Читать книгу "Королевский пурпур - Сьюзен Барри"

— Тогда я вам поиграю. Можно? — И не дожидаясь ответа, Пол сел к роялю и пробежал пальцами по клавишам.

Еще до того, как он начал играть, Люси поняла, что получит ни с чем не сравнимое удовольствие. Едва зазвучали первые аккорды, он целиком ушел в музыку, не замечая ничего вокруг, сразу стал другим человеком. Ведь когда он с осторожной легкостью вел машину, ничто не ускользало от его внимания. А сейчас его темные глаза сделались еще темнее, еще бездоннее, и вот уже вся комната наполнилась волшебными звуками. Дрожь пробежала по стройной спине Люси, и она, зачарованная, откинулась на спинку дивана, а Эйвори, казалось, забыл о своей гостье. Он играл уже несколько минут, и Люси словно перестала для него существовать — такое отрешенное было у него лицо, лицо человека, полностью ушедшего в себя.

И глядя на него, на это сосредоточенное, замкнутое лицо, Люси поняла: сейчас для него наступила минута, когда он может убежать от действительности… Он погрузился в свои ощущения и наслаждается ими, ему эта музыка доставляет большее удовольствие, чем ей. И вообще он играет для себя, а не для нее. И Бетховен, Шопен, Лист просто помогают ему отвлечься от повседневной жизни. И пока Люси восхищалась его игрой, понимая, что он не просто прекрасный пианист, а вполне достоин выступать на концертах и далеко превосходит даже этот уровень, его пальцы любовно ласкали клавиши рояля, а рояль в ответ открывал ему сердце и душу.

Люси саму поразила эта пришедшая ей вдруг в голову мысль: что Пол влюблен в рояль, а рояль платит ему взаимностью. Она вздрогнула, очнулась, оторвала взгляд от смуглого, властного, строгого лица Пола и стала осматривать комнату. Сейчас она воспринимала ее уже иначе, не так, как в первый момент. Ей хотелось разглядеть все подробно; все, что здесь находится, каждая деталь могла поведать ей что-нибудь новое о Поле.

Музыка продолжала звучать, но ключом к тайне хозяина была именно комната… Она могла рассказать о его вкусах. Ему, например, нравится белая мебель, и в этой красивой, длинной, с низким потолком комнате с зарешеченными окнами стояло несколько элегантных образцов такой мебели; пол устлан прекрасными коврами, на стенах — репродукции с изображением цветов, а может быть, это оригиналы? В шкафах хранился тончайший китайский фарфор. Люси вспомнила их разговор в машине о стекле и подумала, что Эйвори, по-видимому, коллекционирует и фарфор тоже.

Вдруг ей на глаза попалась фотография в узкой серебряной рамке, стоявшая в центре небольшого письменного стола; рамка и сама привлекла бы ее внимание, так как это было настоящее произведение искусства, но, взглянув на фотографию, Люси испытала такое потрясение, будто получила удар под ложечку.

Она понимала, что, естественно, у Пола Эйвори, который имел возможность так тратить деньги, не могло не быть знакомых женщин… Но девушка на фотографии отличалась такой поразительной красотой, что, глядя на нее, Люси испытывала почти настоящую боль. С фотографии на нее смотрели большие насмешливые глаза, и уголки восхитительного рта были дразняще приподняты.

Раздался тихий стук в дверь. Эйвори с последним резким аккордом вернулся к действительности и с виноватой улыбкой взглянул на Люси.

— Войдите! — крикнул он, и в комнату вошла женщина в белоснежном фартуке, неся поднос с чаем.

Она поставила поднос на маленький столик возле Люси, приветливо, но смущенно улыбнулась ей (вернувшись домой, Люси гадала, что в ней такого, что в ее присутствии люди чувствуют себя смущенными), потом радостно, но еще более смущенно улыбнулась Полу Эйвори.

— Приятно снова видеть вас, сэр, — проговорила она, — очень приятно!

Пол очаровательно, но с точно отмеренным снисхождением слегка улыбнулся ей и наклонил голову.

— Перед отъездом я бы хотел поговорить с Майлсом, — сказал он.

— Хорошо, сэр. — Женщина бросила на Люси явно заинтересованный взгляд. — Если я что-нибудь забыла, мисс, просто позвоните, я буду в кухне.

Люси бегло осмотрела поднос и решила, что ничего не забыто. Красивый поднос был уставлен сверкающим серебром с рельефным рисунком и изящным цветным китайским фарфором. Кроме сандвичей, на нем еще красовались разных сортов пирожные.

— Чай восхитительный, — проговорила она, и миссис Майлс удалилась, по-видимому, польщенная.

Пол пересек комнату и опустился на диван рядом с Люси.

— Надеюсь, я вас не утомил, — сказал он, имея в виду свою игру на рояле. — Боюсь, стоит мне сесть за рояль, я сразу увлекаюсь и забываю о хороших манерах.

— Нет, что вы, мне очень понравилось, — заверила его Люси, и он посмотрел на нее лукаво.

Пока Люси старалась справиться с тяжелым серебряным чайником, Пол потянулся за пирожным и надкусил его.

— Я мог бы попросить вас сыграть мне, но думаю, вы предпочтете спокойно выпить чаю.

— О да! — согласилась она.

Люси пыталась разгадать значение выдавленного на серебряном кувшинчике для сливок геральдического знака. Кувшинчик стоял совсем близко, но разобрать, что на нем изображено, Люси никак не удавалось.

— Очень красивое серебро, — проговорила она. — У вас его много?

— О да. Наверное, где-то упрятана целая куча. У моей матери хранится его много.

Люси почувствовала, как у нее невольно приподнялись брови.

— У вашей матери! Значит, у вас есть мать? — воскликнула она.

Пол откинулся к спинке дивана, глаза у него сделались совершенно невинными, он с удовольствием смотрел на нее.

— О да, мать у меня есть. И когда-нибудь, я надеюсь, вы с ней познакомитесь.

Глава 9

После чая Пол показал Люси дом, и она решила про себя, что дом этот — само совершенство. Кухня, где миссис Майлс мыла чайную посуду, напоминала образцовую кухню с рекламной картинки, и, казалось, здесь было все, что призвано облегчать труд.

В столовой, по мнению Люси, не было ничего лишнего, как и положено, особенно если это небольшая, предназначенная для близких друзей комната. В ней стоял овальный обеденный стол, стулья, обитые жемчужно-серой гобеленовой тканью, прелестная мебель красного дерева; на окнах ветер раздувал атласные, на камчатной подкладке занавеси, тоже жемчужно-серые, а на широком подоконнике лежали удобные, того же цвета подушки. Буфет гармонировал с обеденным столом, в углу стояла горка, сама по себе украшавшая комнату, а в ней — та самая коллекция стекла, о которой Пол говорил в машине.

Люси было бы страшно прикоснуться к прелестным хрустальным вещицам, но при виде больших чаш и кубков в кончиках пальцев забегали мурашки, так ей хотелось до них дотронуться. Она никогда не видела такого хрусталя, переливающегося разными цветами: то пылающе-красным, то изумрудно-зеленым, а стройные ножки бокалов для шампанского были такие тонкие, что, казалось, дотронься до них — и они разлетятся вдребезги.

Когда-то она не обратила внимание на слова Августины, а сейчас вспомнила, как та рассказывала о бокалах, разбивавшихся при одном прикосновении.