Читать книгу "Сокровище рыцарей Храма - Виталий Гладкий"

— Вы сказали, отдал… — Глеб вопросительно посмотрел на Ольгу Никаноровну.

— Да, именно так. Я всего лишь хранительница этой картины.

— Простите, не понял…

— Все очень просто… — у Ольги Никаноровны вдруг увлажнились глаза. — Так и быть, расскажу… Мне нет никакого смысла тащить с собой на тот свет чужие тайны. Оскар предупредил, что за этой картиной кто-то должен прийти. Уж не вы ли? Те, кто приходил до вас, интересовались лишь бумагами Оскара, его дневниками и документами. Они были… его коллегами по работе. А вам, как я поняла, нужно совсем иное…

Глеб понял, что ошибался в своих умозаключениях. «Учительница» благодаря знакомству с таинственным Оскаром Трейгером имела немалый опыт общения с «конторой» (так раньше называли НКВД и КГБ), а потому сразу определила, что ее собеседник не может быть чекистом. В таком случае…

Да, все верно. Скорее всего, она решила, что Глеб — тот человек, о котором ее предупреждал Оскар. Но почему тогда Ольга Никаноровна сразу не показала ему картину с нарисованным храмом?

Вывод напрашивался сам собой: Глеб должен был сказать какой-то пароль. Или предъявить что-то в качестве пароля. Старушка, которой надоело ходить вокруг да около, ускорила ход событий, решив проверить его своими откровениями.

Глеб размышлял недолго, но очень интенсивно. За считаные секунды он проанализировал свой разговор с дедом Ципуркой и понял, что Оскар Трейгер и впрямь относился к своему соседу как к настоящему другу. Зная страсть Ципурки к разгадыванию исторических загадок, он подарил ему самое дорогое, что имел, — ключ от большой тайны.

Действительно, это был очень дорогой подарок. Возможно, благодаря ему дед Ципурка и прожил так долго. А все потому, что он, как истинный профессионал, просто не мог уйти в мир иной, не разобравшись с планом. Это желание держало его на земле прочнее всяких лечебных процедур и лекарств. Когда у человека есть цель и он страстно желает ее достичь, то на какое-то время даже годы и болезни отступают.

Увы, дед Ципурка не смог проникнуть в тайну Оскара Трейгера. Возможно, тот не очень и надеялся на это. Для него главным было другое — дать Ципурке стимул к долгой жизни.

Но тогда возникает следующий вопрос: кто должен был прийти к Ольге Никаноровне за картиной? Тут есть два варианта — или Ципурка, если у него хватит смекалки разобраться с планом, или кто-то другой. Возможно, даже иностранец, вспомнил Глеб, где находился Трейгер в годы войны.

Потому-то никто за картиной и не явился — железный занавес. К тому же в СССР иностранцы всегда были под присмотром КГБ. А что, это вполне возможно…

И самое главное: как выглядит этот пароль — какая-то фраза, записка, вещь… Может, прямо спросить об этом «учительницу»?

Ага, так она тебе и расколется, с сарказмом подумал Глеб. Уж если Ольга Никаноровна даже сотрудникам «конторы» не рассказала о своеобразном завещании Оскара Трейгера, то она и подавно пошлет его туда, где Макар телят не пас. Естественно, в вежливой форме, но смысл будет тот же.

«А что, если?.. — Глеб невольно прикоснулся к внутреннему карману, где лежали фотографии пластины; он сделал несколько снимков в разных ракурсах — на всякий случай; саму вещь носить с собой он побоялся и спрятал ее в тайник. — Я почти уверен, что Оскар показывал ей этот раритет. Похоже, у них были отношения гораздо ближе добрососедских… М-да… Кто не грешил в молодости, тот пусть первым бросит в меня камень. Показывать-то он показывал, но служит ли пластина паролем? Это вопрос…»

Была не была! Тихомиров-младший достал один из снимков и молча протянул его Ольге Никаноровне. По напряженному выражению, которое вдруг появилось на ее морщинистом лице, Глеб понял, что попал в точку. Или почти попал.

— Выходит, я не ошиблась… — внимательно рассмотрев фотографию, сказала «учительница». — Вы — тот самый человек…

Она подняла на Глеба глаза. Он старался казаться спокойным, невозмутимым и строгим, но все его тело начала сотрясать мелкая противная дрожь — так сильно он волновался. Почему? Глеб не смог бы ответить на этот вопрос. Возможно, причиной его волнения была ложь. Получается, что он обманывает старушку самым наглым образом.

А может, все-таки рассказать ей правду? Все на душе спокойнее будет… Ну, не отдаст она эту картину ему, а он не сумеет раскрыть тайну плана — и что с того? В его профессии разных тайн и загадок — пруд пруди. Сотни жизней не хватит, чтобы со всеми разобраться.

Старушка разом прекратила все сомнения и терзания Глеба. Вернув ему фотографию, она сказала:

— Я верю вам. Но вы должны показать мне сам предмет. Так наказал Оскар в своем устном завещании.

Есть! Выстрел в «яблочко»! У Глеба мгновенно отлегло от души, и он успокоился. На сцену вместо мятущегося интеллигента неожиданно даже для Глеба вышел циник и прагматик — прожженный кладоискатель, «черный» археолог, готовый ради какого-нибудь раритета работать до изнеможения и лгать, если потребуется, без малейших угрызений совести.

— Это не проблема, — ответил он с легкой душой и улыбнулся. — Я привезу вам его… через час.

— Не получится.

— Почему?

— Мне надо идти в поликлинику на процедуры. А там всегда большая очередь. Так что я не знаю, когда вернусь домой. Ну, а после процедур мне нужно зайти на рынок… Давайте перенесем нашу встречу на завтра. До обеда я свободна.

— Хорошо. Завтра так завтра, — не без сожаления, согласился Глеб; ему не терпелось продолжить работу с планом.

А еще он очень хотел подтвердить свои умозаключения, что Ольга Никаноровна — бывшая учительница. Этот вопрос давно вертелся у него на кончике языка. Но Глеб мужественно сдерживал себя, чтобы не уйти в сторону от главной темы разговора. Он боялся, что Ольга Никаноровна, как почти все пожилые люди, ударится в воспоминания и потом ему придется битый час выслушивать разные житейские истории, не имеющие никакого отношения к его делу.

Они еще немного побеседовали — о том, о сем — и Глеб откланялся. Ольга Никаноровна проводила его до двери. У выхода он все-таки не совладал с бесом любопытства и спросил:

— Вы, случаем, по профессии не педагог?

— Почему вы так думаете? — удивилась старушка.

— Как вам сказать… — Глеб замялся. — Я, конечно, плохой физиономист… но мне так показалось.

Ольга Никаноровна неожиданно рассмеялась. С облегчением. Похоже, наказ Оскара Трейгера был для нее тяжелой ношей, и теперь она радовалась, что наконец может выполнить его последнюю волю.

— Нет, я не учитель, — ответила Ольга Никаноровна. — Я инженер. Работала в конструкторском бюро…

Уже сидя в салоне своей «ауди», Глеб довольно улыбнулся. Действительно, физиономист он аховый. Но это была его единственная ошибка в переговорах. Все сложилось как нельзя лучше. Хорошо, что он догадался сделать снимки пластины и взял их с собой…

Сворачивая с улицы на бульвар (там было кафе, в котором хорошо готовили, и Глеб лишь теперь вспомнил, что утром выпил только чашку чая и съел бутерброд, а про обед и вовсе забыл), он вдруг почувствовал холодок между лопаток. Так было всегда, когда за ним велось скрытное наблюдение.