Читать книгу "Сиротка. Дыхание ветра - Мари-Бернадетт Дюпюи"

Пьер скорчил недовольную мину. Красивый белокурый парень, который подарил свой первый поцелуй Соловью из Валь-Жальбера, превратился в крепкого тридцатилетнего мужчину с бородой и усами. И хотя роста он был среднего, считалось, что обладает недюжинной физической силой. Тошан думал, что он развивает ее благодаря своей разносторонней деятельности. Пьер Тибо, мастер на все руки, бережливый и хозяйственный, купил лодку, на которой летом перевозил пассажиров с одного берега озера Сен-Жан на другой. Зимой он предлагал другие услуги, у него была лошадь и большие сани, а недавно он купил у Рюделя автомобиль на гусеничном ходу. Вырученные деньги служили дополнением к его заработку на ривербендской мельнице. Он старался побольше заработать, поскольку имел на иждивении уже четверых детей.

— У Тошана не было выбора, — заявила Эрмин не слишком убежденно. — Ему нужно было успеть на поезд в Квебек.

— А я вот не пошел в добровольцы! — сказал Пьер. — У меня дом, семью надо кормить. Мне нет никакого дела до их войны в Европе. Я, правда, намекнул на это Тошану, когда говорил о вас, но он сказал, что обеспечил вам полную безопасность. И вот результат… Стоило ему отлучиться, вам уже угрожают.

Тала нахмурила брови, но не стала вступать в разговор и вышла из комнаты. Эрмин уже жалела, что доверилась своему другу.

— Самое главное — уехать отсюда! — резко ответила она. — Мне не терпится оказаться в Робервале. Моя свекровь будет там жить зимой. Я очень довольна, что смогу чаще видеться с Кионой! Она тоже пойдет в школу. Если бы ты знал, как она интересуется буквами и цифрами!

— Скажи, Эрмин, мне кажется, ты очень привязана к этой девочке, это чувствуется по твоему тону, по тому, как ты о ней говоришь. Но подумай, какое будущее ждет ее? — ворчливо заметил он. — Полукровка, да к тому же безотцовщина!

Это замечание неприятно поразило Эрмин, которая терпеть не могла, когда о Кионе говорили что-то обидное. Она поставила кофейник на стол.

— Налей себе, — сказала она. — Пойду будить детей. Мадлен уже запаковала чемоданы. Мы скоро будем готовы.

— Я не спешу, — заметил он, — но и не копайтесь… Будет маловато места вместе с багажом. Не предполагалось, что я повезу мадам Дельбо и малышку. Тошан должен был меня предупредить.

— Ничего, мы потеснимся, — заверила его Эрмин с некоторым раздражением в голосе.

Она боялась, что сорвется, если Пьер будет по всеуслышание критиковать Тошана.

Через час все уже высыпали во двор, Мукки с интересом рассматривал автомобиль на гусеничном ходу. Мадлен стояла рядом, поправляя шерстяную шапочку Лоранс. Нос и щеки девочки раскраснелись на морозе, она нетерпеливо вырывалась.

— Хочу к бабушке Лоре, — повторяла она.

— И я, — подхватила Мари. — А почему мы не едем?

— Очень остроумно! — воскликнул Пьер. — Я загружаю ваш багаж, а это дело непростое. Ну давай, мамзель, залезай первой. К полудню мы должны уже быть в Перибонке.

Эрмин грустно смотрела на головешки, оставшиеся от хижины Талы. Потом взглянула на запертый на все замки дом.

«Когда я сюда вернусь? — спросила она себя. — Мне кажется, я оставляю здесь свои самые прекрасные воспоминания, лучшие часы своей жизни! Тошан, почему ты нас бросил? Мне уже тебя не хватает! Иисусе милосердный, сделай так, чтобы эта война долго не продлилась! У нас все было так замечательно! Теперь я действительно чувствую себя дома, здесь, на берегу реки. Это место так много значит для нас! Мои родители прожили тут несколько недель, сразу после того, как оставили меня на крыльце приходской школы. Тут родились Мукки и мой маленький Виктор».

Ее страдания слегка утихли, но навеки запечатлелись в материнском сердце. В разлуке с мужем Эрмин чувствовала себя гораздо более уязвимой, чем ей до этого представлялось.

— В путь! — воскликнула она, словно торопясь перевернуть страницу истории своей жизни.

Пьер посадил ее рядом с собой. Он тут же начал разговор, хотя его голос заглушался шумом мотора.

— Мы даже не успели посудачить утром! — с сожалением произнес он. — А я хотел рассказать тебе новости о моем семействе.

— Отличная мысль! — согласилась она.

Она просила его не упоминать при детях ни о пожаре в хижине, ни об устрашающей записке, прикрепленной к двери. Он не нарушил договор.

— Не могу пожаловаться, что я несчастлив в семейной жизни, но моя супруга недовольна тем, что меня никогда не бывает дома. Правда, когда я приношу домой толстую пачку долларов, тон у нее меняется. Дети для меня — главное! Хочу, чтобы они были прилично одеты, чтобы получили хорошее образование. Старшая, Алина, уже пошла в школу, буквы все назубок знает. По крайней мере, когда четверо детей, нет опасности, что призовут на военную службу. Это Тошан пошел наперекор всем правилам! Твоему мужу не сидится на месте! Зачем он тебя оставил? Потом пожалеет, уж поверь мне. Большую часть войск отправляют в Европу. Но речь-то идет о солдатах уже подготовленных. А тех, кого набрали в начале зимы, будут несколько месяцев держать в Цитадели. В худшем случае они пройдут серьезную подготовку, военные учения. Но выпало столько снега, что, бьюсь об заклад, новобранцы будут все свободное время играть в карты…

Пьер покачал головой. Эрмин, потрясенная его словами, обернулась. Мадлен загадывала детям загадки. Они были очень возбуждены путешествием. Тала разглядывала мелькавшие перед глазами огромные ели, запорошенные снегом.

— Ты утверждаешь, что мой муж мог бы подождать до весны? — прошептала она. — Не очень-то тактично. Мне и так ужасно грустно, Пьер.

— Извини, — сказал он виновато. — Мне следовало бы помолчать.

Он смотрел на нее несколько мгновений со странным выражением лица. Повисла гнетущая тишина. Когда они наконец доехали до Перибонки, Эрмин почувствовала облегчение. Прежде чем войти на постоялый двор, она полюбовалась величественными очертаниями замерзшего озера Сен-Жан, похожего на бесконечную белую равнину. Она посмотрела в даль и представила себе дорогой ее сердцу поселок-призрак Валь-Жальбер.

«Надеюсь, мы доберемся туда к вечеру! — подумала она. — Я не видела родителей с конца прошлого лета».

Они разместились вокруг обеденного стола. Огромная печь поддерживала приятную температуру. В воздухе плыли ароматы горячего кофе, жареного сала и томившихся на огне овощей. Посетителей было много, в основном мужчины. Почти все разговоры шли о войне. Тревожные известия передавались из уст в уста. До Эрмин несколько раз донеслось имя Гитлера. Она рассеянно наблюдала, как двигается официантка, сменившая милую Грацианну, потом помогла Лоранс справиться с теплым молоком. Ей казалось странным, что она находится здесь, в этой комнате на постоялом дворе, после того как останавливалась в самых роскошных гостиницах Квебека и Соединенных Штатов.

«Кто из нас настоящая Эрмин? — вопрошала она себя. — Певица в вечернем платье, которую подобострастно приветствуют, носятся, как с принцессой, или та, что может управлять собачьей упряжкой, стоя на полозьях, любит носить брюки, сапоги на меху и анорак?»