Читать книгу "Апдейт консерватизма - Леонид Ионин"

Отсюда возникает различие между демократическим и олигархическим богатством. Демократическое богатство наблюдаемо в витринном и прилавочном изобилии на всех шоппинг-маршрутах в столицах и крупных городах Запада. Часто эти товары дороги, иногда очень дороги, но в принципе и при желании они доступны для всех, особенно для тех, кто активно участвует в экономической жизни. Олигархическое богатство доступно в принципе для немногих. И чем сильнее растет демократическое богатство, тем сильнее растет стремление к богатству олигархическому. Однажды от лодочника, возящего граждан к подводному гроту с водоворотом, грозящим перевернуть лодку, автор услышал философское соображение: «Люди хотят экстриму». Больц формулирует несколько иначе: «Массы желают эксклюзива, многие хотят редкого»[36]. Но, по сути, речь идет об одном и том же, ибо стремление «к экстриму» есть разновидность стремления «к эксклюзиву» — к исключительному переживанию, доступному не всем. В обоих случаях речь идет о продукте, качество которого снижается, если оно доступно большинству людей. Туризм здесь — прекрасный пример. Турист всегда ищет место уникальное и несравненное, нечто, чего еще никто не видел,… и уничтожает эту уникальность и несравненность самим фактом своего пребывания там. Так, уникальность Венеции или Флоренции и их «эксклюзивность» как художественных и исторических ценностей сводится на нет бродящими по улицам многотысячными толпами туристов.

Но именно влиться в эти толпы нам и остается. Ибо большая часть красивой жизни, которая показана в глянцевых журналах, большинству из нас недоступна. Социальная ограниченность ресурса означает: то, что каждый может получить, все получить никогда не смогут. И задача демократической политики состоит как раз в том, чтобы примирить граждан с этой неизбежной ситуацией, примириться с которой невозможно, как невозможно не сравнивать, как невозможно не завидовать.

Между Сциллой и Харибдой

Обычно считается, что есть три способа овладеть ситуацией и не дать развиться губительному для индивида и общества чувству ресентимента: дистинкция, статус и процедура. Дистинкция — это отличие. Социологи, как и экономисты, часто отмечают, что многие товары потребляются не только ради них самих, но и ради того, чтобы подчеркнуть свои отличия от других людей. Например, это вещи не просто модные, а вещи моды завтрашнего дня. Они дают ощущение социального отличия. Я знаю, что нужно надеть (спеть, сказать, купить, повесить на стену или на шею и т. д.) сегодня. Здесь действительно речь идет об игре с нулевой суммой: я впереди всех, все остальные позади, они люди вчерашнего дня. Это отличие в стиле потребления (в конечном счете — стилистическое отличие), которое, хотя может обходиться в тысячи раз дешевле, чем позиционный эксклюзив, создает уникальность и неповторимость индивида иногда не хуже, чем находящийся в его распоряжении эксклюзивный товар. Ту же самую функцию могут выполнять высшие достижения в какой-либо области, необязательно даже профессиональные достижения, а достижения, совершаемые ради них самих. Можно написать книгу, которая станет бестселлером. Можно дойти на лыжах до Северного полюса. Можно проплыть весь Canale Grande в Венеции, как когда-то Байрон. Люди как бы бросают вызов своим способностям. Обретение дистинкций — через инакость или путем превосходства — важнейшее средство удовлетворения. Я добиваюсь чего-то, с чем другие будут соразмеряться, так же, как они соразмеряют свои возможности с позиционными благами, доступными немногим.

Второй путь — это обретение статуса. Чем выше жизненный стандарт, тем более на передний план выходят нематериальные аспекты удовлетворенности жизнью — престиж и привилегии. Социологи заметили это давным-давно: Вильфредо Парето и Торстен Веблен отмечали, что, когда сглаживаются различия в доходах, люди стремятся к неравенству власти и статуса. Речь идет в первую очередь о желании человека быть неравным другим и наслаждаться этим неравенством, то есть о присвоении неких дифференцирующих признаков, поддерживающих ощущение полноценности и значимости собственной личности. Но это не только социологический, но и экономический феномен, ибо статус сегодня имеет собственную твердую рыночную цену. Чем выше статус, тем выше предельная полезность дохода, ибо именно благодаря высокому статусу человек получает доступ к абсолютно дефицитным потребительским товарам — таким как контрамарки на концерт Мадонны или лучшие места на футболе. Люди бьются за такие билеты, а потом завидуют знаменитостям, получившим их без проблем[37]. Это преимущества статуса, открывающего доступ к позиционным благам.

Третий возможный путь выхода из тупика, порожденного недоступностью определенных благ, мы назовем процедурой. Своего рода компенсация несправедливости мира позиционных благ состоит в процедурных благах. Это понятие вводит американский философ Роберт Лейн, и означает оно, что справедливое распределение состоит не только в справедливости результата, но и в справедливости самого процесса распределения[38], и что такая справедливость есть постоянно желаемое благо. В судебном процессе, в административном решении, в политическом решении людей интересует не только конечный результат (справедливо ли решение), но и процедурная правильность, то есть справедливость процесса. То же самое и в экономике. Часто людям важнее, как с ними обходятся, чем даже сам размер зарплаты. Честно ли все оформлено? Заплатили им столько же, сколько «блатным»? Пусть даже доход окажется меньше, чем предполагалось, но это искупается справедливостью и прозрачностью расчетов. Процедурные блага — это блага человеческого достоинства. Не тем, что ты получил, определяется твое человеческое достоинство, а возможностью контролировать то, как с тобой поступают, как решают твое дело. Дистинкция, статус и процедура — три социальных механизма, которые, как считается (Больцем, например), частично компенсируют социальную ограниченность ресурсов.

Но если присмотреться внимательно, оказывается, что только один из них — третий — является последовательно демократическим и общедоступным способом компенсации. Первый и второй — дистинкция и статус — это не столько способы компенсировать социальную ограниченность ресурсов, сколько пути, так сказать, проникновения с черного хода в мир элиты, привыкшей пользоваться позиционными благами. Дистинкция и статус имеют рыночную цену и могут быть конвертированы либо в деньги, открывающие доступ к позиционным благам, либо в сами эти блага. Третий же способ представляет собой скорее утешение для тех, кому ничего или мало что досталось. В этом есть некоторое иезуитство. Можно прийти на аукцион «Сотбис» с десятью фунтами в кармане и вообще за душой, а потом рассказывать друзьям: «Жаль, что я не смог купить этого Пикассо. Он достался Абрамовичу. Но должен признать — все было честно!» Процедурные блага — блага для лузеров, но не для победителей. Победители, как правило, не ставят на процедуру, хотя иногда вынуждены к ней приспосабливаться.