Читать книгу "Книга на третье - Петр Бормор"

Три дня и три ночи лучшие лжецы со всего королевства состязались в ловкости языка и изощренности фантазии. Но победителем, конечно, оказался… король.

Ибо то, что он может кому-то за просто так отдать мешок золота — есть самая гнусная ложь и самая наглая небылица!

рум-пель-штиль-цхен!

— Уже лучше, — хихикнул уродец. — Попробуй еще раз.

— Твое имя, — медленно проговорила королева, — Румпен… Реппелле… Раппопо…

— Ну же, ну!

— Рампопо… Репупе…

— Сама ты «репупе»! — обиделся гном. — Ну что, сдаешься?

— Сдаюсь, — кивнула королева и заплакала.

— Мое имя, — важно заявил гном, — Румпенцви… Равенкло… Рампунце… Сейчас, минутку. Репепеш… Рамфори… Рефере…

До глубокой ночи, а потом и до самого утра пытался гном выговорить свое имя. Под утро не выдержал, плюнул и убежал от стыда куда глаза глядят. И больше в той стране никто не встречал Рамштихе… Растро… Распре… Румпеншильд… Ну, вы поняли, кого.

* * *

— Осторожно! Не наступи на мои круги!

— Тьфу ты! — римский солдат споткнулся на бегу, потерял равновесие и едва не упал. Оглянувшись, он увидел невозмутимого старика, чертящего что-то палочкой на песке. Раздосадованный солдат уже замахнулся мечом, но встретил спокойный взгляд старика и неожиданно устыдился. Нападать на безоружного мирного жителя, да еще, кажется, полоумного… Невелика доблесть!

— Фиг с тобой, живи! — легионер сплюнул в пыль и побежал дальше.

…через год Архимед нашел свою точку опоры и перевернул мир к чертовой матери.

* * *

— Нет, ну куда катится наша цивилизация! — уныло вздохнул один человек. — Какое падение моральных устоев! Какое бескультурье!

— А нравы, ты про нравы скажи, — добавил другой.

— А ну их… нравы, — первый махнул рукой. — Вот ты мне скажи, что должен делать почтительный сын, когда его отец становится стар и немощен?

— Съесть, — без тени сомнения отозвался второй.

— Вот именно, съесть. А мой сын на меня вчера знаешь как посмотрел? — первый скорчил рожу. — И сплюнул даже, как будто я и не отец ему, а что-то вовсе несъедобное.

— А ты что?

— Ну, что, что… Убил, конечно.

— Это правильно. К детям надо со всей строгостью.

— Конечно. А то кто тебя на старости лет топором пристукнет? Никто. Так и будешь ходить, пока не помрешь от какой-нибудь позорной трясучей лихорадки.

— Моего дядю вчера съели, — заметил второй в утешение.

— Да? — оживился первый.

— Да. Лучше бы и не брались. Зажарили, представляешь?

Первый передернулся.

— Гадость какая! Паленое мясо!

— Говорят, так вкуснее.

— Плевать мне, что вкуснее! Я тебе говорю, это разврат! Сегодня они мясо жарят, а завтра начнут, чего доброго, воду кипятить?

— Уже кипятят. Я сам слышал.

— Вот видишь! А здоровье, силы-то откуда брать будут?

— Они еще и в шкуры кутаются, — наябедничал второй. — Чтобы не мерзнуть. Раньше слабые зимой сами помирали, а теперь что? Конец естественному отбору?

— Гибнет племя, — понурился первый, и по его заросшей щеке скатилась скупая мужская слеза. — Совсем вырождается. Последние мы с тобой настоящие человеки остались.

— Да, — вздохнул второй. — Были люди в наше время. Не то, что нынешнее племя…

* * *

Агх был гением среди людей. Он изобрел колесо. А потом — тачку. Он научился разводить огонь, обжигать глину и плавить медь. Он построил дом из кирпичей. Он приручил собак и свиней. Он научил всему этому свое родное племя.

А потом пришли соседи, которые уже знали порох, и всех перебили. Агх был гением, это да. Но он родился не в своё время.

* * *

Когда письменность еще не была изобретена, люди сидели у костра и вели неспешный разговор:

— А вы слышали последний роман УыуУ?

— Слишком эмоционально, на мой взгляд.

— А кто вам его пересказывал?

— Ыууа.

— А, этот… Ну, он всегда был плохим переводчиком. К тому же, гнусавит.

— Но согласитесь, Уыуу не сравнить с Аыуа. Вспомните только, как он высказался об охоте на мамонтов — ну, той, помните, возле больших камней, перед закатом?

— Ну, кто же спорит! Аыуа — мастер слова. Как припечатает, так и останется на века в памяти народной.

— А я вчера слышал, женщины пересказывали — Уауа вышла с новой историей!

— Нет-нет, я считаю, что женщины не должны сочинять романы! Это же пошло!

— А я слушал — вы знаете, забавно, забавно…

— Да у неё каждую неделю новая история, это же этот, как его… не изобрели еще… конвейер!

— Но людям нравится…

— Это не люди, это плебс! Настоящие ценители слушают только Уыуу, Уыуа и Аыуа. Ну, может, еще Аауу с компанией. Остальное — пошлость.

— А помните Ыыыы?

— Да кто ж его не помнит? Классика. А что случилось?

— Вышла новая редакция его «Анекдотов», с дополнениями. Я на прошлой неделе слушал — обхохочешься!

— Тьфу на вас и на ваши «Анекдоты»! Я знаю про эту аферу, это никакой не Ыыыы, это вовсе Аааа насочинял, а теперь прикалывается над доверчивыми слушателями. Гнать его в шею!

Люди сидели, переговаривались, ворошили угли в костре.

— А вы знаете, какая со мной вчера штука приключилась? Иду я, значит…

— Эй, ты что? Тоже в сказители захотел податься?

— Нет, что вы. Я просто…

— Развелось вас, болтунов! Всякий норовит ничего не делать, языком трепать, а получать самый жирный кусок…

— Но я же только…

— Вот и молчи! Тоже мне, Ыыыы выискался.