Читать книгу "Злые куклы - Елена Юрская"

— Нет, — возразила Леночка, — если идешь топиться и несешь камень на шее, который очень тяжелый, то тогда не будешь ничего обходить. Отшвырнешь и дальше пойдешь. Не делать же крюк из-за какой-то игрушки.

— Ты — гений. — Лицо Петрова озарила улыбка. — Ты — гений, Ленка. Иди оденься.

— Не хами жене, — попросила мама. — Мне уже пора…

— Чулки, футболку и юбку. Можешь свитер. Только старый — будем портить…

— Никогда от тебя толку не будет, — расстроилась мама. — Не верю я в твои глупые эксперименты. Кстати, телефон надо вернуть или можно взять? Я с новой прической и с этим аппаратом еще мужика себе найду. Нового и богатого. А что?

— Потом, — сурово сказал Петров. — Потом.

Он трезво оценивал порядок на собственном балконе. Гвоздей у него торчало не меньше, чем у Афинки. Но бортик был значительно ниже. А Леночка была все же не пушинкой, и Кузьма давно не тягал штангу. При сильном порыве ветра этот подход мог закончиться плачевно. Без ассистента не обойтись. Конечно, госпожу Наливайко кто-то тащил на себе, поэтому он телефон и отшвырнул. Если только она его не хранила в темном месте. Но скорее всего не хранила, он просто валялся на полу, и его отшвырнули. А тело, видимо, уже было бездыханным. Очень-очень важно выяснить — была ли она жива до полета…

— Я готова. — Леночка появилась в комнате в костюме лыжницы. Последний раз она надевала его, когда Петров занимался проблемой хищения сырья из цеха по производству ситро. Они с Леночкой изображали тогда посторонних лыжников у дырки в заборе. Дело закончилось небольшим мордобоем… Дырку потом заделали, а продукт стали выносить прямо через проходную…

— Ложись, — скомандовал Кузьма Григорьевич жене.

— Хорошо, что дети этого не видят, — засмущалась мама.

— Ты — тело, — сообщил жене Петров. — Ты — просто тело, без признаков жизни.

Он довольно легко приподнял Леночку с ковра, взвалил на плечо и, стараясь дышать равномерно через нос, понес свою ношу к бортику. Для того чтобы стать вдовцом, ему нужно было сделать еще одно движение… Все было слишком просто.

— Теперь ты, мама. Лена — тело, а ты хочешь ее выбросить. — Ему захотелось рассмотреть разные варианты.

Запасные. Черт их там разберет, этих подружек-хохотушек. Вдруг это сделала женщина?

Мама покорно присела на корточки и, пытаясь взвалить Лену на плечо, дважды упала прямо на нее. Потом она попыталась тащить Леночку за ноги, тихо выругалась, развернула тело невестки и поволокла головой вперед. С горем пополам они добрались до балкона, и тут началось самое интересное. Мама стала имитировать выброс тела, и получилось именно то, что Кузьма хотел увидеть: Ленкина одежда цеплялась за все гвозди, которые там были. На каждом из них осталось по нитке. Мама старательно подтягивала Лену за плечи, еще рывок и…

— Я понял, спасибо, — вытирая пот со лба, сказал Петров-Водкин. — Все. Лена, ты уже не тело.

— Жаль, — улыбнулась жена.

— Но все равно, не худей, — сказала мама, тяжело дыша. — Смотри, я почти не вспотела.

— Пойдемте, напою вас чаем. После тяжелой работы нужно перекусить.

— Да? — защебетала мама, явно рассчитывая на премию за блестяще проведенный следственный эксперимент…

Итак, Афину выбросили… Выбросили? Выбросили, точно. Эта мысль не давала покоя… И именно так, как изобразила мама. Кирилл, стало быть, не подходит? Ан нет. Кузьма Григорьевич радостно хлопнул себя по лбу. Ведь не все служат в милиции, и не все такие тренированные, как он. Кирилл сегодня не смог сдвинуть сейф. А Кузьма смог. И даже смог его бросить… Кириллу на ногу. Убийцей может быть и мужчина и женщина. Одно ясно — это точно убийство.

Глава 5

НАТАЛЬЯ АМИТОВА
СЕГОДНЯ И ДАВНЫМ-ДАВНО

Она так ненавидела свой рабочий дневник! От него веяло такой тоской! Там был такой унылый порядок! Неделя пошла кувырком. И кто бы мог подумать, что явится столько людей поздравить ее с законным избранием?

Господи, что же это будет, когда Глебов выпишет ей билет в парламент? Идиоты они все, что ли? Неужели могли подумать, что кто-то, кроме нее, сядет в это мягкое, подаренное недавно окружной больницей кресло? Все должны быть на своих местах.

Профессора — в палатах, администраторы — в кабинетах. Этак при демократическом бардаке можно развалить не только здравоохранение, этак всю страну можно потерять. Или уже потеряли? Дамир что-то рассказывал о смене власти — бандитской на ментовскую. Но ей-то что за дело? Лишь бы голова перестала болеть.

Наталья устало вздохнула. Правильно ли она выбрала сук, на который Дамир решил ее посадить? Может, народ обойдется без депутата Амитовой. А то печень со всеми этими поздравлениями просто не выдержит. И опять же: если она все время будет там, то кто тогда будет руководить здесь? Кто будет пробивать аппаратуру, контролировать расширение гомеопатических аптек и гнать с рынка всякую шантрапу с частными лицензиями. «Оцэ и е лышенько, такэ соби малэнькэ», как говорила ее мама, татарка по паспорту и хохлушка в душе. Но с другой стороны, вот мэр же в их городе появляется только по выходным, в свободное от депутатских забот время. Так и она будет! Это же для народа, не для себя. Ну и для своих, конечно… Катьку в люди вывести, зятя построить, внучку Мариночку голодной не бросить. Ой, ну зачем же было столько пить? А как не пить, если бензин — нужен, прокурор — нужен, баскетбольный клуб — вообще спонсор, ну и остальные по мелочи. Но между тем надо себя и поберечь… Полюбить… Отдохнуть себе дать… Вот еще немного… Еще совсем немного. Осталось разобраться… Буквально по мелочи. И тоже — для пользы дела…

— Наталья Ивановна. — Молодая секретарша, Катькина подруга, просунула мордочку в кабинет. — Пиво холодное уже… Вы простудитесь, вынимать?

— Неси, — устало вздохнула Амитова. Пиво не алкоголь, а способ примирить себя с миром. А Катька, дура, никак не хочет в медицину, не сдвинешь! То декрет, то академка. Уже бы давно защитилась… — Неси, детка. Голова кругом от этих проблем. И что ты смеешься, жопа малолетняя. Поживешь с мое, так изгваздаешься, что вообще в дурдом попадешь! — рявкнула Амитова, раздраженная мимолетной глупой улыбкой своей секретарши. Тем же тоном отозвалась она на звонок: — Да!!! Кто???

Весь областной клинический центр знал, что общие, да и частные вопросы с начальницей следует решать во второй половине дня, когда она обычно находится либо в легком подпитии, либо в сильной спешке. До двенадцати телефон ее обычно молчал. Ну разве что свои…

— Громче дыши, придурок! — Амитову разозлило молчание трубки, и она с грохотом бросила ее на аппарат. Звонок тотчас повторился.

— А если это министр или, что еще хуже, журналист? Или, что вообще недопустимо, народ? — раздался приглушенный расстоянием голос Глебова.

— Министров много, а я одна, — с достоинством ответила Наталья Ивановна. — И звонит он совсем по другому телефону.