Читать книгу "Переход хода - Александр Усовский"

Подполковник выбрал порцию жареной барабульки со свежеиспечённым хлебом, и, пристроившись у изгиба парапета, с удовольствием позавтракал. Завтрак за три миллиона! Хорошо, что лир…. А ведь, похоже, рыбу жарят ту самую, что только что была выловлена из вод Босфора — и никто не боится её есть…. Хм…. А канализационные стоки многомиллионного города наверняка сливаются в пролив! Впрочем, похоже, постоянные течения выносят всю заразу в Мраморное море — Гончаров вспомнил, что Босфор весьма своеобразен движениями вод; тяжелая солёная вода Средиземного моря идёт в Чёрное на глубине, а менее солёные черноморские воды текут на юг поверху.

Чем дальше от центра, тем устойчивей у подполковника создавалось ощущение, что попал он в истинно восточный, азиатский город. Узкие, кривые улицы, по которым машины проезжают с трудом, а уж для того, чтобы припарковаться, нужно быть вообще ювелиром в этом деле — с точностью до миллиметра! Узенькие тротуарчики, на которых умудряются разместиться торговцы или чайные гурманы на раскладных стульчиках — подполковник не преминул по пути вглубь старого города выпить пару чашек чаю вместе со здешними завсегдатаями; чай был хорош, а учитывая декабрьский свежий ветерок с моря — то и крайне своевременен.

А вот и восточная стена старого дворца султанов, Топкапы! Ещё двести метров на юг — и начнется страна восточных сказок…. Гончаров ещё с девяносто шестого года, со времени своей не самой удачной командировки на Балканы, знал, что это место, район Султанахмет — место расположения величественных памятников двух религий.

Один из них, мечеть Султанахмет, или "Голубая мечеть", как назвали её европейцы, довольно долго была одной из самых больших и красивых в мусульманском мире, пока её не переплюнули распухшие от нефтедолларов саудиты. До восьмидесятых годов отличалась она от всех мечетей мира, поскольку у нее было шесть минаретов, тогда как в обычных мечетях их максимум четыре. Тщеславие покойного султана Ахмета надолго сделало эту мечеть самой известной в мире ислама — а "Голубой мечетью" её назвали потому, что внутри она украшена голубыми плитками. Она считается одним из величайших шедевров исламской и мировой архитектуры, хотя далеко не самой старой. Заложил её султан Ахмет I в 1609 году, строительство длилось семь лет, и было завершено в 1616 году, за год до смерти султана. Гончаров про себя улыбнулся — успел, честолюбец!

Прямо напротив предмета султанского тщеславия стоял второй (а для каждого православного — безусловно, первый) памятник церковной архитектуры раннего средневековья (строительство продолжалось пять лет — с 532 по 537 год), творение зодчих Исидора Милетского и Анфимия Тралльского — храм Святой Софии, превращенный османами в мечеть, а с 1934 года ставший музеем; стремительно секуляризировавшаяся в те годы Турция Мустафы Кемаля Ататюрка18 пошла на это, дабы не раздражать ни православных, ни мусульман, ни католиков-европейцев.

Гончаров, обойдя величественное здание старого собора, покормил голубей на площади, посидел на лавочке в небольшом скверике — и решил, что на сегодня, пожалуй, с него хватит турецких и византийских достопримечательностей. Тем более, что чувство тревоги никак не хотело покидать его, и непонятное беспокойство всё сильнее терзало его душу. Да что за чёрт?! Землетрясение, что ли, произойдет сегодня ночью? Падение метеорита? Или, как это было несколько лет назад, очередной русский танкер въедет в стамбульскую набережную? Подполковник решительно не мог понять, что его весь день беспокоит — и, в последний раз обозрев красоты Святой Софии, он, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагал на север, к заливу.

Запах моря он ощутил за несколько минут до того, как за серыми громадами прибрежных зданий перед ним снова мелькнула синяя полоска залива. Прокатиться по Босфору, что ли? Гончаров улыбнулся; отличная идея! Тем более — в ста шагах была пристань Искелеси, и возле неё, если вдумчиво прислушаться к гомону и разобрать в общем шуме крики зазывал — то можно было запросто найти нужного зазывальщика и попасть на экскурсию по проливу. Решено! Как там, у Ксенофонта, что кричали его гоплиты19, выйдя к побережью моря? "Таласса, таласса!"20? Попробуемся-ка мы на роль одного из участников того анабасиса21, тем более — времени до восьми вечера, когда должен приехать Туфан Сарыгюль, ещё вагон…

Подполковнику повезло. За двадцать миллионов какой-то уже с утра сорвавший голос зазывала предложил ему, на вполне приличном русском языке, двухчасовую экскурсию — включавшую в себя непременный чай и лёгкие закуски на борту симпатичного белого теплохода с верхней открытой палубой. На которой, однако, сидело всего несколько человек — остальная масса экскурсантов набилась в закрытый от ветра салон на первом "этаже" кораблика; декабрь, однако!

Гончарову показалось, что ждали только его — стоило ему переступить борт, как тут же бравые матросы на носу и корме теплохода принялись снимать сходни и подтягивать концы; не прошло и двух минут, как кораблик, выйдя на открытую воду, начал разворачиваться к выходу из залива

Вначале он решил обосноваться на верхней палубе — всё ж человек северный, к холодам привычный. Наверху были просто скамьи, зато обзор с них был — изумительный! Но сразу же после того, как теплоходик вышел из залива в Босфор — поднялся довольно сильный ветер, и подполковник, поёживаясь, вместе с остальными любителями свежего воздуха быстро спустился вниз.

Внизу, на нижней палубе, было тепло и пахло свежей выпечкой — там располагалось нечто вроде кафе, столики, накрытые скатертями, стулья. Экскурсанты, не отрываясь от лицезрения красот Стамбула, пили чай и поглощали всякие турецкие сладости — которых здесь было тьма-тьмущая! Гончаров знаком подозвал мальчика-официанта со смешным подвесным подносом, на котором рядком стояли все те же бардаки (формой напоминающие маленькую вазочку) с горячим яблочным чаем, а ниже лежали всякие пахлавы, лукумы и прочие шербеты. Мальчишка, улыбнувшись, сгрузил перед подполковником чай и тарелочку со сластями — и тут же упорхнул, кормить и поить других клиентов. Однако, подивился Гончаров, и выучка у здешнего обслуживающего персонала!

Тем временем кораблик проплывал под подвесными мостами через Босфор — вначале был один, потом второй. Подполковник прильнул к окну. Солидно! Конструкция потрясающая — изящная и мощная одновременно; издалека мост казался ему легким и невесомым, даже призрачным — а вблизи, проплывая под ним, он смог рассмотреть мощнейшие опоры и стальные тросы толщиной не меньше метра. Да-а-а, конструкция весьма внушительная, чувствуется рука мастера. Кто строил эти мосты? Мост Ататюрка, если ему не изменяет память, построен был где-то в начале шестидесятых немцами и англичанами, а мост султана Мехмета Фатиха, поновее, строили японцы, где-то в восьмидесятых…

Кораблик прошёлся вдоль европейского берега, затем, далеко на севере, на траверзе унылых городских окраин — развернулся и прошел вдоль берега азиатского, а затем пересек пролив и причалил к пристани Бешикташ, рядом с дворцом Долмабахче, свидетелем крушения Османской империи…

Гончаров покинул борт гостеприимного теплохода и решил, что пришло время пообедать — ибо чай и сладости, как это знает каждый мужчина, настоящей едой считаться решительно не могут.