Читать книгу "Манипуляции продолжаются. Стратегия разрухи - Сергей Кара-Мурза"

В этом разделе учебника, во-первых, отрицается способность рынка оценить реальный вклад каждого человека в жизнеобеспечение общества. Во-вторых, утверждается всеобщее право каждого на получение минимума жизненных благ на уравнительной основе — именно как право, а не милость. И это право в современном обществе должно быть обеспечено государством, а не благотворительностью.

Наконец, утверждается, что уравнительное предоставление минимума благ в условиях России начала XX века является не только этически обязательным, но и экономически целесообразным. В России реформаторы конца XX века, напротив, стали выбрасывать из общества бедных. Это был исторический выбор, сделанный без общественного диалога. Так был задан определенный вектор, и явного осознанного отказа от него до сих пор не произошло.

Послание Президента 2000 года гласит: «У нас нет другого выхода, кроме как сокращать избыточные социальные обязательства». В чем же избыточность социальных обязательств в России? Относительно чего они избыточны? Мусорные баки в Москве по несколько раз в день перебираются людьми, еще недавно принадлежавшими к «среднему классу». Число этих людей таково, что они составляют социальную группу. Но ведь они — только видимый кончик проблемы.

В том же году, что и Послание, вышел Государственный доклад «О состоянии здоровья населения Российской Федерации» (М., 2000). В нем сказано: «Непосредственными причинами ранних смертей является плохое, несбалансированное питание, ведущее к физиологическим изменениям и потере иммунитета, тяжелый стресс и недоступность медицинской помощи».

И при этом президент считает социальные обязательства государства избыточными и призывает их сокращать!

Реформа стала небывалым экспериментом по искусственному созданию массовой бедности в благополучной промышленно развитой стране. В России была организована невиданная в мире бедность работающих людей. Из общего числа бедных более двух пятых составляли лица, имеющие работу. Это — проблема не только экономики, это уникальное свойство политической культуры. Известно, что в доктрине реформ не было предусмотрено никаких мер для предотвращения крайней бедности и образования социального дна. Исследователи ВЦИОМ писали в 1995 г.: «Процессы формирования рыночных механизмов в сфере труда протекают весьма противоречиво, приобретая подчас уродливые формы. При этом не только не была выдвинута такая стратегическая задача нового этапа развития российского общества, как предупреждение бедности, но и не было сделано никаких шагов в направлении решения текущей задачи — преодоления крайних проявлений бедности» [40].

Можно предположить, что это было следствием «культурной бесчувственности» власти. Она игнорировала тот факт, что бедность и ее воздействие на общество — явления культуры. В разных цивилизациях они предстают по-разному. На Западе социальное дно сосуществует с благополучным большинством населения потому, что оно легитимировано социал-дарвинизмом, господствующим в сознании как благополучных, так и отверженных. Предполагать, что так же произойдет в России — ошибка, говорящая о том, что власть неадекватна стране.

В российском обществе бедность является социальной болезнью. Для ее лечения необходим рациональный подход — с установлением диагноза, выяснением причин и отягчающих обстоятельств, разумный выбор лекарственных средств и методов. Но если нет рационального представления о проблеме, то значит, не может быть и рационального плана ее разрешения.

В России сегодня даже нет языка, более или менее развитого понятийного аппарата, с помощью которого можно было бы описать и структурировать проблему бедности. Есть лишь расплывчатый, в большой мере мифологический образ, который дополняется метафорами, в зависимости от воображения и вкуса оратора. Соответственно, нет и более или менее достоверной «фотографии» нашей бедности, ее «карты».

Крайнее обеднение массы сограждан в России, тем более работающих и с высоким уровнем образования, есть святотатство. Оно отравляет все общество.

Возьмем крайнее явление. В результате реформ в России к 1996 г. образовалось «социальное дно», составляющее около 10 % городского населения, или 11 млн. человек, и «придонье» (7 млн. человек), живущее в состоянии отчаяния. В состав «дна» входят нищие, бездомные, беспризорные дети. Отверженные выброшены из обществах поразительной жестокостью. О них не говорят, их проблемами занимается лишь МВД, в их защиту не проводятся демонстрации и пикеты. Их не считают ближними. Такого не было и, видимо, никогда не будет нигде в мире: из общества была выброшена огромная масса людей, в которой большинство имеет среднее образование, а 6 % высшее образование.

А как же социальные обязательства государства? Так, этим людям де-факто отказано в праве на медицинскую помощь. Они не имеют полиса, поскольку не зарегистрированы по месту жительства. Ну и что? Лечите их просто как людей, а не квартиросъемщиков. Это их конституционное право, записанное в ст. 41 Конституции Российской Федерации. При этом практически все бездомные больны, их надо прежде всего лечить, класть в больницы. Больны и 70 % беспризорников — дети граждан России и сами будущие граждане.

Где в приоритетном Национальном проекте в области медицины раздел о лечении этих детей? Им не нужны томографы за миллион долларов, им нужна теплая постель, заботливый врач и антибиотики отечественного производства — но именно этих простых вещей им не дает нынешнее государство.

Половина бездомных — бывшие заключенные и беженцы. Что им делать? Они нарушают правила регистрации и уже поэтому выпадают из общества. В России около 3 млн. бездомных. Большинство их в прошлом были рабочими, но приватизация лишила их рабочих мест. Теперь среди бездомных наблюдается увеличение доли бывших служащих. 9 % бездомных России имеют высшее образование. Государство гордится высоким образовательным уровнем своего населения!

Государственная помощь столь ничтожна по масштабам, что это стало символом отношения к бедным. Депутат Н.А. Нарочницкая сказала: «Мы должны из народонаселения стать нацией — единым организмом, в котором возобладает ощущение общности над всеми частными разногласиями». Вот вам частное разногласие: к концу 2003 г. в Москве действовало 2 «социальных гостиницы» и 6 «домов ночного пребывания», всего на 1600 мест — при наличии 30 тыс. официально учтенных бездомных. Зимой 2003 г. в Москве замерзло насмерть более 800 человек. Не успело в них возобладать ощущение общности.

И вот выводы социологов в главном журнале Российской Академии наук «Социологические исследования»: «Всплеск бездомности — прямое следствие разгула рыночной стихии, «дикого» капитализма. Ряды бездомных пополняются за счет снижения уровня жизни большей части населения и хронической нехватки средств для оплаты коммунальных услуг… Бездомность как социальная болезнь приобретает характер хронический. Процент не имеющих жилья по всем показателям из года в год остается практически неизменным, а потому позволяет говорить о формировании в России своеобразного «класса» людей, не имеющего крыши над головой и жизненных перспектив. Основной «возможностью» для прекращения бездомного существования становится, как правило, смерть или убийство» [41].