если хочется, сложи из бумажки с нарисованной загогулиной голубя, отправь его в полет через форточку…

Или — запечатай в чистый конверт и опусти в ближайший почтовый ящик, «на деревню дедушке»…

Ты будешь помнить, что маяк твой — там, везде и нигде, что ты неизменно идешь к нему, он будет возгораться на разных поворотах твоей судьбы, не давая сойти с пути, он всегда, всегда впереди…

Шпаргалка 5

По завершении самообгона без задержки рисуем загогулину — свободно вьющуюся ленточку. Предполагается, что автором ее является наше высвобожденное, расширенное Я. Это позволяет использовать данный чертеж как симоронский патент (симпатягу) — маршрутную карту нашего успешного перемещения по лабиринту житейских обстоятельств. Помня о ней, высвечиваем в этом лабиринте брод и беспрепятственно движемся во времени или пространстве, реализуя свои рождающиеся побуждения. Если мы отвлекаемся, в поле нашего внимания загораются светлячки, элементы симпатизационного рисунка, представленные во встречных объектах. Одного светлячка достаточно, чтобы вернуться на трассу. Появление или искусственное создание энного количества симоронских проводников свидетельствует о нашей игровой «лихорадке» — хроническом падении, погружении в лабиринт.

Важное следствие симпатизации: упраздняется один из главных для человека движущих факторов — постановка утилитарной цели, намерение, планирование. Освобождая себя от необходимости бороться за жизнь, выживание, мы открываемся для творчества, проистекающего из нашего Я, привносим на Землю свое дочеловеческое знание-умение, овеществляя его в местном материале.

Вспомним, как Прометей, рассмотрев с высоты бедняг, которые кутаются в душегрейки и не знают вкуса шашлыка, презентовал им огонь. Просто так, не за спасибо, без гонорара…

И — последуем примеру титана. Если уж судьба занесла нас сюда, не будем размениваться на медяки — будем делать крупные и исключительно выигрышные ставки.

Партитура для Ван Гога

У нас тайм-аут. Двери на засов, с той стороны табличка: «Жильцы съехали, желающим просьба не беспокоить». Окна закрыты глухими ставнями. Штепсели из розеток. В уши — тампоны из синтепона. Кошке Зае — намордник из силикона…

Спим. И снится нам не рокот космодрома, а мирное заседание в диетическом кафе «Кашка-манашка». Мы, Петра и Петр, поднимаем бокалы за успешное продвижение по симоронской трассе тех, кто… Зачитываем список-свиток, в бокалах пенится напиток…

Бабах! Бубух!..

Вскочили. Смотрим друг на друга, как жертвы кариеса на бормашину. Кто? что? зачем? откуда?…

Бубубух!..

Три часа ночи. Очередные пришельцы. Гости, которым надо. Силикон медузами по полу, синтепон клочьями под потолком…

– Подождите хоть до утра!.. Спим. В бокалах — кашка-манашка… Бабабах!..

Пять часов. Светает.

– Вас же просили до утра…

– А мы не те, мы другие! Спим. В бокалах — какаш… Бубубух! Бабабах!..

– Мы не другие, мы — третьи…

— Четвертые…

— Пятые…

Солнце просочилось сквозь ставни, под напором гостей пала дверная броня, как Бастилия.

БАРЫШНЯ. Извините, невмоготу!

БАБУЛЯ. Тяжело!

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Устали!

ГРАЖДАНКА. Уморились!

ДЯДЯ. Сил никаких нет!

И — шурух ворохом бумаг, испещренных загогулинами…

Понятненько. Сами когда-то прошли через это. Носишься целыми днями с симоронскими дорожными картами наперевес, утонув в них носом, сопоставляя рисунок со встречными светлячками… В душе опасение: вдруг забудешь маршрут, перепутаешь… Симпатяга ведь — момент нездешнего бытия, просматриваемый из здешнего. Не умещается в голове. Вылезает за рамки. Как дрожжевое тесто из-под крышки. Запихиваешь обратно, а оно прет и прет…

У некоторых, правда, не прет: кастрюля, наверное, безразмерная. И крышки над нею не видно. Все, что варится-парится здесь, легко выплескивается наружу. Жили-были дед да баба, пришли в симоронскую школу, испекли себе колобок, покатились за ним туда, не знаю, куда… Ан нет — знаю, оказывается! Не допрашивая постовых, не подсматривая в путеводители…

Но это — некоторые. Другие же…

– Вот именно, другие. Третьи, четвертые, пятые…

Что ж, помочь вам можно пока одним способом: приготовив колобок из известных продуктов. Примерно так, как в киевском ресторане делают африканский деликатес из муравьев, собранных на задворках того же ресторана. Если не найдутся муравьи — сойдут божьи коровки. Или мошки. Вкус все равно будет божественный… Ибо главное — это рецепт.

Так вот, рецепты у нас есть, остается проследовать на кухню…

…где орудуют великие повара.

Гляньте-ка: Рублев и Микеланджело, Ван Гоги Марк Шагал… Перед каждым — то же, что и у вас. Загогулина. Замысел. Партитура, мелодия будущих полотен. Не ее ли расслышали земные гении в высоте, не она ли повела их кисть, как адаптер по пластинке?