Читать книгу "К оружию! К оружию! - Терри Пратчетт"

– В общем, верховный правитель или правительница, – сказал он и зашагал дальше.

– Так точно, сэр.

– Но это же несправедливо, понимаешь? Какой-то человечишка распоряжается твоей жизнью и смертью. Кто дал ему такое право?

– Ну, если он хороший человек… – начал было Моркоу.

– Что? Что? Ладно. Ладно. Представим, что он хороший. А его заместитель? Он тоже будет хорошим? Можно только надеяться. Потому что он тоже верховный правитель, поскольку действует от имени короля. И все придворные… все они должны быть хорошими людьми. Потому что, если хоть один из них окажется плохим, мы тут же по уши погрязнем в воровстве и взяточничестве.

– Патриций – верховный правитель, – заметил Моркоу и кивнул проходившему мимо троллю. – Добрый день, господин Карбункул.

– Но он не носит корону, не сидит на троне и не кричит на каждом углу, что занимает это место по праву, – возразил Ваймс. – Терпеть не могу этого подлеца, но он хоть честен. Прямой как палка для битья.

– Пусть так, но хороший человек в качестве короля…

– Да? А что потом? Мой мальчик, королевская власть способна развратить всякого. Честные люди начинают кланяться и приседать только потому, что чей-то дедушка был более кровожадным гаденышем, нежели их предок. Слушай, наверное, у нас были хорошие короли. Когда-то. Но короли производят на свет других королей! Кровь берет свое, и в итоге мы получаем толпу надменных кровожадных гадов! Отрубавших головы королевам и каждые пять минут травивших своих кузенов! И так мы жили веками! А потом настал день, и один человек сказал: «Все, хватит с нас королей!», и мы восстали, и стали сражаться с поганой знатью, и согнали короля с трона, и приволокли его на Саторскую площадь, и отрубили его поганую голову! Вот так-то!

– Ого, – восхищенно сказал Моркоу. – И кто же это был?

– Ты о ком?

– О человеке, который сказал: «Все, хватит с нас королей!»?

На них смотрели люди. Лицо Ваймса из красного от ярости превратилось в багровое от смущения.

– Э… он был командиром Городской Стражи, – пробормотал он. – Его звали Старина Камнелиц.

– Никогда о нем не слышал.

– Он, э-э, не часто упоминается в книгах по истории, – ответил Ваймс. – Понимаешь ли, иногда должна начаться гражданская война, а иногда лучше сделать вид, будто и не было ничего. Иногда люди делают свое дело, а затем их забывают – потому что так нужно. Видишь ли, это ведь в его руках был топор. Больше никто не осмелился. В конце концов, ведь на плахе лежала королевская голова. Короли, – он буквально выплюнул это слово, – особые люди. Даже после того, как все увидели его… личные покои и очистили их от… В общем, те еще покои были. Даже после этого. Мир ведь никто не очистил. А он взял топор, послал всех подальше и сделал свое дело.

– А какой король это был? – спросил Моркоу.

– Лоренцо Добрый, – сухо ответил Ваймс.

– Я видел его портрет в дворцовом музее, – кивнул Моркоу. – Такой толстый старичок в окружении детей.

– О да, – заметил Ваймс сдержанно. – Детей он любил.

Моркоу помахал паре гномов.

– Надо же, а я ничего такого и не знал, – сказал он. – Думал, это был какой-то подлый мятеж или вроде того.

Ваймс пожал плечами.

– Все это занесено в летописи. Надо только знать, где смотреть.

– Это и был конец королевской линии Анк-Морпорка?

– Кажется, в живых остался его сын. И парочка безумных родственников. Они были изгнаны. Считается, что для членов королевской семьи это чуть ли не самая ужасная кара. Только не понимаю почему.

– Ну, наверное, я это чуть-чуть понимаю. А вы, сэр, очень любите этот город…

– Да. Но если бы у меня был выбор между изгнанием и отсечением головы, я бы очень быстро собрал чемоданы. О да, от королей мы избавились. Но… город тогда работал.

– И до сих пор работает.

Они миновали Гильдию Наемных Убийц и поравнялись с высокими, неприступными стенами Гильдии Шутовских Дел и Баламутства, занимавшей другой угол квартала.

– Нет, просто движется по инерции. Посмотри-ка вверх.

Моркоу послушно поднял взгляд.

Он увидел знакомый дом на пересечении Брод-авеню и улицы Алхимиков. Фасад был нарядным, но очень грязным. Его колонизировали горгульи.

Надпись на поржавевшем гербе гласила: «НИ ДОЩЬ, НИ СНЕК, НИ МРАК НИБЕСНЫЙ НЕ УДЕРЖАТ ВЕСНИКОВ СИХ АТ ИСПАЛНЕНИЯ ДОЛГА». Возможно, в пору расцвета так оно и было, но потом кто-то посчитал необходимым приколотить ниже разъяснение, гласившее:

«В СПИСАК НЕ ВХОДЯТ:

камни,

троли с дубинами,

драконы всех сартов,

г-жа Торт,

агромныи зиленые существа с зубами,

любово вида черные сабаки с аранжывыми бравями.

Туман.

Гаспажа Торт».

– О, – узнал он. – Королевская почта.

– Почтамт, – поправил его Ваймс. – Мой дед рассказывал, что когда-то отсюда можно было отправить письмо, и его доставляли в течение месяца. Точно по назначению. И не надо было отдавать его проходящему мимо гному и надеяться, что этот мелкий пакостник не съест его, прежде чем оно…

Он вдруг умолк.

– Э… Извини. Не хотел тебя обидеть.

– А я и не обиделся, – с готовностью уверил Моркоу.

– Дело не в том, будто бы я что-то имею против гномов. Лично я всегда считал, что нужно еще поискать таких искусных, законопослушных, работящих…

– …Мелких пакостников?

– Да. Нет!

Они проследовали дальше.

– Эта госпожа Торт, – сказал Моркоу, – видимо, очень решительная женщина.

– Тут ты прав.

Что-то хрустнуло под огромной сандалией Моркоу.

– Стекло, – заметил он. – Далеко разлетелось.

– Взрывающиеся драконы! Ну и фантазия у этой девушки!

– Гав, гав, – раздался чей-то голос позади.

– Эта проклятая псина увязалась за нами, – выругался Ваймс.

– Он что-то увидел на стене и лает, – пояснил Моркоу.

Гаспод смерил двух стражников холодным взглядом.

– Гав, гав, черт побери, визг, визг, – сказал он. – Вы что, совсем ослепли?

Тут надо напомнить, нормальные люди не слышат речи Гаспода, а все потому, что собаки разговаривать не умеют. Это хорошо известный факт. На органическом уровне он хорошо известен – как и масса других фактов, которые берут верх над результатами наблюдений органов чувств. Это вызвано тем, что, если бы люди замечали все то, что рядом с ними происходит, – кто бы тогда делал всю работу?[7]Кроме того, собаки действительно не умеют говорить. А те, что умеют, являются исключением, которое лишь подтверждает правило.