Читать книгу "Врата Небес - Антон Карелин"

Гленран еще успел ощутить удивление самонадеянности этой атаки, соизмеряя привычную мощь своего тела с тщедушностью несущегося на него человека, который так и остался запеленутым в полупрозрачное марево теней, и встретил его двумя ударами своих молотов-рук.

Они ударили, врезаясь будто в камень надвигающейся скалы, и обе кисти рванула острая, взрывающаяся в сломанных костях боль; Гленран не успел даже закричать, когда заметил неразличимо-быстрое движение двух укутанных тенями, размытых рук атакующего, и не сумел парировать блоком верхнюю из них. Он почувствовал легкое касание, полное холода, и разверзающаяся тьма начала поглощать его.

Сопротивляясь ей, теперь уже рыча сквозь стиснутые зубы от боли, Вельх выхватил кинжал, ощущая, как замедлились движения, как по всему телу расползаются слабость и темнота, — и попытался нанести прямой удар тени в лицо.

Та ускользнула, уплыла куда-то за спину, и Вельх Гленран, сильнейший из телохранителей Императорской Семьи, почувствовал, что его обнимают две слабенькие, тщедушные руки, в которых заключена такая несравнимая с человеческими силами мощь, что сила ледяных гигантов севера кажется игрушечной по сравнению с ней; две маленькие ручки сжались, сжатием причиняя резкую боль, и резким рывком развернули Вельха лицом к застывшей от ужаса Диане Ферэлли, которая жалась к стене, пытаясь спрятаться за темно-зеленым плющом.

Сквозь туман и холод, все более завладевающих его телом, воин разглядел страх и безнадежность на ее лице и, собрав все силы, попытался вырваться из объятий врага; но тот не медлил ни одного лишнего мгновения.

Левая рука его сомкнулась на шее Гленрана, пригибая его голову вниз, — сам нападавший был небольшого роста, — а правая обхватила правую воина, все еще сжимавшую его широкий обоюдоострый кинжал, — и убийца с теряющим сознание и силы Гленраном в руках шагнул вперед.

Несмотря на застилающую глаза темноту, телохранитель понял, что собирается сделать ведущая его тварь, и, дико взревев, в последний раз попытался вырваться из маленьких, ломающих его тело рук.

Он извернулся, уже бросаемый убийцей в один-единственный удар, которого этой слабой женщине должно было хватить, и ценой озарившей все тело боли в какой-то степени смог ослабить, чуть-чуть отвести его, но кинжал все же вошел в ее тело, прямо под левую грудь.

Диана Ферэлли вскрикнула, на затылок Вельха обрушился страшный, сотрясший все тело болезненный удар, и тьма окончательно поглотила его.

7

Даниэль взбежал на террасу, и сердце его билось, как сумасшедшее. Чей-то дикий, полный ярости и убийственной ненависти рев, а затем голос матери, ее слабый, полный боли и изумления вскрик, мгновенно услышанные им в ответ на звонкий призыв: «Я вернулся, мама!..» — заставили его на мгновение застыть в ужасе, а затем рвануться вперед, на ходу обнажая кинжал.

Он нашел их в беседке: поднимающегося с пола воина, в котором узнал прославленного Вельха Гленрана с окровавленным кинжалом в руке, и сползающую на мрамор мать, взор которой уже застилал предсмертный туман.

Кровь бросилась ему в лицо; ничего не видя и не слыша, он внутренне кричал — душераздирающе и дико, и не мог остановиться; все его жаждущее убийства тело переполняла дикая, рожденная во внезапно обступившей сознание Тьме сила, нерастраченная и рвущаяся наружу, — и все, что было сейчас Даниэлем Ферэлли, на несколько мгновений сжалось, замерло, всепоглощающим напряжением сдерживая ее.

Воин, услышавший быстрые и замершие в нескольких метрах шаги, повернулся с бледным, страшным лицом сумасшедшего, их взгляды встретились — и Даниэль, содрогнувшись всем телом, бросился вперед.

Он атаковал беззвучно и стремительно, понимая, что нельзя ни позволить убийце встать, ни дать ему время обнажить меч.

Гленран, приходящий в себя, едва успел парировать удар, направленный ему в шею блеснувшим отточенным острием, и с силой выбросить вперед кулак, чтобы свалить убивающего его дворянина на мраморный пол.

Но Даниэль оказался быстрее и, отскочив в сторону, ударил сбоку. Острая боль рванула Гленрана, когда клинок Даниэля вошел в его плечо, но это лишь помогло Вельху прийти в себя.

Рыкнув, он ударил юношу головой в живот, а затем добавил обеими руками.

Тот вскрикнул от боли, удары отбросили его на несколько шагов назад — и это позволило Гленрану встать.

Телохранитель не пытался выхватить меч, потому что понимал, как это опасно: он видел чистую, нерастраченную страсть самоубийцы, которая сжигала сейчас этого рывком поднимающегося мальчишку, и успел понять, что действовать надо без привычного телу орудия смерти.

— Стой! — хрипло крикнул он, выбрасывая руку в останавливающем жесте. Но Даниэль и без того не спешил нападать. Он был слишком осмотрителен и умен, хотя и юн, и ненависть в нем уже укладывалась, сменяясь холодной, расчетливой и мрачной пустотой.

Не отвечая, он пошел кругом, быстрыми, малозаметными шагами постепенно сближаясь с замершим Гленраном.

— Это не я убил твою мать! — крикнул Гленран и добавил: — Если мы поторопимся и позовем жрецов, ее еще можно будет спасти!..

Глаза Даниэля блеснули едва сдерживаемым бешенством. Он сжал губы так, что они превратились в одну белую линию, и продолжал, пригнувшись, медленно приближаться к Вельху.

Тот нахмурился, пытаясь понять, и со стремительной неотвратимостью получил ответ: мать Даниэля Ферэлли была больна смертельной, неизлечимой Кайрой, Проклятием Юга. И любая попытка магического вмешательства в ее болезнь привела бы к мучительной смерти.{7} Оттого оживить женщину и даже просто вылечить касанием Милосердной Элис рану Вельхова кинжала было невозможно.

Гленран, растерянно сглотнувший, покрытый потом, слоями вязкого непонимания и гложущей все тело боли, как мог быстро раздумывал, что же предпринять, как успокоить молодого дворянина, в черных глазах которого сияли лишь холодное бешенство и ненависть.

Он, хорошо знающий людей во всех проявлениях человеческой натуры, несомненно, довольно быстро решил бы этот вопрос, но сила, предрешившая и подготовившая убийство Дианы Ферэлли, не оставила ему на это времени.

Отряд стражи появился в проеме входа в беседку бесшумно, подобно группе призраков; солнечные лучи, слепяще падающие из-за их спин на мраморный пол, наоборот, превращали их в малое воинство карающего света. Грифоны ощерились клювами с нашивок, лица воинов выражали сначала изумление, но затем все более решительную бесстрастность.

Происходящее означало ловушку — умную, продуманную засаду, в которую кто-то противоборствующий завёл и этого мальчишку с его трагедией, и его самого, и Вельх Гленран, начиная с этого момента, знал, кто это.

— Сдавайтесь, рыцарь Гленран! — отступая назад, приказал капитан отряда. — И не вздумайте шевелиться!

Четверо с арбалетами уставились на него, двое магов позади воинов приготовились творить боевое волшебство… Гленран посмотрел прямо в бездонные черные зрачки Даниэля, прижавшегося спиной к стене, с одинаковыми ненавистью и неверием взирающего и на гвардейцев, и на него самого, и прошептал одними губами: «Я тебе не враг».