Читать книгу "Спасай и женись - Саша Майская"

Их качало на волнах самого древнего океана на свете, и Лиза с удивлением услышала, как где-то глубоко внутри нее шевельнулось нечто крошечное, меньше светлячка в ночи, горячее раскаленного уголька, нечто, чего никогда раньше не было…

Они отдыхали, лежа в объятиях друг друга. Голова Жорки покоилась на груди Лизы, истерзанной его поцелуями. Она вздрогнула, когда спустя некоторое время его поцелуи вновь разбудили ее, но на этот раз любовь была совсем иной — нежной, осторожной, внимательной и неторопливой…

Он брал ее снова и снова, словно не мог насытиться, но она не уставала от близости и не молила о пощаде. С каждой секундой она становилась все сильнее и прекраснее, каждое объятие дарило ей новые ощущения, и теперь Лиза очень хорошо понимала, что чувствует роза, распускающаяся на заре, бабочка, выходящая из кокона, вода, превращающаяся в легкое облако.

Она брала и дарила, отдавалась и забирала назад, растворялась в горячем теле мужчины и принимала его в себя, уже не обнимала его, но была им…

— Алло? Странник? Это Дервиш. Все в порядке. Подтверждение получено.

— Когда?

— В четверг.

— Где?

— Беговая аллея.

— Во сколько?

— Готовность ноль с десяти тридцати.

— Вас понял. До связи, Дервиш…

Под утро Лиза заснула, а Волков встал, осторожно прикрыл ее одеялом и отправился на кухню. Здесь он попил минералки, потом набрал номер по мобильному и произнес несколько странноватых фраз. Убрал мобильник и посидел некоторое время просто так. Лицо его было мрачным и напряженным. Какая-то дурацкая мысль занозой сидела в сознании и не желала оттуда вылезать…

Лиза приоткрыла один глаз и счастливо улыбнулась. Жорка Волков спал в ее постели, рядом с ней. Всю ночь он любил ее, а под утро уснул, сжимая ее в своих объятиях.

Это очень хорошо и очень правильно, что все так счастливо разрешилось. Сегодня они поедут куда-нибудь купаться, а завтра пойдут в театр. В четверг после ипподрома надо будет съездить домой и забрать оставшиеся вещи…

Лиза тихонько засмеялась. Ипподром ей теперь, собственно, и не нужен, но Панка незачем расстраивать. Он старался, все устраивал. В конце концов, с Волкова тоже надо напряг снять — когда он заломает этих ряженых террористов, она закричит «Сюрприз!» и прыгнет ему на шею. Он, конечно, разозлится и обзовет ее дурой, но это уже неважно, потому что теперь они вместе, и так будет всегда…

Вторник они провели за городом. В Кускове обнаружился фольклорный фестиваль, и Лиза изъявила желание послушать народные песни. Потом Волков набрел на пирожковую, и они чуть не объелись до смерти, потому что пирожки здесь жарили в масле, а начинки были самые разнообразные. Потом они пили квас, а потом Лиза канючила, чтобы Волков нашел ей туалет. Измученный Жора взял ее за руку и решительно повел в чащу. Остановившись у раскидистого куста калины, он величаво указал на него.

— Вот тебе туалет. Я жду на тропинке.

Потом они просто бродили по аллеям, и вековые деревья загадочно шумели над их головами. Лиза размахивала руками, торопливо рассказывала Волкову что-то бессвязное, но очень важное, потому что у нее ведь был целый кусок в жизни, когда Волкова рядом не было…

Вдруг она замолчала и странно на него посмотрела. Жора забеспокоился.

— Ты чего? Язык прикусила?

— Нет. Я вспомнила. Когда тебя несли на носилках…

— Во, нашла, что вспоминать…

— Я сидела в машине и смотрела. А потом сказала, что выйду за тебя замуж. Волков, ты хоть понимаешь, что это значит?

— Детская психотравма, шок, детский лепет, девчачьи фантазии…

— Дурак ты, Волков. Это значит, что я с самого начала знала, что так все и будет. Ты и я.

Лицо Жоры неожиданно окаменело, стало суровым и очень взрослым.

— Котенок, это, конечно, не ко времени, но… Рано или поздно нам все равно придется об этом поговорить.

— Ты о чем, Жор?

— О нас с тобой. О том, что будет потом.

— Потом тоже будем мы с тобой. Мы с тобой будем всегда…

Он стиснул ее запястья так, что она вскрикнула от боли. Волков тут же выпустил ее, отвернулся, а потом заговорил уже тише — и намного печальнее.

— Мы с тобой, Лизавета Игоревна, совершили прекрасную, замечательную, волшебную, но глупость. Не надо было всего этого делать. В первую очередь мне. Потому что я…

— Старше? Не желаю слышать!

— Нет, дело не в этом. Потому что я — мужик. А мужик — это не просто конь с яйцами. Это тот, кто за все отвечает.

— Волков, у тебя устаревшие понятия…

— Какие есть, Лизавета. Других не будет. И я за тебя отвечаю, а потому и говорю: нельзя было этого делать.

— Да чего ты заладил — нельзя, нельзя… Ты еще вспомни про коня и трепетную лань, принцессу и свинопаса и прочую лабуду!

— Не так капитально, но что-то в этом есть. Ты — дочь президента банковского холдинга…

Лиза вдруг остановилась и вскинула на Волкова закипающие злыми слезами глаза:

— И что теперь? За Эдика мне выходить?

— Он прекрасный человек, сама говорила…

— Да пошел ты, Волков! У него руки мокрые, как у лягухи, он спит в пижаме в полосочку и боится самолетов!

— Я тоже самолетов боюсь.

— Заткнись! Ты предатель, понял? Испугался, что от папы тебе влетит? Что работу потеряешь?

— Лизка…

— Не бойся, я никому не скажу, что мы трахались. С работы тебя не уволят, зарплату не понизят.

— Да ты… ты что думаешь, я из-за этого?!

— А из-за чего тогда? Это все дурацкая дурость — про принцесс. Я не нужна никому в этом долбаном холдинге. Серега — он старший, он наследник, ему нравится денежки считать. А я лошадей любила с детства! Собаку хотела! Рисовать учиться! Думаешь, кто-нибудь на это внимание обратил?

— Лиз, да погоди ты… В Англию тебя отправили…

— Вот именно! Отправили! Чтоб не мешалась. Ты хоть помнишь, когда отправили-то? Сразу после того похищения.

— Ну, правильно, чтобы безопасно…

— А ты знаешь, что я до пятнадцати лет писалась по ночам, потому что мне этот дядька в черном снился? В интернате английском, дорогущем и престижном, Лиза Волынская, взрослая корова, писалась по ночам. А ее соседки над ней смеялись!

Перепуганный не на шутку Волков пытался схватить ее за руку, но девушка вырывалась, отбегала, говорила все быстрее и надрывнее.

— Меня туда отправили одну, самолетом. Ни папа, ни мама — никто со мной не полетел! Я одна в гостиничном номере жила, пока из школы за мной не приехали. Как же: у папы были выборы, у мамы — тур по Средиземноморью. Еще бы, она так измучилась, бедняжка. Столько пережила, когда ее дочь похитили. Конечно, ей надо было отдохнуть. А то, что эта самая дочь в ней тогда больше всего нуждалась, она и не вспомнила!