Читать книгу "Снежинка на солнце - Кэролайн Кросс"

— Согласен. Но молю об одном — расстегни эти проклятые наручники. Я должен пойти с тобой. Возиться с механизмами должны мужики. Заведу мотор сам…

Женевьева выпрямилась и замерла. Уж очень велико было искушение выполнить его просьбу.

А как же Сет? Если она попадет в ловушку, кто спасет брата?

Боуен колебалась. Пойти на риск? Довериться Таггерту?

— Хорошо, я дам тебе ключи. — Она пристально наблюдала за его реакцией. — Но обещай, как только погода улучшится, ты позволишь мне уехать отсюда. Выпустишь на свободу.

— Черт, Женевьева, это нечестно…

— Тогда и говорить больше не о чем, — отрезала она, застегнула молнию на куртке и замотала шарф вокруг горла. Не дожидаясь продолжения диалога и пряча от Таггерта внезапно выступившие слезы, девушка повернулась к двери. — Пока, я скоро вернусь. Жди.

Она вышла на крыльцо, и при первом же вдохе будто тысячи иголок вонзились в легкие. Морозно. Девушка подняла воротник. И ветер ледяной. Ну да ничего.

Пока Боуен пробиралась по снежным сугробам к сараю, мысли ее снова и снова возвращались к мужчине, оставшемуся внутри дома. Что же делать? Она по-настоящему влюбилась в Джона Таггерта Стила. Но есть ли у этой любви будущее?

Сжав кулаки и стиснув зубы, Таггерт расхаживал вдоль кровати.

Черт, черт! Он уже раз десять обыскал все уголки в поисках острого предмета, который мог бы послужить отмычкой, но не нашел ни булавки, ни скрепки, ни шпильки.

Эмоции заставляли его метаться, как загнанный зверь. Джон устал сидеть на привязи, он не желает быть пленником и не хочет полностью зависеть от пусть и соблазнительной, но весьма коварной Женевьевы Боуен.

Извини, парень, но тебе придется на какое-то время смириться. Будешь сидеть на цепи, пока маленькая брюнетка не смилостивится. Жди. Тебе же сказали, жди.

Но какова стервочка! Вкрадчивый голос, якобы добра и отзывчива. Однако действует жестко. И пока не допустила ни единой тактической и стратегической ошибки.

И все-таки жаль бедняжку. Промерзла, наверное, на ледяном ветру. Надо было пообещать ей свободу. Она тогда сняла бы с него чертовы наручники и они вместе бы отправились врубать генератор.

Сейчас он мог сделать для нее все. Очарованный и порабощенный.

Но злость душила Таггерта. Сидит как пес на цепи. Он в бешенстве схватил поднос с пустыми тарелками и швырнул его в дальний угол комнаты. Послышался звон разбившейся посуды.

Джон схватился за голову. Сейчас он задавал себе лишь один вопрос. В чем состоит его проблема?

Вцепившись в волосы, он застыл у кровати. Он знает своего демона в лицо? Конечно. Женевьева Боуен многое изменила в его поведении. Мужчина утратил свою обычную сдержанность. Впрочем, и женщина попалась неординарная — всегда на шаг впереди.

Вот удивился бы его отец. Отставной старший сержант Ричард Стил ругался бы на чем свет стоит, узнай, что его сына обманула, заманила в ловушку и разоружила маленькая, хрупкая дамочка. А все оттого, что Джон нарушил основное правило в своей работе — никогда не идти на близкий контакт со своим врагом.

Но нечего паниковать. Он по-прежнему крепок духом. Тверд в своих поступках. Конечно, чувственный туман обволакивает мозги, занавешивает пеленой глаза, однако нужно держаться до последнего. Господи, как? Женевьева пробралась в его сердце навсегда.

Нет. Надо сопротивляться, приказал он себе. У него все еще остаются обязательства перед братьями, перед семьей Данн и желание закончить свое дело. Разве этого не достаточно, чтобы освободиться от любовных пут? Стоит признать, Женевьева Боуен — настоящая супердевушка, просто Мата Хари, можно сказать. Однако время работает против брюнетки.

Чем дольше она остается здесь, тем глубже роет себе яму. И не нужно обманываться. Лучше поскорее развеять любовный дурман. Станет легче всем.

За окном скрипнул снег. Вернулась? Он постарался взять себя в руки и приготовился к долгой беседе. Вдруг тишину прорезал крик: «О, ради бога!..»

Слова оборвались. Раздался звук падающих поленьев. И затем — гробовое молчание.

— Женевьева!

Боуен никогда не слышала такого отчаянного вопля. Лежа на спине после падения, она пыталась восстановить дыхание и одновременно думала о Таггерте: он что, так сильно переживает за нее?

— Женевьева! Черт возьми, ответь мне! Девушка почувствовала удушье, перед глазами поплыли круги. Но наконец давящая тяжесть исчезла, и поток воздуха ворвался в легкие. Однако как же холодно. Наверное, в Сибири и то теплее. Она почувствовала себя дикобразом без колючек.

Кашляя и кряхтя, Жен перевернулась на живот, затем встала на колени, подняла руки ко рту и подышала. После этой процедуры она решила, что собирается все-таки еще пожить, а синяки и царапины ей не помеха. А вот домику совсем не повезло — внутри что-то грохнуло, задребезжали стекла.

— Женевье…

— Я здесь, — откликнулась она, стараясь говорить четко. Приободренная тем, что конечности не сломаны и не растянуты, Боуен поднялась на трясущихся ногах, нашла шапку, потерянную при падении, и стряхнула снег с нее и с куртки. — Я приду через секунду. Не беспокойся.

Не беспокоиться. Человек, прикованный наручниками к кровати, был очень взволнован. Что происходит снаружи? Завела ли девчонка генератор? Без его помощи вряд ли.

А Женевьева, боясь вернуться в дом к наверняка разгневанному Таггерту, думала о своем. Она знает этого мужчину совсем недолго и при иных обстоятельствах их знакомства, скорее всего, нашла бы его слишком крупным, слишком резким и даже грубым. Но сейчас все это не имело никакого значения. Она впервые влюбилась по-настоящему. Еще ни разу, ни к кому она не проникалась такой нежностью. Ни с кем не вела себя так страстно в постели.

Ее больше не пугали ни его своеобразная манера поведения, ни суровый взгляд зеленых глаз. И она чувствовала, что подетальными мускулами бьется благородное сердце, и понимала, что на этого человека можно положиться в трудную минуту. Да, сейчас они находились по разные стороны баррикады, но она уже точно знала: Джон Таггерт Стил никогда не причинит ей зла.

Но что происходит в избушке? Девушка поторопилась к крыльцу. Она топнула пару раз ногами, в очередной раз стряхивая снег с ботинок, и толкнула дверь.

— О господи! — Женевьева безмолвно взирала на перевернутый стул, который она оставила у кровати перед уходом, на голубые осколки тарелок, валяющиеся на полу, и на глубокие порезы на руках Таггерта.

Цепь была испачкана кровью, сталь глубоко впилась в мягкую человеческую плоть.

— Что случилось? — Женевьева бросилась в кухню, схватила чистое полотенце и поспешила к Джону. — Что ты с собой сделал?

— Я? — Он дико вращал глазами. Она прижала полотенце к ране на запястье. — Это у тебя странный вид.